Первым желанием Костина было заорать ей прямо в ухо «Подъем!», а затем устроить разнос, однако, подумав, отказался от этой неплохой, в общем-то, идеи. Жалко стало, только и всего. Девчонке, если вдуматься, досталось в чем-то даже сильнее, он хотя бы крейсер не терял и в гибернаторе не валялся. Ладно, пускай спит. Полчаса, а потом надо идти дальше.
Когда он тряхнул девушку за плечо, та проснулась не сразу. Пробормотала что-то, попыталась перевернуться на бок, но Костин не собирался торчать здесь неизвестно сколько, дожидаясь неприятностей.
– Вставай давай, хорош дрыхнуть.
Получилось в очередной раз грубовато, зато действенно. Каталина открыла наконец глаза, хлопнула пару раз длиннющими ресницами и, сообразив, что произошло, ойкнула. Костин пожал плечами и отошел, читать нотации он не собирался. Просто сделал выводы, и все. Балласт…
Надо сказать, Каталина, когда он ее все же разбудил, выглядела пристыженной. Офицер, феменистка, а тут такое! Впрочем, на аппетите ее это не сказалось, слопала все, вздохнула с сожалением, но добавки не попросила. А зря, Костин дал бы, сухих пайков он прихватил с избытком. Однако же и предлагать не стал. Взрослый человек, пускай сама решает, чего и сколько ей надо, а пока мешки на плечи – и вперед!
Каталина Мартинес
Она лежала на невысокой, но удивительно мягкой траве, приятно щекочущей шею и затылок, несмотря на волосы. Да, у нее были длинные волосы. Этого не могло быть, но… но они шелковой волной лежали вокруг. Таких она не носила даже до поступления в летное училище и о таких всегда мечтала. Но, увы, не в их семье…
Девушка лежала на склоне невысокого холмика, увенчанного полусгнившим деревянным крестом, рядом с которым лежал летный шлем. Старый, мягкого типа, такой архаичной формы, что Каталина не могла даже представить, сколько ему лет… или веков? Прочный, не подверженный гниению материал хорошо сохранился, но ей не хотелось присматриваться, что за эмблемы на нем. Она и так это поняла – имперские. Именно так пилоты империи хоронили павших товарищей, если не могли вывезти их тела. Таких могил хватало на разных планетах, и не только в империи. И никто и никогда не решался их трогать.
Внезапное понимание, что она лежит на чужой могиле, почти касаясь головой креста, не испортило Каталине настроения. Почему-то она знала, что тот, кто лежит здесь, не против ее присутствия. В теле ощущалась удивительная, уже давно, кажется, забытая легкость, и так же легко было на душе. Потом сверху, из ниоткуда, спустилась бумажка на тонкой ниточке. Еще одна, еще… Девушка протянула к ним руку, почувствовала, как мешает движению комбинезон, и раскрыла магнитную застежку до самого плеча, заставив рукав из жесткого полимера распасться на две половинки. Раньше это всегда получалось с усилием, застежку заедало в локте, какой бы комбез она ни носила, а сейчас она словно ждала ее движения, подчинившись легко и как-то даже с удовольствием.
Обнаженной рукой шевелить было куда проще. Каталина протянула руку к ближайшей бумажке, но та вдруг дернулась вверх. Остальные поступали точно так же – стоило протянуть к ним руку, и они подскакивали, вихляясь в воздухе по непредсказуемым траекториям. И от этого на душе стало вдруг невероятно хорошо. Девушка рассмеялась и принялась ловить бумажки, словно играющий котенок, а они плясали перед ней, вставая в невероятный хоровод…
Резкое потряхивание за плечо вырвало Каталину Мартинес из объятий сна. Обычно это происходило мгновенно, навык, вбитый еще дома и закрепленный в училище, но сейчас она просыпалась с трудом, ей просто не хотелось оставлять это чудо. Однако встряска повторилась, резче и жестче, и девушка смогла заставить себя открыть глаза, ощутить под головой не подушку, ортопедически выверенную, которые полагались офицерам армии Европейской Ассоциации. И не как на имперском корабле, самую обычную, только невероятно мягкую. Просто древесный корень, жесткий, но теплый. А еще она поняла, что на голове вместо роскошной гривы, которая могла бы быть, сложись ее судьба чуть иначе, все те же коротко постриженные волосы. Она их начала немного отпускать, только когда прибыла на крейсер, благо на застрявшем в глуши корабле всем было на это плевать… А тело хоть и подчиняется, но с легким усилием. Не серьезным, но портящим настроение, потому что ясно – когда она встанет, усталость хлестнет по мышцам уже настоящей болью. Да какого же черта…
– Ой…
Только сейчас Каталина проснулась окончательно и сообразила, где она и что с ней. Проспала! Ее оставили на посту, а она заснула! Да такого с ней в жизни не случалось! Однако так и было, память услужливо напомнила, как она присела «на минуточку», и – все. А сейчас над ней глыбился этот чертов русский, и смотрел так… Жалостливо-пренебрежительно. Так смотрят на мокрого котенка – и подбирать не хочется, и мимо не пройдешь. Впрочем, русский уже отвернулся и отправился к своему разложенному на земле одеялу, на котором исходили паром саморазогревающиеся пайки и ароматно пахло кофе. И ни слова не сказал, ни сразу, ни за завтраком.
Чувство вины плавно переросло в обиду спустя несколько часов. Наверное, ее заело пренебрежение русского, да еще, пожалуй, острое чувство собственной неполноценности, на которое быстро наложилась усталость. Вчера она ехала, сегодня – шла, да еще и с рюкзаком за плечами. А тот, зараза, с каждым шагом все сильнее пригибал девушку к земле. Всеволод же (вот смешное имя) продолжал размеренно шагать вперед, словно машина, раздвигая квадратными плечами ветки, и, похоже, не чувствовал усталости. Мускулы так и перекатываются, их даже традиционно-мешковатый покрой комбинезона не скрывает. Русский дикарь, памятник самому себе… В каком инкубаторе их только выращивают?
Споткнувшись о коварно выступающий из земли корень, девушка едва не упала. Точнее, упала бы и наверняка вспахала при этом носом добрый метр земли, но тяжелая рука Всеволода успела схватить ее за шиворот и удержать. Как он, идя впереди, успел заметить, оказаться рядом и подхватить ее? Загадка. А Костин, между тем, посмотрел на нее и безо всяких эмоций вытряхнул из лямок рюкзака. Легко, как пушинку, забросил груз себе на плечо и зашагал дальше, по-прежнему не говоря ни слова.
Без вещей идти стало легче, но ненадолго. Местное солнце поднималось и начало припекать все сильнее, захотелось пить. Каталина и не заметила даже, как выхлебала всю флягу до донышка, и с каждой минутой все четче стала осознавать, что привала ей, похоже, не светит. И ведь, что обидно, во время учебы им периодически устраивали марш-броски, от которых она по возможности отлынивала. Ну кто бы знал, что в жизни ей пригодится не только и не столько умение управлять звездолетом, сколько навык перебирать ногами. Проклятие! Она вновь споткнулась, но удержалась на ногах, только клюнула носом и, проскочив пару шагов, с размаху ткнулась носом в плечо Всеволода.
Против ожиданий, тот не возмутился. Только развернулся вдруг, положил ей руку на плечо и быстрым, резким движением придавил вниз. Не ожидавшая этого Каталина с размаху уселась на задницу и только хотела возмутиться, когда Всеволод в интернациональном жесте приложил палец к губам.
– Тс-с, тихо. Нишкни мне.
