– Нуу, – пробормотала Зиба.
– Мне и в самом деле нужно завтра съездить к Даниэле, – сказала Мариам. – А она живет далеко за городом.
– Так вот оно! – подхватил Дэйв. – Ты же терпеть не можешь ездить после темноты. У тебя плохо с ночным зрением. Всегда теряешь направление.
– Не всегда.
– Я тебя отвезу.
– Нет-нет.
– Отвезу! Я всегда готов! Отвезу, а потом приеду тебя забрать в назначенное время.
– Это совсем глупо, – сказала Мариам.
– Позвольте ему, пусть, Мари-джан! – заступилась Зиба.
– Да, пусть, Мари-джан! – повторил за ней Дэйв. – И к тому же, – подмигнул он Зибе, – наконец-то мне представится шанс увидеть воочию знаменитую Даниэлу.
– Вы еще не знакомы с Даниэлой? – спросила Зиба.
– Ни с кем из ее подруг.
– Как же, Мариам! Надо познакомить с ними Дэйва, – сказала Зиба. – Когда он приедет за вами, пригласите его в дом.
Обычно она так смело со свекровью не разговаривала, но вдруг ощутила нетерпение, доходившее почти до гнева. Неужели Мариам не может проявить хоть немного тепла? Ведь она явно любит этого человека – что же она так упряма, так жестоковыйна, все время их разочаровывает?
Но Мариам сказала, как отрезала:
– Я поеду туда сама, всем спасибо. – И вновь занялась чайником.
Тут Сьюзен пожаловалась, что Муш цапнул ее за волосы, Зиба ответила, не надо косичками у него перед носом трясти, а Дэйв:
– Только послушайте! В церквях слова псалмов будут проецироваться на экраны. Людям, пишут, слишком хлопотно читать строки по книге. Господи боже! Хлопотно!
Мариам прищелкнула языком. Зиба велела Сьюзен собирать вещи – им пора.
В октябре Мариам поучаствовала в сгребании листьев у Дональдсонов. После того самого первого раза она больше не приезжала. «Мне свои листья сгребать надо», – отговаривалась она, хотя у нее в саду росли дубы, они в октябре еще только начинают желтеть. Но тут она приехала – вышла из машины Дэйва, помахала всем рукой. Сначала зашла в дом, оставила там сумочку и бутылку вина, а затем присоединилась к Дэйву, который уже начал расчищать участок у парадного крыльца. И девочки помогали, каждая с детскими грабельками, состязались, у кого выше куча. Шу-Мэй сидела на брезенте, который Брэд разостлал поблизости, она тянулась к блестящим медным деталькам, и видно было, что девочка неуверенно пользуется ручками, – они дергались непредсказуемо, словно захваты в тех автоматах на бульваре, где пытаешься вытащить игрушку.
Идеальный день – суббота, ясно, легкий ветерок; понемногу все раздевались, и мать Брэда, которая, как всегда, просто украшала собой двор, ничего не делая, собрала свитера и сложила их в кучу подле Шу-Мэй. Битси на минуту прервалась и сходила в дом посмотреть, как готовится обед. Отец Брэда затеял с Сами скучный разговор о недвижимости, а Дэйв бросил грабли и пошел о чем-то поболтать с девочками. Зиба не слышала о чем. Разбирала только слова Сами, объяснявшего Лу, как страховые компании усложняют процесс покупки дома.
Битси вышла из дома с кувшином и горкой стаканов.
– Кому лимонада? – окликнула она, и девочки тут же: «Мне! Мне!»
Зиба отложила грабли и подошла помочь Битси, но мужчины продолжали трудиться, и Мариам тоже, пока Дэйв не позвал ее:
– Мариам? Выпьем лимонаду?
– О! – отозвалась она. – Попозже, я думаю.
Она легкими, ленивыми движениями проходилась вдоль подъездной дорожки. Мариам не любила сладкие напитки, и Зиба об этом помнила, но, конечно же, Мариам не позволит себе откровенно об этом сказать. Дэйв подошел к Битси и взял у нее из рук стакан лимонада. Наклонился и что-то пошептал девочкам. Джин-Хо сказала:
– О! – и отдала стакан Битси.
Сьюзен со словами «Мама, на!» передала свой Зибе.
Они двинулись следом за Дэйвом на другой конец лужайки, туда, где работала Мариам. Битси приподняла брови, словно спрашивая у Зибы, в чем дело, но Зиба ничего не знала.
– Мариам! – заговорил Дэйв. – Сядь, отдохни. Я тебе лимонаду принес.
– О, спасибо, но я…
– Сядь, Мари-джан! Сядь! – попросила Сьюзен.
Джин-Хо подхватила:
– Пожалуйста, пожалуйста.
Они тянули ее за руки и хихикали. Мариам немного смутилась, что неудивительно: сесть тут можно было только прямо на землю. Но она позволила им подтащить себя к полоске мшистой, уже расчищенной от листьев травы и села, поджав ноги. Дэйв вручил ей стакан.
В отдалении Сами растолковывал Лу:
– Страховые компании словно забыли, что риски – это и есть их дело. Они отказываются страховать дом, если в нем хоть раз случалась протечка, даже если давным-давно…
– Сами! – окликнул его Дэйв.
Сами прервался, обернулся к нему.
– Девочки! – скомандовал Дэйв. Те, все еще хихикая, что-то нащупывали в карманах. Подступились вплотную к Мариам и начали что-то делать у нее над головой.
– Что это? – спросила Мариам.
Она попыталась оттолкнуть их руки, но деловитые маленькие кулачки назойливо кружили, совершая короткие и резкие движения.
– Сахар! – крикнула Сьюзен. – Мелем сахар!
– Да что ж…
– Мариам, – заговорил Дэйв. – Ты выйдешь за меня?
Мариам перестала отряхивать волосы и уставилась на него. Девочки не унимались, пока Дэйв не сказал:
– Все, детки, хватит.
Тогда нехотя они отошли.
Мариам повторила:
– Что это?
– Официальное предложение, – сказал Дэйв и рухнул на колени. – Ты станешь моей женой?
Не отвечая, она оглянулась на девочек. Да, разумеется, полные горсти сахарных кубиков, стандартных, прямоугольных, какие в желтых коробках продают.
А нужно в форме конусов. Такие берут в Иране – грубоватые белые конусы высотой в пятнадцать-двадцать сантиметров. И молоть должны взрослые женщины, про которых известно, что они счастливы в браке, и на вуаль, а не так, что у Мариам все волосы словно в скверной перхоти. И никто не осыпает невесту сахаром в день помолвки – только на свадьбе.
Либо Дэйв ни в чем толком не разобрался, либо решил переиначить традицию. Что-то изменить, что-то приукрасить. Американизировать, так сказать.
Поверх голов девочек Мариам поглядела на всех остальных: Битси улыбалась, приподнимая кувшин; Пэт как на молитве сложила руки; Сами и Лу разинули рты, а Зиба… что Зиба? Наверное, сжала челюсти до боли, ведь будет так грустно, если Мариам откажет этому бедному, глупому, хорошему человеку.
Мариам снова посмотрела на Дэйва.
И сказала:
– Да.
