Совет Рогге оказался дельным. 20 февраля «Арадо» заметил поблизости от рейдера танкер. Используя знакомый прием радио- и визуальной маскировки под английский крейсер, "Адмирал Шеер" приблизился к своей цели и высадил на танкер "Бритиш Эдвокейт" (6994 брт) призовую партию. Груз судна, состоявший из почти 10 тыс. т нефти и бензина, представлял большую ценность для лишенного запасов жидкого топлива Третьего Рейха, и топить его было бы неразумно. Процесс осмотра прервал сигнал с гидросамолета, доносившего о приближении еще одного транспорта. Пришлось быстро покинуть "британского адвоката", которому Кранке приказал следовать к «Атлантису». "Карманный линкор" остановил небольшого «грека» "Грегориос" (2546 брт), следовавшего из Нью-Йорка в Пирей уже поздно вечером. Хотя судно несло нейтральный флаг, оно имело английский пропуск, и призовая команда тщательно выискивала «крамолу». По немецким данным, в ящиках с "грузом Красного Креста" под тонким слоем хлопка лежали патроны. (Союзники вообще умалчивают о грузе "Грегориоса"). Греческое судно отправилось на дно.
Район оказался исключительно урожайным. Во второй половине 21 февраля с самолета поступило очередное донесение, и к половине седьмого вечера крупный транспорт оказался на видимости «Шеера», который вновь применил знакомый трюк, сигналя на английском разнообразные приказания. Судно, на борту которого был нарисован американский флаг, останавливаться не желало. С борта рейдера в конце концов последовал сигнал: "Немедленно остановитесь, не вынуждайте меня стрелять. Вы ведете себя подозрительно". Ответ был в типично британском духе: "Вы тоже. Вы действуете, как немцы". Из обмена сигналами Кранке уже знал, что позывные его «визави» соответствуют английскому судну, и приказал открыть огонь. Тут же он получил подтверждение своим подозрениям, прочитав перехваченную радиограмму, гласившую, что "Кэнэдиен Круйзер" атакован "линейным крейсером". Транспорт продолжал идти полным ходом, и только огонь из 37-мм автоматов по мостику заставил его застопорить машины. Американский флаг все еще развевался на мачте, когда немецкая абордажная партия поднялась на борт "Кэнэдиен Круйзера" по шторм-трапу.
Оказанное сопротивление как-то не соответствовало весьма специфическому грузу 7178-тонного судна, который представлял собой ильменит — сырье для производства титана. Звездно-полосатый флаг «Круйзера» имел отношение если не к нему самому, то хотя бы к его грузу, предназначенному для Соединенных Штатов. Капитан и офицеры транспорта настойчиво убеждали высадившихся немцев, что они — американцы, а на борту нет никакого оружия. В ответ на вопрос о находившемся на мостике пулемете с полным запасом патронов, капитан рассказал интересную сказку о том, что это — его личная собственность, подарок друзей из США, и предназначен для охоты на акул. Уловки не помогли канадцам, и судно отправилось на дно вместе со своим грузом.
Удачным стал и следующий день, 22 февраля. В роли цели выступил на этот раз небольшой голландский пароход «Рантаупаджанг» (2452 брт), везший уголь из Дурбана в Сингапур. Ввиду того, что «голландец» попытался скрыться в дождевом шквале, на него обрушился другой шквал — стали и взрывчатки. Кранке приказал открыть огонь обоими калибрами — 283-мм и 150-мм. После нескольких попаданий, стоивших команде 2 человек убитыми и нескольких ранеными, выполнивший свой долг транспорт (он успел даже послать сигнал об атаке) сдался. Уголь представлял ценность разве что для сохранения «Дюкезы», которая к тому времени была уже вне зоны досягаемости, и судно пошло на дно.
