Не вари мне ни супа, ни хлеба,
Не пиши мне ни жизнь, ни постель,
Я всего лишь большая зверюшка,
Ну а ты удивителен как кусок мыла,
И у тебя абсолютно серьезные кости.
Она вспомнила, как изучала искусство плетения специй, вырвала эту страничку, добавила ее в овощи и решила поучиться ходить боком. Концы сошлись с концами, и она поняла, что такое ножницы.
Попробовала вращаться на носочке, приподнявшись над полом. Получалось долго. Она записала что-то в дневник, но забыла, что.
Наконец настал полдник. С серебряными наперстками на каждом пальце, Ефросинья села шить, поглядывая на себя в зеркало. Надо было сшить мешочек для вычесанных волос, повязку на глаза для отхода ко сну и ангельские крылышки на мизинец ноги. Ей совершенно не шилось.
Зато замечательно отвлекалось на что попало. Она читала по слогам этикетки на предметах и узнавала из них о мире.
Этикетки
О, сторож! Но…
Стиральный хорошо
Применять вопреки здравому смыслу
Театральная поли-роль
Зубная баста
Стирать отдельно от воды
Музыка бля хорошего настроения
Носочно-шляпные изделия
Тесто для домашнего секса
Чехол для беременной мебели
Три ложки средства всыпать в горячий воздух
Тщетно перемешать штопором или взбодрить миксером
Хранить в темном и плоском месте
Не возбуждать и не показывать детям
Ангел стукнул конем, раздалось плоское полированное эхо. Она с готовностью вскочила, стряхнула с коленей остатки шитья и сделала ход драконом.
Животное в метро
Ефросинья шла по гулким коридорам метро, и звук опережал шаги. Старуха-нищенка в бесформенном платье, драных перчатках и с нелепой собачкой сидела с табличкой: «Мы никому не нужны». Табличку никто не читал, но подавали. Ефросинья протянула ей руку, старуха схватила, посмотрела на линию судьбы и прошипела: «Денги давай!» Собака выглянула у нее из-под мышки и тоже издала несколько звуков — что-то вроде: «Хавать! хавать!» Ефросинье расхотелось подавать, но она оторвала им кусок своего рукава из капустных листьев. Вдруг у бабульки из-под подола посыпались монеты, она уронила неловко напяленную перчатку и быстро спрятала руку, на которой было семь пальцев со странными излишними суставами. «Ты кто? — с ужасом прошептала Ефросинья. — Такие руки здесь не выдают!» Старуха заплакала серной кислотой, и стало видно, что ей не подходит этот воздух. И что вообще это не старуха. Слизистое животное из темного тоннеля прямо сейчас погибало на ступенях метрополитена имени Мёнина. Как оно попало в мраморный мир пролегающих шагов и диких поездов — было не выяснить. Оно знало только два слова «денги давай!», которым его обучили бомжи, забиравшие дневную выручку в обмен на немного фольги, которая только и подходила животному в качестве пищи. А собачка была заводная, из супермаркета, крупицы разума в его взгляд вдыхало загнанное в угол животное. Дело осложнялось тем, что слизь всё время сохла, а смоченная из бутылочки плохо пахла, притом, не привычной пассажирам бомжатиной, а какой-то металлической химией. Животное умирало. Вот что Ефросинья поняла за секунду взгляда на эти руки. Она быстро приняла решение, схватила существо за одежду и потащила с собой. Оно оказалось гораздо больше, чем прикидывалось. Лишние части тела были замаскированы под сумки на колесиках и засунуты под лестницу. Ефросинья волокла это всё, провожаемая угрозами и проклятиями бомжей, пока не догадалась вытащить и отдать им дневную выручку несчастной твари. Бомжи радостно отстали, рассуждая, что все равно со дня на день старушка сдохла бы. Когда они вдвоем с животным вывалились на улицу под недоуменными взглядами контролерш, Ефросинья осознала, что сама нигде не живет и помнит только название этого города: Мсква. Они находились в самом центре и стали искать какое-нибудь отверстие, чтобы попасть домой. Она включила второе зрение, стала рассматривать зверя и увидела, что он гигантский и чешуйчатый, с огромным хвостом и крыльями. Под городом оказалось множество подвалов, закрытых помещений и неиспользуемых подземных ходов. Везде были кости людей из разных веков. Много останков было под площадями и домами. Чувствуя себя неважно из-за того, что взяла на себя часть болезни животного, Ефросинья нашла наконец то, что искала: дверку с лестницей, люк и теплую нишу, в которой быстро заснула домой, прихватив животное.
