Я встал за штурвал, а Капитан Стив принялся налаживать консоли для удочек.
— Ты совсем спятил? — заорал я ему со своего возвышения. — Брось к черту эти удочки. Иди спать!
— Черта с два! — заорал он в ответ. — Это рыбацкий катер! Мы обязаны ловить рыбу!
Напряжение долгой ночи, которую мы провели у Южного Мыса, начало сказываться на нем. Веки его распухли, и глаза выглядели как два тухлых яйца; всю ночь он так яростно кусал свои губы, что теперь едва был способен говорить. Когда Капитан попытался подняться на мостик, руки его соскользнули с перил лестницы, и он грохнулся навзничь на палубу, прямо в лужу грязи, перемешанной с кровью.
Смотреть на это было невыносимо. Со своего места на мостике я взирал на главную палубу катера и видел его капитана и первого помощника в состоянии полной прострации. Один был похож на мертвого — с вывалившимся языком и закатившимися глазами; второй барахтался на палубе, как рыба, у которой перебит позвоночник.
Месиво растерзанной человечины там, внизу, напоминало груз, который привез в Кону царь Кам в одном из своих боевых каноэ после того, как оно попало в засаду на Мауи. Мы стали жертвами того же дурацкого высокомерия, которое погубило цвет гавайского воинства во времена Великих Войн. Мы вышли в море, грезя о завоеваниях, но не там, где надо, не тогда, когда надо, и вероятно, не так, как надо. И вот теперь мы, хромая, тащились домой, с палубой, покрытой кровью, и с нервами, превращенными в слизь. Все, на что мы могли теперь надеяться, так это на то, что беды отступили, что на берегу нас ждут верные друзья и красивые женщины. Ступив на причал, мы отправимся зализывать раны и отдыхать.
Бросить штурвал я не мог — катер принялся бы описывать круги и намотал бы на винт длинные лески, которые тянулись за кормой. Чтобы держать приманки достаточно близко к поверхности, я должен был поддерживать скорость в тысячу семьсот пятьдесят оборотов в минуту и идти по прямой. Любое отклонение от курса или от заданной скорости могло закончиться плачевно. Если мы загубим винт и посадим двигатель, нам придется вызывать по радио спасателей и не менее восьми часов болтаться в волнах, ожидая судно, которое оттащит нас в порт.
Этого нельзя допустить. Команда была в таком состоянии, что еще один день и одну ночь в море ей не вынести. Я нацелил нос катера ближе в сторону береговой линии и прибавил газку. Если прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками, рассудил я, то прямая линия станет гораздо короче, если пройти ее на скорости.
Я все еще поздравлял себя с научным открытием в сфере математики, когда размышления мои прервал вопль, раздавшийся на палубе. Глянув вниз, я увидел на корме Капитана Стива, который, стоя на коленях, яростно тыкал пальцем в пространство позади катера, где его аккуратно насаженные приманки практически летели по воздуху, прыгая на волнах, как летучие рыбы.
— Притормози! — орал Капитан. — Ты с ума сошел?
Сошел с ума? Я едва не запустил в его башку бутылкой пива. Курс, который он установил, увел бы нас далеко в море, через место кормежки марлинов, но мы дали бы такой крюк, что потеряли бы не меньше двух или трех часов. Несмотря ни на что, Капитан Стив был одержим идеей поймать рыбу. В его опухших глазах я видел огонь, который, вероятно, терзал когда-то капитана Ахава, гонявшегося за Моби Диком.
— Плюнь на все! — крикнул я. — Игры закончились. Пора домой!
Страдание, которое было написано на лице Капитана, убедило меня — спорить с ним бесполезно. В его башке не было даже места мысли, что можно вернуться домой, в порт, без рыбы. Я чувствовал, что он в любой момент может выпрыгнуть за борт с ножом в зубах, если заметит крупную рыбину.
Но в конце-то концов, это его катер. Бунтовать я не собирался, а потому сбросил газ и изменил курс. Похоже, это понравилось Капитану. Он опять принялся возиться с лесками и попивать пиво. Я поудобнее угнездился в своем кресле на возвышении и стал сквозь наваливающуюся дремоту слушать радио. Солнце припекало все сильнее, я засыпал, и только очередной всплеск тарабарщины из громкоговорителя вытаскивал меня изо сна.
— Вызываю «Хамдингер»! Как слышно?
Долгая пауза, затем треск статического электричества и наконец ответ:
— Черт бы вас всех побрал! Я «Хамдингер». Слышу вас хорошо. Назовите свои координаты. Прием!
— Координаты неверные. Прием.
Хриплый смех, снова треск…
— Оставайся на месте, чертов ублюдок, и не подходи ко мне.
— Что? Повторите, «Хамдингер».
— Держись подальше! У меня на борту две голые тетки.
Пауза и опять треск.
— Назовите свои координаты, «Хамдингер»! Я сам тут весь голый. Давай встретимся.
Треп продолжался еще некоторое время, а потом я, закрепив штурвал, чтобы катер шел по прямой, спустился за пивом. Капитан Стив заполз в каюту и вырубился на ящике для льда. Некоторое время я смотрел на него, чтобы удостовериться, что он действительно спит, потом прошел на корму и смотал все удочки. Аккерман все еще лежал как труп и, казалось, совсем не дышал. Я повернул его на бок и повесил на шею колокольчик, чтобы услышать, если его начнет рвать.
Затем я вернулся на мостик и нацелил нос катера прямо на вход в бухту, подведя его так близко к береговой линии, что можно было читать дорожные знаки на шоссе номер один. Врубив радио погромче, чтобы оно перекрывало шум двигателя, я стал медленно увеличивать скорость, и наконец наше судно буквально полетело над волнами, как чайный клиппер. Ага! — подумал я, вот как надо рыбку-то ловить: догоняй ее, родимую, вышибай мозги винтами, а потом поворачивай и собирай в мешок то, что найдешь.
Через три часа я остановился у буйка на входе в гавань и, распустив лески, принялся дергать Аккермана за ногу. Тот стал крутиться, как аллигатор, попавший в капкан.
— Пора за работу, — сказал я. — Мы дома.
Аккерман сел и огляделся, затем медленно встал и выудил из инструментального ящика бутылку рома.
— Где капитан? — спросил он.
Я показал на Стива, который все еще спал на ящике для льда, всего в нескольких дюймах от борта. Аккерман подошел к Капитану, уперся подошвой ему в задницу и столкнул в воду.
Стив судорожно схватил руками воздух, после чего исчез под водой. Вынырнул, чихая и отплевываясь, все еще в полусне, и попытался зацепиться за скользкий корпус катера. Аккерман хотел втащить его на борт багром, но я остановил его.
После того как мы все-таки вытащили Капитана Стива наверх, он заперся в каюте и некоторое время дулся на нас, но потом выбрался наружу и встал у штурвала. Вводя катер в гавань, он, насупившись, сидел на мостике, избегая взглядов смеющихся гавайцев, высыпавших на заправочный причал.
Нас никто не встречал, но это не имело никакого значения. Мы были воинами, возвращавшимися из Земли По, и история, которую мы несли в своей памяти, была полна ужасных событий. Эта история предназначалась не для тех, кто собрался на причале, и даже не тех, кто просиживал штаны в баре гостиницы в Коне. Слишком мрачной была наша история.