Сигналы о помощи двух последних жертв достигли своей цели, однако возможности англичан для реакции оказались, как практически всегда, ограниченными. Вице-адмирал Литэм, командующий восточно-индийской станцией, мог реально выделить для преследования только легкий крейсер «Глазго», находившийся всего в 140 милях от сообщенной «Рантаупаджангом» позиции. Конечно, шанс для непосредственного перехвата был ничтожным, не говоря уже о том, что британский корабль с его двенадцатью 152-мм орудиями смог бы только следить за «карманником» на почтительном расстоянии. Однако корабельный «Уолрус», взлетевший рано утром 22 февраля, смог обнаружить неуловимого противника. Около полудня «Шеер» был найден почти прямо к северу от Мадагаскара. На рейдере пробили воздушную тревогу, однако, заметив, что противостоит ему только корабельный разведчик, огонь решили не открывать. К несчастью для англичан (и к несомненной удаче для германского крейсера) через полчаса контакт был потерян. Сообщение «Уолруса» в известной мере даже сослужило «Шееру» неплохую службу, поскольку он в это время следовал восточным курсом, направляясь как бы в центральную часть Индийского океана. На самом деле уже к вечеру он изменил курс на юго-восточный, следуя в точку рандеву с "Бритиш Эдвокейт". Ночью он удачно разминулся с «Глазго», с которого удалось даже принять радиограмму с докладом о потере контакта.
Англичане пытались стянуть к рейдеру все имевшиеся в районе силы, включавшие помимо «Глазго», тяжелые крейсера «Австралия», "Канберра" и «Шропшир», легкие «Эмеральд» и «Кейптаун» и авианосец «Гермес», но указанные корабли находились слишком далеко от места действия. Утром 23 февраля произошел странный инцидент: служба радиоразведки «Шеера» ("B-Dienst") перехватила отчетливый сигнал "R.R.R.", свидетельствующий об атаке двумя боевыми кораблями-рейдерами. Пеленг указывал на точку прямо по курсу, а четкость приема говорила о том, что все происходит очень близко. Немцы сделали единственно возможный вывод — какой-то «купец» с испуга принял британские корабли за "карманный линкор". После войны германские историки полагали, что "Адмирал Шеер" благодаря этому перехвату смог избежать встречи с «Австралией» и «Канберрой», однако английская прокладка свидетельствует о том, что эти крейсера находились гораздо дальше. Так или иначе, это загадочное событие не позволило встретиться с "Бритиш Эдвокейт", поскольку курс к точке встречи лежал прямо через подозрительную точку. В результате приз последовал во Францию самостоятельно, куда и прибыл без происшествий 29 марта.
Богатые удачами и неприятностями 20-е числа февраля стали особо памятными для командира «Шпее». 21-го на борту рейдера была принята радиограмма, в которой сообщалось о его награждении Рыцарским крестом. Экипаж решил не ждать возвращения в Германию: в механической мастерской корабля спешно изготовили импровизированный орден, который был торжественно вручен Кранке во время утреннего построения команды.
Между тем "карманный линкор" на полном ходу возвращался в Атлантику, следуя по своим же «следам» месячной давности. 2 марта он обогнул южную оконечность Африки, а 8-го уже вышел в квадрат, где его ждали суда снабжения. Синхронность действия немецких кораблей, обменивавшихся лишь короткими условными радиосигналами, удивляет: с промежутком в 45 минут с «Шеера» обнаружили транспорт «Эрмланд» и танкер «Нордмарк». На борт «Эрмланда» были переведены команды потопленных судов, а с него приняты запасы продовольствия. После дозаправки топливом с «Нордмарка» оставалась единственная проблема: 150-мм снаряды. Их запас на крейсере сильно подисчерпался, а на «Эрмланде» боезапас этого калибра отсутствовал. Все три «германца» проследовали в следующую условную точку встречи «Карин», где прождали около суток подхода еще одного судна снабжения — «Альстеруфер», который служил плавучим арсеналом для рейдеров. (На нем имелись снаряды, запасные дизель-моторы и динамо, и даже несколько разобранных "арадо"). В течение нескольких часов продолжалось оживленное движение катеров между немецкими кораблями. Однако Кранке ждал неприятный сюрприз: 150-мм снаряды, хранившиеся на «Альстеруфере», подходили только к старым орудиям вспомогательных крейсеров. Ему пришлось скрепя сердце отдать приказ о перегрузке части боезапаса с «Нордмарка». Хотя путь «Шеера» лежал теперь на родину, на его борт приняли дополнительные призовые команды, поскольку выделенные для этого с начала похода люди полностью «рассеялись» по призам.
