Разумеется, с советскими оккупантами сотрудничали и многие литовцы, и, когда в Прибалтике появились немецкие войска, этим коллаборационистам было выгодно поставить под удар евреев. Обвиняя других, они надеялись отвлечь внимание от себя, намеревались «откупиться еврейской кровью»10. Евреи стали козлами отпущения не в первый и не в последний раз в истории.
Итак, 25 июня 1941 года, на следующий день после того, как немцы вступили в Каунас, местные националисты напали на литовских евреев и совершили в центре города ряд кровавых убийств. Группа литовцев с повязками на рукавах, вооруженных винтовками, согнала во двор от 40 до 50 евреев. Среди свидетелей того, что произошло дальше, был Вильгельм Гунзилиус, служащий разведывательного отделения немецких люфтваффе. «Кто-то выволок одного еврея из толпы и ударил его ломом. Тот рухнул на асфальт и получил еще один удар ломом по голове»11. Остальных евреев убили точно так же: «К экзекутору подводили евреев, и он одним или несколькими ударами по затылку убивал их»12. У Гунзилиуса был с собой фотоаппарат, и он сделал несколько снимков. На них видно, что убийства происходили перед большой группой гражданских лиц и немецких военнослужащих. «Поведение местных жителей, — говорит Гунзилиус, — среди которых были и женщины с детьми, показалось нам непостижимым. После каждого удара ломом они аплодировали»13.
Вера Силкинайте, литовка, которой в то время было 16 лет, тоже видела эти убийства и запомнила, как в толпе всякий раз, когда палач раскраивал жертве череп, орали: «Бей евреев!» Какой-то соотечественник Веры даже поднял своего ребенка повыше, чтобы тому было лучше видно. «Каким человеком он [этот ребенок] мог вырасти? — задается вопросом Вера. — Если, конечно, был в состоянии понять, что происходит… И что можно было ожидать от людей, которые одобрительно кричали? Это же все равно, как если бы они вышли вперед и сами приняли участие в убийствах». Потрясенная увиденным, Вера убежала. «Мне было стыдно, — рассказывает она. — Я села и стала думать: “Боже милостивый, я слышала, что в домах евреев бьют стекла и все такое… Это как-то можно понять, но столь страшное злодейство!.. Убивать беспомощных…”»14 А во дворе после того, как всех евреев убили, палач, орудовавший ломом, отложил его в сторону и взял в руки аккордеон. Он взобрался на гору трупов и заиграл литовский национальный гимн15.
Командиром айнзатцгруппы А, которая действовала в зоне наступления группы армий «Север» (Литва, Латвия, Эстония, Ленинградская и Новгородская области), был бригаденфюрер СС и генерал-майор полиции Вальтер Шталекер, кстати, доктор юриспруденции. Вот что сказано в одном из его докладов в Берлин: «…мы побуждаем местных жителей, настроенных против евреев, участвовать в погромах… Необходимо создавать впечатление, что местное население добровольно предпринимает такие действия — это словно реакция на угнетение со стороны евреев и на недавний коммунистический террор… Задача полиции и служб безопасности — направлять все это в нужное русло, чтобы поставленная задача ликвидации евреев была решена в кратчайшие сроки»16.
Свобода действий, которую определили для себя исполнители на местах, выполняя инструкцию Гейдриха — убивать всех евреев, ранее состоявших на партийной или государственной службе, и масштабы «акций» у разных айнзатцгрупп, неодинаковы. Это очередной пример того, что на данной стадии «окончательного решения еврейского вопроса» предельно жесткие и однозначные распоряжения давались далеко не всегда. Напротив, инициатива на местах подчас снова во всем превосходила неопределенные указания сверху. Тем не менее руководящий принцип у всех командиров айнзатцгрупп был один: чем больше трупов, тем лучше. Недостаточная статистика или, хуже того, проявление милосердия могли означать только одно — пренебрежение своим долгом. Гиммлер и Гейдрих, посетив Гродно — город, расположенный в 150 километрах от Каунаса, высказались предельно откровенно: убитых евреев недостаточно. Они составляют более трети населения Гродно, а убиты только 9617. Айнзатцгруппе IX нужно работать лучше.