Дома Ефросинья посадила тварь в корыто с водой, добавила растворителя для масляной краски и дала ему погрызть пару серебряных вилок. Заметив, что оно пересохшими пальцами тянется куда-то к окну и шевелит жвалами, жалобно шипя: «Денги давай», — Ефросинья высунулась в форточку, отвинтила с внешней стороны окна градусник и дала его зверюге. Та жадно разломала стекло и высосала ртуть. Ей явно стало немного лучше, она заснула как ребенок с обломками градусника в руках по семь пальцев на каждой.
Через неделю, съев уже десяток градусников, животина стала по частям выходить из корыта. Она очень аккуратно ощупывала пол и стены. Всё это время Ефросинья наблюдала за ней внимательным взглядом, пытаясь прочитать историю, которая привела ее на ступеньки метро.
Отец камней
Давным-давно, когда на земле еще не было градусников, камни росли вширь. Однажды им стало тесно, они начали упираться боками друг в друга и вылезать наверх. Так получились горы. Когда камни ссорились, случались землетрясения, а когда мирились, ничего не бывало. К ним иногда прилегали гости из других миров и падали на планету. Но однажды у камней случилось горе — они перестали расти.
Их время замедлялось, а масштаб мира стремительно становился относительным. То, что раньше было в самый раз, стало неудобным. Камни становились всё медленнее и малоподвижнее. На них завелась другая жизнь — вначале растения, потом животные, потом люди. Всё это случилось очень быстро по меркам каменного времени. Люди стали плохо обращаться с камнями: сверлили в них дырки, обтачивали края, разбивали и взрывали. Какие-то камни они приговаривали быть стенами домов, какие-то замуровывали в плотины и шахты. Камни терпели и не могли ничего сделать, потому что медленно думали. Человечество загляделось на умирание камней, отвлекшись от звезд. Так рассказывал Отец камней, пока не начался первый период оледенения.
Нет, это рассказ про что-то другое.
Вот правильная история.
Договоренная сумма
Один богач не хотел жить и нанял бедняка, чтобы тот жил вместо него. Управление хозяйством он поручил директорам, а бедняк вместо него стал показываться народу с балкона по праздникам. Сам он стал проводить дни нажесткой постели, глядя в потолок. Ему прислуживал немой и неграмотный старый слуга. Через год богач научился не ворочаться, через три — не есть, через пять — не думать. К этому моменту слуга умер, а ему стало всё равно. Он был равнодушен к тому, что хозяйство отнял бывший бедняк, что директора подчиняются другому и что, если он выйдет из комнаты, его сразу убьют. Но бедняку всё равно не было. Он хотел узнать у богача, где тот хранит самую большую печать, и после этого избавиться от хозяина. Но он не мог поручить это дело кому-то, потому что никому не доверял свою тайну. Директора верили, что он настоящий. Когда он пришел с пистолетом в дальнюю комнату, где уже несколько лет лежал неподвижно богач, он увидел, что там никого нет. Постель хранила форму человеческого тела, печать лежала на самом видном месте, будто ее специально оставили. Ему не пришлось никого убивать, чтобы получить жизнь другого человека. Он выправил себе настоящие документы на чужую фамилию, выучил роспись богача и получил свидетельство о том, что человек, который раньше был им самим, уехал в дальние края и там умер. Он радовался, как ловко всё провернул. Он даже внешне стал похож не на себя — так долго подстраивал лицо под чужие фотографии. Ему только не давала покоя мысль — куда же делся богач? Он боялся, что тот появится однажды и призовет его к ответу. Однажды, через много лет, он вспомнил, что, когда был бедняком, получал зарплату за то, что живет жизнь другого. Зарплата была невелика относительно богатств, которыми он теперь распоряжался, и все же он на всякий случай проверил счет — и увидел, что каждый месяц ему всё еще поступает договоренная сумма.
