То есть, как нетрудно заметить, наступил некий период равновесия бессилия. Советские танковые войска еще находились в процессе строительства, а немецкие к декабрю 1941 года удалились в плоскость виртуального существования. Дивизии и штабы еще сохранились, но танков у них не осталось. Поэтому совершенно неудивительно, что в 1942 году обе стороны начали принимать энергичные меры для исправления положения.
Глава 7
Время больших перемен
Летнюю кампанию 1942 года германское Верховное командование ждало с оптимизмом. Причины этого оптимизма лично для меня остаются совершенной загадкой. Ведь не глупые же были люди! Уже после сомнительного окончания «Барбароссы» было понятно, что германскую армию ничто хорошее в Советском Союзе не ожидает. А после бесславного провала «Тайфуна» говорить о перспективах победы немецкого оружия стало просто неприлично. Ну я еще понимаю, что Адольфа Алоизовича отличало «очень своеобразное мышление», но ведь генералы кажутся вполне вменяемыми людьми… Или именно кажутся? Ведь ни общее военно-политическое положение Германии, ни конкретное состояние сухопутных вооруженных сил не давали ни малейшего повода для оптимизма. Впрочем, какое там «оптимизма», речь уже не шла даже о мало-мальски приемлемом исходе войны. Вдобавок к затяжной и малоперспективной войне с Англией Германия получила затяжную и совершенно безнадежную войну с Советским Союзом, а теперь еще на горизонте вырисовывалась затяжная и такая же безнадежная война с Соединенными Штатами. И все это обрушилось на государство, которое если и могло рассчитывать на успех, то лишь в молниеносной войне. Конечно, германские генералы делали все, что в их силах, но ведь иногда этого абсолютно недостаточно.
Состояние германских танковых войск к началу 1942 года было откровенно плачевным. Если верить Томасу Йенцу, к январю 1942 года на Восточном фронте остались 1015 танков, но при этом ни одного боеспособного, хотя всю упомянутую тысячу еще можно было отремонтировать. После окончания зимнего наступления Красной Армии с марта по июнь на фронте воцарилось относительное затишье. Немцы использовали его для того, чтобы попытаться восстановить боевую мощь вермахта в целом и Панцерваффе в частности. Увы, им это не удалось. Все немецкие генералы дружно соглашаются, что потери в живой силе восполнить так и не удалось уже до самого окончания войны. С танками в 1942 году дело обстояло еще хуже. Сказались просчеты Верховного командования, которое не перевело промышленность на военные рельсы, сказались военные потери. Конечно, в Германии за этот период были сформированы еще 5 танковых дивизий — с 21-й по 25-ю, а до конца 1942 года появились 26-я и 27-я, но какое это имело значение, если общая численность танков на Восточном фронте к началу летнего наступления в июле (после оборонительной операции под Харьковом) едва перевалила за 2000, причем исправных было чуть более 1300. То есть по сравнению с июнем 1941 года силы Панцерваффе сократились вдвое. Поэтому совершенно неудивительно, что активные действия в 1942 году вели только две танковые армии из четырех: Первая — фон Клейста и Четвертая — Гота. Остальные две танковые армии с этого момента и до самого конца войны играли второстепенные роли, занимаясь в основном обороной. Самым наглядным подтверждением этого является состав З-й танковой армии генерал-оберста Рейнхардта на 24 июня 1942 года. В нее входят 10 пехотных и 1 моторизованная дивизии в составе 3 корпусов. Вы спросите, а есть ли в танковой армии танки? Оказывается, все-таки есть. Непосредственно в распоряжении командующего имелась одна-единственная 20-я танковая дивизия. Так что называть подобное соединение танковым можно лишь на страх врагам. Немногим лучше выглядела и 2-я танковая армия.
А как выглядели к началу летней кампании главные действующие лица? Давайте сравним состав 1-й танковой группы на 27 июня 1941 года и 1-й танковой армии на 24 июня 1942 года. Изменения будут видны, что называется, с первого взгляда. К моменту нападения на СССР генерал Клейст имел у себя в подчинении 3 корпуса, в которые входили 9 дивизий. Но из этих 9 дивизий 5 были танковыми, 2 армейскими моторизованными и 2 моторизованными дивизиями СС, то есть состав группы Клейста можно было считать просто идеально соответствующим определению танковой армии. Но прошел всего лишь год, и положение изменилось катастрофически. Теперь Клейст имеет 3 корпуса и 2 корпусные группы. Вроде бы силы более солидные, но мы должны помнить, что временные формирования всегда не отличаются особой спаянностью и согласованностью действий. А вот состав этих корпусов… 3 танковые дивизии, 1 моторизованная, 7 пехотных, 1 горнострелковая, 2 легкопехотных дивизии, 1 охранная. И дополняют этот комплект 4 румынских пехотных дивизии. Сразу бросается в глаза появление румынских дивизий более чем сомнительной боеспособности, да и охранная дивизия от них немногим отличалась. Однако иных средств восполнить нехватку личного состава у германского командования не осталось. Но даже эти меры не принесли желаемого результата. Кроме того, резко снижается мобильность армии. Мы уже не говорим о незаметном невооруженным глазом сокращении численности автотранспорта, из 19 дивизий, составляющих армию, только 4 обладают требуемым качеством в полной мере. Численность армии возросла вдвое, но есть подозрение, что во столько же раз снизилась ее ударная мощь.
4-я танковая армия, командование которой в мае 1942 года принял Герман Гот, выглядит несколько лучше, однако она всегда была самой слабой из танковых армий Восточного фронта. 27 июня 1941 года в составе 4-й танковой группы генерала Гёпнера числились 2 корпуса: 3 танковых, 2 армейский моторизованные, 1 моторизованная СС и 2 пехотные дивизии. На 24 июня 1942 года группа, которая теперь называлась армией, имела 3 корпуса, в которые входили 3 танковые, 2 армейские моторизованные и 3 пехотные дивизии.
Если проследить за этими изменениями структуры германских танковых армий, то сразу станет понятным, почему немцы были вынуждены ограничиться наступлением только на южном участке Восточного фронта. Однако изменения не ограничились перетряхиванием состава армий. Наконец-то в вермахте официально появляются танковые корпуса, и теперь можно употреблять этот термин, не боясь обвинений в неточности. Этот процесс происходит с марта по июль 1942 года, но, как вы прекрасно понимаете, процесс был формально-бюрократическим и к серьезным результатам не привел.
Зато изменение структуры дивизий было более серьезным. В. Бешанов пишет, что весной в танковых дивизиях полки перешли на 3-батальонную организацию. На самом деле все было несколько иначе. Во исполнение приказа Генерального штаба сухопутных сил от 18 февраля 1942 года для подготовки летнего наступления в Группе армий «Юг» каждая ее танковая дивизия была усилена третьим танковым батальоном. Однако закон сохранения материи действует даже в армии. Поэтому только 4 танковые дивизии имели свой собственный третий батальон. Остальные 9 батальонов были взяты из танковых дивизий групп армий «Север» и «Центр». Таким образом, немцы снова кроили и перекраивали имеющиеся скудные запасы, как говорится, шили из жилетки брюки. Например, 3-й танковый батальон 2-го танкового полка в 16-й танковой дивизии был ранее 2-м батальоном 10-го полка 8-й танковой дивизии.
