Пусть для матери ее медаль ничего не значит, девчонки из раздевалки передрались бы за то, чтобы поменяться местами с победительницей. Вика улыбнулась сквозь слезы — нельзя никому показывать свою слабость — и вышла из зала — к поклонникам, скандирующим ее имя. Если она не может получить любовь родной матери, она выиграет Олимпийские игры и заслужит любовь всей страны.
Ничего из этого Вика Соне не рассказала. Слишком долгим бы получился рассказ, и она перешла сразу к главному — к подготовке к Олимпиаде.
Вика знала, что у нее есть только один шанс выиграть Олимпийские игры. Мужчинам проще, объясняла Ирина Георгиевна, они могут бороться за золото дважды, трижды. Среди гимнасток конкуренция больше, а спортивный век короче. Не возьмет золото в семнадцать, в двадцать один придется конкурировать с шестнадцатилетками, а гибкость и пластика уже будут не те… Тренер верила в нее, суля победу, и Вика выкладывалась по максимуму, в мечтах представляя себя олимпийской чемпионкой. Но если бы все зависело только от нее!
Ее основной конкуренткой была Алена Перфилова. Они и раньше пересекались на соревнованиях, но за год до Олимпиады Алена сменила тренера и перешла в их интернат. Тонкая, гибкая, быстрая, похожая на цыганку, она завораживала своей пластикой, но уступала Вике в технике. Ее новая тренер была давнишней соперницей Горгоны, и наставницы схлестнулись в борьбе, которая должна была решить их давний спор. Вика понимала, что на кону — не только ее медаль, но и честь Ирины Георгиевны. За их тренировками следил весь интернат, девочки-спортсменки негласно разделились на два лагеря. Одни болели за Вику, другие поддерживали Алену.
— Как ты знаешь, — Вика метнула взгляд на притихшую в темноте Соню, — золото выиграла Перфилова.
— Ты проиграла из-за профессора? — напряженно отозвалась Соня.
— Тренер Алены была знакомой Полозова. Все в интернате знали, что я лунатик, и они решили использовать это в своих целях… Накануне соревнований спортсмену нужно хорошо выспаться и восстановить силы. Но Полозов пробудил меня лунатиком и заставил до изнеможения тренироваться всю ночь напролет. Я очнулась в спортзале утром, за пару часов до соревнования. Все мышцы болели, я едва могла шевельнуться… А через два часа мне пришлось выступать. Остальное ты видела.
Вика замолчала, думая про себя, что ее страшный кошмар в точности сбылся. Она выступила на Олимпийских играх и проиграла. Вот только матери среди толпы разочарованных зрителей она так и не увидела…
— Мне очень жаль, — тихо откликнулась Соня в темноте. — В новостях говорили, что у тебя был нервный срыв. Это правда?
— А ты как думаешь? — резко ответила Вика. — Яр меня из психушки вытащил. Она как раз по соседству с лабораторией. Полозов меня туда упрятал, после того как я подслушала разговор Алены с тренером — они радовались, как ловко им удалось вывести меня из игры. Я хотела рассказать всем, но меня выставили сумасшедшей. Полозов запер меня в дурке, накачал успокоительными… Даже тренер им поверила. Повезло, что Яр меня спас. Если бы я с ним не сбежала, рано или поздно оказалась бы в лаборатории. — Вику передернуло.
— Ты еще можешь выиграть, Вика, — тихо сказала Соня.
— Нет. — Спортсменка резко отвернулась к стене и накрылась покрывалом. — Давай спать.
Девушки замерли на своих кроватях. Соня думала о том, что профессор Полозов сломал жизни каждого из них и лишил мечты. Но обиднее всего должно быть Вике — ведь гимнастку он лишил победы, к которой она упорно шла долгие годы.
Вика думала о Яре. Она так и не заслужила любовь собственной матери, не смогла завоевать любовь поклонников, став олимпийской чемпионкой. Но сейчас больше всего на свете она мечтала о любви Яра. Возможно, все ее победы и все ее поражения вели ее к нему. И за его любовь она будет бороться до конца.
ГЛАВА 16
Следующая неделя пролетела для Сони нескончаемой чередой тренировок, а синякам и шишкам она потеряла счет. На рассвете она бегала с Ви вокруг зловеще тихой, заброшенной деревни, после завтрака до полудня Лис учил ее новым приемам обороны, а после обеда она практиковалась с Яром — словно сдавала экзамен на выживание. Если Лис делал ей поблажки, то Яр не давал пощады. Он уже окончательно окреп после ранений и был сильнейшим противником, так что Соне больше ни разу не удалось его одолеть. После их тренировок она валилась с ног от усталости и едва не плакала от отчаяния.
— Научишься, — утешал ее Лис и удивленно добавлял, провожая взглядом Яра: — И что на него нашло? С Ви он так не лютовал, а тебе спуску не дает.
Сама Ви, хоть и косилась на Соню из-за частых тренировок с Яром, тоже признавала, что с ней парень был мягче, и трактовала эту разницу в свою пользу как знак большего расположения к ней Яра. Иногда Соне казалось, что Яр ее ненавидит — за слабость, медлительность, неуклюжесть. Она понимала, что ее неопытность тормозит всех.
Без телефона, привычного Интернета и новостей они как будто очутились в безвременье. И только растущая на небе луна отмеряла дни, приближая полнолуние. Другие лунатики устали от тренировок друг с другом и рвались в бой — им хотелось скорее разрушить лабораторию и вернуть себе свободу. Они верили, что лунный камень в ночь Кровавого полнолуния умножит их силу и поможет одержать победу. Сам камень молчал и ничем не проявлял растущей силы — об опасности не предупреждал, да ее и не было. Заброшенная деревня находилась в такой глуши, куда никто не доезжал.
Запасы еды убывали на глазах, а доставка продуктов, которые два раза в месяц Лаптеву привозили из интернет-магазина, задерживалась.
— Странно, — озабоченно пробормотал хозяин этим утром, вытряхивая остатки овсянки из пачки и поглядывая на настенный календарь. — Неужели про меня забыли?
За завтраком, когда доедали кашу, Федор опять вспоминал доставку.
— А до ближайшего магазина далеко? — вскинул голову Лис. — А то бы мы сгоняли.
— Далеко, тут поблизости давно все вымерло… Жалко, что дедова машина не на ходу. Я-то сам на ней не катался, но дед, пока жив был, ездил в райцентр на рынок.
— Так давайте я погляжу! — оживился Муромец, отставляя пустую тарелку. — Мой батя автослесарем был и меня кой-чему научил.
— Погляди, — согласился Федор, но по его скептическому виду было понятно, что в помощь парня он не очень-то верит. — Машина в сарае на заднем дворе стоит. Там, где поленница.
Муромец устремился в сени, по пути опрокинув пустое ведро.
— Медведь, — почти ласково фыркнула Ви, собирая со стола грязную посуду.
Починить старенький «москвич» не удалось — сгорела какая-то важная деталь, а купить запчасти поблизости было негде. Зато Федор вспомнил про древний мотоцикл, стоявший в гараже у Потапыча, старик до последних дней ездил на нем по лесу. Яр с Муромцем сходили за мотоциклом в деревню и перегнали в сарай Лаптева. На всякий случай.
— На случай голода, — добавил Муромец, глядя на убывающие не по дням, а по часам хозяйские запасы.
