Полозов с обманчивым дружелюбием раскинул руки, шагнув к крыльцу. Лайка предостерегающе зарычала. Федор без заминки вскинул ружье. Он целился не в человека — в нелюдя, мнившего себя выше других, считавшего себя вправе распоряжаться чужими судьбами, в одночасье сломавшего его собственную жизнь… Палец уверенно лег на спусковой крючок, а сердце затопило жгучей обидой… За годы, проведенные в инвалидном кресле, за свой одинокий век — без семьи, без детей, без надежды.
— Злой ты, Лапоть. Одичал совсем в глуши, — протянул Аркадий. Его светло-серые глаза насмешливо сузились, сделавшись похожими на глаза змея.
Полозов и студентом был похож на змееныша с этим его хищным прищуром, с надменной ухмылкой. Но тогда он только пробовал свои силы, а сейчас превратился в натурального питона в человеческом обличье — опасного, не знающего жалости. Стальной костюм сидел по фигуре, как кожа, ткань с синим отливом переливалась на рассветном солнце, как чешуя, еще больше усиливая зловещее сходство с рептилией.
— Я тебя в гости не звал, — резко сказал Федор.
— Так я не к тебе. — Полозов сбросил добродушную маску и показал истинное лицо змея. — Я за сыном. Но вижу, не успел. — Он скользнул цепким взглядом по двору и окнам, где ничто не выдавало присутствия ребят. — Сбежал Яр, не дождался меня.
— От такого отца, как ты, нужно бежать как можно дальше, — вырвалось у Федора.
— Я так понимаю, мой старший тебе понравился. — Аркадий прищурился. — Ярослав всегда привечал сирых и убогих.
Змей выпустил жало, целя в самое больное место, и Федор невольно дернулся от этого словесного укола. А Полозов рассмеялся, довольный произведенным эффектом. Лайке не понравился этот трескучий, как у гадюки, смех, и она тревожно тявкнула. А у Федора от этого издевательского хохота все помутилось перед глазами, он вскинул ружье, целя змею прямо в грудь.
— Убьешшшь? — прошипел змей, ничуть не испугавшись. Это младший сын, Марк, не зная Федора, испугался наставленного на него ружья. А Полозов слишком хорошо изучил своего бывшего соседа по общаге, миролюбивого Федю Лаптева, чтобы увидеть в нем угрозу. — Ты же у нас добрый, Лапоть…
— Был добрый, — мрачно возразил Федор. — Да вышел весь.
На секунду в змеиных глазах Полозова промелькнула тень изумления, тонкие губы сложились в удовлетворенную ухмылку, как будто он неожиданно встретил достойного противника там, где вовсе не надеялся.
— А ты изменился, Лапоть! Ладно уж, — он отступил на шаг, — живи. — Полозов с презрительным видом обвел взором обветшалый дом и неухоженный двор. — Точнее, прозябай дальше в своей глухомани. Долго ты тут еще протянешь, без еды, без связи?
Федора пронзило внезапной догадкой. Так, значит, то, что ему забыли доставить продукты…
— Да-да, это моих рук дело. — Полозов упивался своей низостью. — Отменить доставку и стереть твои контакты из базы не составило труда. Никто к тебе не приедет, не жди.
Лайка, чутко прислушивавшаяся к разговору, громко залаяла, словно говоря, что не даст хозяина в обиду. Полозов поморщился, глядя на собаку, и его взгляд Федору очень не понравился.
— Тебе мало того, что ты со мной сделал? — не выдержал Федор.
— Ничего личного, — осклабился Полозов. — Не в моих интересах было, чтобы Яр с приятелями задержался у тебя надолго.
— Так ты знал? — У Федора перехватило дыхание от волнения.
— Конечно, — насмешливо протянул Полозов. — Ты можешь провести моего младшего, но не меня.
Федор тяжело молчал, и ненавистный гость продолжил:
— Гадаешь, почему я не нагрянул раньше? Не хотел испортить эксперимент. Я бы и дальше не торопился, да полнолуние близко, а мне чертовски нужен лунный камень.
— Эксперимент? — не сдержался Федор.
— Понимаешь, Лапоть, — с доверительной интонацией заметил Полозов, — лунатики в лабораторных условиях не всегда выдают высокие результаты. Я знал, что Яр собирается сбежать, и не стал ему мешать. Эксперимент вышел на новый уровень. Мне хотелось выяснить, как раскроются сверхспособности лунатиков в условиях стресса. И Яр меня не разочаровал.
— Ты следил за ними все это время? — не поверил Федор.
— Не всегда. — Полозов досадливо поморщился. — Ненадолго я упустил их из виду, будь они неладны, эти подростковые влюбленности… Но в конечном счете именно они и сыграли мне на руку, и теперь все под контролем. Думаю, к ночи мы счастливо воссоединимся с моим старшим и его беглыми дружками в лаборатории, — просиял он, заставив Федора похолодеть.
— Яр так не подставится. — Федор до боли стиснул подлокотники коляски.
— Еще как подставится! — насмешливо протянул Полозов. — Они не бросят Вику. Я знаю своего сына так же хорошо, как знаю тебя.
— Зачем ты приехал? — с ненавистью выпалил Федор. Раз Аркадий не рассчитывал застать здесь сына, повод мог быть только один. — Покрасоваться и раскрыть передо мной свой гениальный план?
— А ты меня раскусил! — Полозов взглянул на него с веселой улыбкой. — Ай да Лапоть! Все-таки научился разбираться в людях за долгие годы. Засиделся я в лаборатории. Дай, думаю, прокачусь к старому приятелю, уж он-то оценит…
— Как? — резко перебил его Федор, похолодев от внезапной догадки. — Как ты следил за ними?
— Я уж думал, ты не спросишь, — попенял Полозов, забавляясь его замешательством. — А ты сложи два плюс два. Ты же не совсем дурак, Лапоть.
Федор чуть не застонал. Еще какой дурак, если не заметил очевидного, если не почуял неладное и не смог предупредить ребят, что среди них кроется предатель.
— Вижу, догадался, — удовлетворенно пропел Полозов.
— Кто? — хрипло выдохнул он. Кто из ребят, к которым он успел привязаться, все это время служил его врагу? Насмешливый Лис? Добродушный Муромец? Амбициозная Вика?
— А сам-то как думаешь? — издевательски протянул Полозов.
— Соня? — выпалил Федор, молясь, чтобы это была не она — молчаливая девочка с большими глазами олененка. Но именно она пришла в команду последней, что ставило ее под подозрение первой…
Услышав имя Сони, собака завиляла хвостом и коротко тявкнула. Она тоже успела привязаться к девочке. А Полозов насмешливо смотрел на Федора, наслаждаясь его замешательством. Его глаза были непроницаемой завесой, по которой ничего невозможно было прочитать.
— Не скажу, — усмехнулся он, обрекая его на мучительное неведение. — У тебя будет куча времени подумать об этом, когда станешь подыхать от голода в полном одиночестве… — Нехороший взгляд Полозова задержался на собаке.
Федор не успел среагировать на угрозу в его голосе, как Полозов выхватил из-за полы пиджака пистолет. Грянул выстрел. Подстреленная Лайка, взвизгнув от боли, рухнула под колеса инвалидного кресла. Лаптев вне себя от горя склонился над умирающей собакой. Пуля пробила ей шею, кровь хлестала из раны, заливая белую шерсть. Лайка скулила от боли и все еще пыталась встать, чтобы защитить его, но уже не могла. Змей ужалил его в самое сердце, отняв самого близкого друга.
