Какими бы ни были причины решения снять распятия со стен баварских школ, оно оказалось серьезной тактической ошибкой нацистов. Баварцы, многие из которых были ревностными католиками, выступили с массовыми протестами. Были петиции, демонстрации и народные собрания. В письмах своим мужьям и сыновьям на фронт баварки рассказывали, что происходит дома. «Разумеется, нас это разозлило! — говорит Эмиль Кляйн, член НСДАП, принимавший участие в пивном путче 1923 года, в то время сражавшийся на Восточном фронте. — Мы тут лежим в окопах и вдруг узнаем, что дома, в Баварии, в школах снимают распятия. Нас это сильно рассердило!»32
Позволить себе утратить поддержку старых, проверенных членов партии, таких как тот же Кляйн, Гитлер, разумеется, не мог. Распоряжение Вагнера было отменено. Вождь нации в очередной раз сделал вид, что ничего не знает об инициативах некоторых своих подчиненных — это было распространенное среди обывателей мнение. «Вы носите коричневые рубашки, — говорилось в одном из анонимных писем протеста, направленных в местное отделение НСДАП, — но на самом деле вы, наверное, большевики и евреи. Иначе вы не стали бы так поступать за спиной фюрера!»33
Проповедь фон Галена, осуждающая эвтаназию, стала для высшего нацистского руководства большой проблемой. Борман вообще выступал за то, чтобы повесить мятежного епископа, но против этого решения высказался Геббельс — казнь придаст фон Галену ореол мученика и вызовет недовольство среди католиков как в Германии, так и за ее пределами.
24 августа 1941 года Гитлер распорядился остановить реализацию программы Т-4. Это не означает, что умерщвления инвалидов, неизлечимо больных, а также «асоциальных элементов» прекратились; на отдельных «объектах» их продолжали морить голодом и делать им смертельные инъекции, но газовые камеры использовались по своему прямому назначению значительно реже, чем раньше. Словом, без работы уже накопившие достаточно опыта в массовых убийствах Кристиан Вирт, Ирмфрид Эберль и другие апологеты эвтаназии не остались, но ее стало значительно меньше. Впрочем, их «таланты» вскоре снова окажутся востребованы.
Трудно сказать, что стало главной причиной притормаживания программы Т-4: выступление фон Галена или то, что у руководства НСДАП уже был повод задуматься о моральном состоянии населения — авиация союзников бомбила немецкие города, да и других неприятностей хватало34. Во всяком случае, святой отец не только продемонстрировал личное мужество, но и показал возможность открытого сопротивления в Третьем рейхе. Это, в свою очередь, подводит нас к очевидному вопросу: почему ничего подобного не сказали об отношении к евреям епископ фон Гален в частности и немецкое общество в целом? Дело не только в антисемитизме большинства населения и не в том, что католическая церковь в Германии дистанцировалась от преследования евреев, опасаясь неприятных последствий для себя самой. Дело в том, что многие граждане Германии о преследованиях евреев уже и не думали. К этому времени те были почти полностью изолированы — жили в специально выделенных для них домах, их дети посещали «свои» школы. С другой стороны, родные и близкие большинства немцев служили в армии, сейчас воевали, а значит, рисковали получить увечье, то есть эвтаназия могла стать их проблемой. Неужели солдаты, получившие тяжелые ранения в бою и ставшие инвалидами, потом будут лишены жизни их собственным государством?!
Гитлер понимал, что многие члены НСДАП выросли, что называется, в лоне христианской церкви. Эмиль Кляйн, например, являлся ревностным католиком и убежденным национал-социалистом. Было бы необдуманно и даже, пожалуй, опасно заставлять его делать выбор между этими двумя верами. В том, что касается отношения к евреям, у руководителей нацистской партии таких проблем не возникало. Кто из солдат на передовой или родственников евреев в Германии переживал за них так, чтобы выступать против того, как с ними обращались?
