Фокус с лицом удавался лишь тому, кто и вправду понимал, что у него есть тело, но нет головы. Что он смотрит из великой пустоты — и не двумя глазами, как принято считать, а единым взглядом.
Невыдуманное
Мне в юности рассказали о знаменитом рок-музыканте, который сидел в баре и так страдал из-за несчастной любви, что раздавил стакан в руке и порезался. В те времена рок-музыканты казались полубогами, и я с большим удивлением спросила: «А разве у звезд бывает несчастная любовь!?» Ха-ха-ха. Теперь я сама на сцене. Отсюда всё выглядит иначе. Тот, мыслью о ком я жила несколько лет, превратился в фантом. Мое настоящее чем дальше, тем реже пересекается с его временем, но я все еще продолжаю испытывать прежний трепет, видя его бритую голову и легкую походку. Несколько лет назад я была готова бросить всё, клеить ему реквизит, мыть сцену и делать массаж. Готовить труппе еду и бегать в магазин за шурупами и всякой срочной театральной шелупенью. Записывать музыку для спектаклей и шить костюмы. Сортировать фотографии, отвечать на почту и созваниваться с аэропортом. Подавать реквизит из-за сцены и следить за гримерной. Я хотела просто быть рядом на любых условиях, жить его жизнью и запахом театра, ездить но странам и забыть свое имя, только бы ежедневно смотреть на него, слышать речь и мысли. Я хотела быта, изнанки, хотела близко видеть, как делается чудо, и участвовать в нем. Я была готова прямо сейчас бросить всё свое и научиться делать что угодно другое. И получила в ответ «нет». Четкое, без возможности обсуждения. Мне даже некуда было позвонить и сказать хоть что-то. Я могла тогда проело перешагнуть через это «нет», приехать и остаться рядом с ним, ну не смог бы он меня выгнать. Почему-то я не отыскала этого простого выхода.
Но я всё же прожила эту несостоявшуюся часть жизни. Половину во сне, половину в реальности. Я научилась делать реквизит, заваривать гречку в термосе и записывать театральную музыку. Я шила и клеила, сочиняла сценки и макеты афиш. Я изучала постановку света, мыла пол и делала массажи, ночевала в спальнике за кулисами и расписывала номера в спектакль вместо ночного сна. Проходила через мучительные ссоры в труппе, через выворачивание себя и друг друга кишками наружу. Я училась у него всему, что он делает, и его присутствие было почти материальным. Раз в год встреча с формальным объятием — вот и всё, что в реальности. Он помнит мое имя и передает вежливые приветы. Он, наконец, послушал некоторые мои диски. Ну вот, спасибо.
Оказывается, я многое проживаю с двух сторон. Я была человеком, который любит звезду, и звездой, которую любят. Я хотела помогать из-за кулис — и рядом со мной есть люди, которые мне помогают.
Как всё смешно.
Наверное, надо быть Луной чтобы вращаться вокруг Земли. Или Землей, чтобы вращаться вокруг Солнца. Но одно солнце не может вращаться вокруг другого. Может, на небесах меня просто пожалели и не дали мне переломать свою жизнь на кусочки?
Или это меня так позвал театр?
Распродажа снов
В маркете шла акция «Распродажа снов». Были снижены цены на фантастику, боевики, погони, сны с путешествиями и видами природы. Одиноко стояли малопопулярные кошмары, на них была самая большая скидка. Совсем не было комедий — оказывается, у спящего отсутствует чувство юмора.
Самым ходким товаром были сны о сексе с эстрадными артистами. В кричащих обложках со множеством рекламных баннеров, они занимали все витрины и стены и стоили вполне по-божески. Модные звезды интерактивного сериала «Конвейер счастья» были на пике цены, нестареющие красотой и красавцы из телевизора пользовались постоянным, хоть и не ажиотажным, спросом и стояли на почетном месте в «золотой серии» ценой по 450 бумажек. Вершиной всего был цельнокроенный сон с Президентом. В программе — прогулка по Кремлю, историческая справка, ответы на вопросы. С артистами, теряющими популярность, можно было увидеть сон даже за 200 бумажек. Отдельно рекламировался конкурс «Стань лучшим сном!» — где молодые парни и девушки из народа пытались заинтересовать собой владельцев лейбла «СОН». «Десятки тысяч людей увидят вас во сне!» — кричал рекламный плакат. Участие в кастинге стоило 75 тысяч бумажек но в сумму входили услуги визажиста, режиссера, сценариста и техников съема сна, а также страховка и налоги. Каждый заплативший подписывал контракт, по которому права навечно оставались в «СОН», и получал потом в подарок 100 красиво оформленных дисков с собой, которые мог дарить знакомым.
Продавщицы в мини-бикини едва успевали поворачиваться боком. Прилавки стояли торчком, стекла витрин гнулись от напора покупателей.
Лицензионные копии стоили дороже и сопровождались сертификатом о том, что с артистом заключено соглашение о том, что он согласен быть участником сексуального сна с неизвестным ему потребителем в дозволенных цензурой рамках. Многие артисты оценили новые способы повышения своей популярности и дополнительный доход, который давала торговля снами. Пиратские копии были непроверенного качества и могли содержать в себе совсем не артиста, а его двойника, быть без конца и начала или вообще не запускаться. Всё равно и на них был спрос. Очень мало кто из знаменитостей отказался от участия в снах. Кто-то протестовал, немногие бдящие говорили, что это очередная ступень падения нравов, но в итоге почти все отметились в сон-индустрии.
Ефросинья с ужасом увидела на полке цветные сны о встречах с Авророй и черно-белые с молодой Жужей, поющей на сцене кабачка. Сны с Авророй стоили дороже и были лучше оформлены, но с Жужей был больше тираж. Студенты, разведенные мужчины и отцы семейств, некрасивые холостяки и мужеподобные девушки в тяжелых ботинках рассматривали глянцевые обложки дисков с красотками в завлекательных позах. Жужа выделялась огромной грудью и блестками. Тощая Аврора была снята в платье, глубоко декольтированном со спины, она сверкала изгибом костистого позвоночника и кошачьим взглядом из-за плеча.
В дальнем углу торгового зала толпились ужасно одетые нимфетки с черными ногтями, бритые налысо девицы без бровей и украшений, юноши с цветными волосами и подведенными глазами, застенчивые библиотекарши в теплом и сером, крикливо надушенные дамы с перманентной завивкой, — все они рассовывали по сумочкам диски с обнаженным торсом танцующего Лиса.
Ефросинья, вздрогнула, заплакала без слез и тоже купила диск с Лисом. Он стоил 400 бумажек, без скидки.
Дома она запустила сон и свернулась калачиком. Сначала пошла реклама: искаженные танцы выходили из моды, но не из телевизора. Пропаганда женских туфелек с крылышками и носков с крышечками потерпела сокрушительный успех. Новые холодильники могли работать на батарейках и переключаться в режим обогрева. Она сделала ход кнопкой «смотреть сон», ангел помахал ей конской гривой с заставки.
Дуб мудрости