Вскоре после кровавой бойни в Каунасе свою готовность к решению поставленной задачи продемонстрировали румыны. Румынских евреев, как и литовских, тоже часто обвиняли в симпатиях к Советам, что стало формальным поводом для начала преследований. К тому же правительство Румынии, возглавляемое маршалом Йоном Антонеску, изначально было агрессивно антисемитским.
Румыны, союзники немцев, участвовали в боевых действиях против СССР с самого начала. Части румынской армии 22 июня одновременно с соединениями вермахта вторглись на советскую территорию и действовали при этом в том числе в интересах собственного государства, ведь в 1940 году Советский Союз оккупировал Бессарабию и другие румынские территории на востоке страны. Теперь у маршала Антонеску был шанс получить отобранные земли обратно.
Йон Антонеску ни минуты не сомневался в том, что Гитлер победит Сталина. На встрече с фюрером 12 июня 1941 года он сказал: «Наполеону и даже Германии в 1917-м приходилось бороться с проблемой огромных пространств, но сейчас техника в воздухе и на земле уничтожила пространство как союзника русских»18.
Первым признаком того, что румынские власти в ходе вторжения решили уничтожить евреев, стали кровавые события конца июня в Яссах — городе на востоке страны. Сначала распространился слух, что 45 000 евреев — жителей Ясс и пригородов — каким-то образом помогают русским19. В ночь с 28 на 29 июня толпы румын, в числе которых были сотрудники полиции, члены антисемитской организации «Железная гвардия» и обычные граждане, устроили в городе погром, в результате которого погибло много евреев. Немцы помогами советами — их местным националистам давал майор Герман фон Странски, женатый на румынке и хорошо знавший страну.
Один из самых уважаемых членов еврейской общины в Яссах рассказывал обо всем этом так: «…помню толпу, бегущую в полном хаосе, выстрелы из винтовок и автоматов. Меня ранило двумя пулями, я упал на мостовую и пролежал там несколько часов. Рядом со мной умирали знакомые и незнакомые люди… Я увидел старика-еврея, инвалида войны 1916–1918 годов, с медалью “За мужество и веру” на груди. Он нес с собой бумаги, официально избавляющие его от антисемитских преследований. Пуля пробила старику грудную клетку, он доживал свои последние минуты на куче мусора, как собака. Дальше лежал сын торговца кожами, он умирал и рыдал: “Мама, папа, где вы?.. Дайте воды, я хочу пить…” Солдаты проткнули его штыками…»20 Когда утром 30 июня Влад Мариевичи из городской службы уборки мусора приехал на своем грузовике к полицейскому участку, он увидел гору трупов, сваленных, как бревна. Машина не смогла въехать во двор. Убитых евреев оказалось так много, что вся площадка была залита кровью, ручьи растеклись до ворот21.
В результате погрома в городе погибли минимум 4000 евреев, хотя, по некоторым оценкам, жертв могло быть и 800022. Еще 5000 евреев загнали в два железнодорожных состава и вывезли из города. В битком набитых товарных вагонах было нечем дышать. Румынские охранники не давали узникам даже воды, и скоро жажда стала невыносимой. Натан Гольдштейн, еврей из Ясс, видел, что произошло, когда поезд остановился около реки Бахлуй. «Мальчишка лет одиннадцати выпрыгнул из вагона, чтобы добраться до воды, но охранник выстрелил в него, целясь в ноги. Мальчик кричал: “Воды, воды!” Второй охранник схватил его за ногу и заорал: “Хочешь воды? На, пей, сколько влезет!” — сунул головой в реку и держал так, пока тот не захлебнулся. Потом охранник оттолкнул труп»23.