А между тем эти самые солдаты, похоже, уже были близки к победе над СССР. К концу июня в руках немцев оказался Минск — столица Белорусской Советской Социалистической Республики. В плен попали около 300 000 солдат и офицеров Красной армии. На пятый день войны немецкие танки прошли уже почти треть расстояния до Москвы. Это было не только крупнейшим наступлением в истории, оно оказалось и самым стремительным. Гитлер купался в лучах славы своих соратников — по партии и по оружию. Именно в те дни он сказал: «Тем, кто спрашивает у меня, достаточно ли нам дойти до Урала как до границы, я отвечаю, что в настоящее время продвинуть границу на такое расстояние будет разумно. Важнее другое: большевизм должен быть уничтожен»35.Относительно самой Москвы планы у нацистов были простые — этот город должен исчезнуть с лица земли. Через десять дней, 16 июля, фюрер на совещании со своим ближайшим окружением, включая Геринга, Бормана и Розенберга, заявил, что намерен быстро навести порядок на восточных территориях, используя для этого все необходимые меры, такие как переселение и, конечно, смертная казнь. Любого, кто косо посмотрит на немцев, следует расстрелять36.
Вскоре после этой встречи Гиммлер распорядился увеличить численность служб безопасности, участвующих в массовых умерщвлениях евреев на территории Советского Союза. Теперь заниматься этим предстояло 16 000 человек, преимущественно служащих в войсках СС. Гиммлер не был на том совещании, где Гитлер говорил о наведении порядка с использованием всех «необходимых мер», но тем не менее отреагировал именно так, как от него ожидали. На протяжении следующих недель он проинспектировал зондеркоманды, действующие непосредственно за линией фронта. Примечательно, что визиты рейхсфюрера СС часто совпадали не только с увеличением числа убитых, но и с расширением категорий контингентов, подлежащих уничтожению. Летом и в начале осени 1941 года наряду с мужчинами-евреями стали убивать женщин и детей. Нацисты уже перестали делать вид, что умерщвляют только тех, кто представляет потенциальную угрозу их власти.
Сколь бы чудовищным ни казалось все это нам сегодня, расширение масштабов «акций», включая уничтожение евреек и их детей, не было для гитлеровского режима главной идеологической задачей. Немцы уже согласились с тем, что ведут войну на уничтожение. Перед немецкой армией, как мы уже знаем, была поставлена задача реквизировать необходимое продовольствие у местного населения, и солдаты не могли не понимать, что обрекают этих людей на голодную смерть. 24 июня, через два дня после начала боевых действий на территории СССР, Гиммлер дал указание начальнику планового отдела главного штабного управления СС Конраду Мейеру разработать генеральный план «Ост» — обширную программу закрепления господства Третьего рейха в Восточной Европе, предусматривающую принудительное выселение из Польши и оккупированных областей СССР до 85 процентов населения. Реализация этого плана неизбежно влекла за собой гибель миллионов мужчин, женщин и детей, но Гиммлер вынес свой вердикт еще до начала восточной кампании: «Это вопрос существования. Соответственно, это будет расовая битва, беспощадно жестокая»37.
По мнению нацистов, существовало и практическое основание для уничтожения еврейских женщин и детей на территории Советского Союза. Многие еврейки уже потеряли своих кормильцев и, таким образом, оказывались обречены на медленную смерть от голода. С точки зрения вождей Третьего рейха наверняка было бы гуманнее сделать эту смерть быстрой. Между тем в Польше 16 июля — в тот самый день, когда Гитлер говорил о наведении порядка на востоке, штурмбаннфюрер СС Рольф Хайнц Хеппнер подал докладную записку на имя Адольфа Эйхмана. Речь в ней шла о ситуации в Вартегау. Хеппер писал: «Существует опасность, что этой зимой мы больше не сможем прокормить всех евреев. Имеет смысл честно взвесить все за и против и подумать, не было ли бы более гуманным решением просто уничтожить всех тех, кто не способен работать, с помощью какого-либо быстродействующего средства. В любом случае это милосерднее, чем ждать, пока евреи вымрут от голода»38.
