Геббельс не был сторонником столь прямолинейных попыток влиять на аудиторию. В июле 1941 года он сделал в своем дневнике следующую запись: «Некоторые разногласия по кинохронике. Фюрер хочет больше полемического материала в тексте. Я бы предпочел, чтобы картинка говорила сама за себя. Текст нужно ограничить объяснением того, что публика иначе не сможет понять. Я считаю это более эффективным»10.
Кассовых сборов «Вечный жид» не дал, но его и снимали не для этого. Хотя большинству зрителей картина не понравилась (были случаи, когда женщины во время просмотра теряли сознание), для фанатиков типа членов бельгийских вооруженных формирований, которые посмотрели ее в апреле 1941 года, лента стала подтверждением того, что они все делают правильно. С евреями надо поступать, как с крысами.
В Бельгии жгли синагоги, а в другой европейской стране этого никто не делал. Там вообще все было не так. 9 апреля 1940 года, за месяц до вторжения на запад, части вермахта двинулись на север и пересекли датскую границу. Армия королевства неизмеримо уступала немецкой в живой силе и технике. Дании не оставалось ничего, кроме как смириться с неизбежным. Через два часа после того, как первый немецкий солдат пересек границу, Дания капитулировала. А дальше произошло нечто удивительное, особенно в контексте того, что нацисты делали на соседних территориях. Немцы практически оставили датчан в покое. Король Христиан X остался во главе страны, жить она продолжила по своим законам.
Причины такого поведения немцев называют разные. Главное, наверное, то, что они считали датчан своими нордическими братьями по расе. Что касается евреев, в Дании их было всего 7500, или 0,2 процента от численности всего населения. Последнее объясняется тем, что в предшествующее десятилетие Дания почти не принимала евреев, искавших убежища от нацистских преследований. А еще немцы не хотели никаких конфликтов, дабы не подрывать экспорт датской сельскохозяйственной продукции в Германию. В результате всего этого оккупация в Дании и оказалась не такой страшной, как в других покоренных странах.
Бент Мельхиор, еврейский школьник, живший в Дании, очень боялся, что его отцу, открыто выступавшему с критикой нацизма, после немецкого вторжения будет грозить смертельная опасность11. Этого не произошло — отец Бента не подвергся никаким преследованиям, и вообще для евреев жизнь продолжалась как раньше. Датчанин Кнут Диби, во время войны служивший в полиции, подтверждает, что у них не было никакой дискриминации. «Евреи были абсолютно ассимилированы. Они занимались коммерцией, работали по своим профессиям и жили в своих домах, как и все прочие»12.
Похоже, что немцы заняли Данию, что называется, по пути — на севере их целью была Норвегия. Гитлер хотел закрепиться в этой стране по стратегическим соображениям: нужно было обеспечить свободный доступ немецкому флоту в Северную Атлантику и обезопасить поставки железной руды из нейтральной Швеции. Союзники пытались воспрепятствовать этим планам, но в конце первой недели июня 1940 года Норвегия уже была под полным контролем нацистов. Во время вторжения немецких войск собственное национальное правительство создал Видкун Квислинг, который еще в 1933 году организовал и возглавил в Норвегии национал-социалистическую партию, известную как «Национальное единение», однако оно было распущено немецкими оккупационными властями. Имперским комиссаром Норвегии они назначили Йозефа Тербовена, гауляйтера Эссена, одного из активистов «ночи длинных ножей».
В Норвегии, так же как в Дании, евреев было мало — около 1700 человек при численности населении 3 000 000. В отличие от датских евреев они подверглись преследованиям. Объясняется это среди прочего тем, что протяженная линия Атлантического побережья Норвегии делала страну более уязвимой для атаки с моря по сравнению с Данией, и немцы разместили здесь много военных баз, а евреев всегда считали «врагом за спиной». К тому же нацисты обрели активного помощника в лице Квислинга, летом 1940 года ставшего главой норвежской гражданской администрации, общей с германской.
В марте 1941-го Квислинг, выступая во Франкфурте, призвал к депортации из Норвегии всех евреев. Он заявил, что такая мера совершенно необходима — евреи развращают норвежское общество, портят норвежскую кровь и вообще они сродни разрушительным бациллам13. К этому времени норвежские коллаборационисты уже активно закрывали еврейские магазины и принадлежащие евреям предприятия.
10 мая 1940 года Германия напала еще на одну страну, которая, подобно Норвегии, Дании, Люксембургу и Бельгии, стремилась избежать войны, объявив о своем нейтралитете. Речь идет о Голландии, три четверти еврейского населения которой не пережили Холокост: в пропорциональном отношении это больше, чем в любой другой сопоставимой стране Западной Европы (из числа голландских евреев погибло 75 процентов, норвежских — около 40 процентов, бельгийских — почти 40 процентов, французских — 25 процентов). Данный вопрос давно привлекает внимание историков, и далее мы сделаем некоторые предположения по поводу столь явной диспропорции14.
В отличие от бельгийского правительства в Лондоне правительство Нидерландов в изгнании не проявило единства в отношении немецкой оккупации. Королева Вильгельмина была против любого сотрудничества с нацистами, а ее премьер-министр Дирк Ян де Гер придерживался иного мнения. Он полагал, что война уже проиграна и им нужно сотрудничать с немцами так же, как вишистское правительство во Франции. Де Гер настаивал на заключении сепаратного мира с Германией. Королева отправила его в отставку, после чего де Гер вернулся в Нидерланды и пошел на сотрудничество с оккупантами15.
Словом, политического руководства не было, и большинство голландских чиновников решили помогать немцам управлять страной. Как констатировало в 1943 году голландское правительство в изгнании, «они [государственные служащие] настолько привыкли подчиняться, всегда — и по праву — гордились тем, что прекрасно решают поставленные перед ними задачи и добросовестно выполняют свой долг, что с той же добросовестностью и исполнительностью способствовали скрупулезной организации разграбления нашей страны на пользу врага»16.
Почти все чиновники в ноябре 1940 года заполнили документ, подтверждающий их безупречное происхождение, так называемый арийский аттестат, и согласились с требованием немцев об исключении с государственной службы евреев. Стремясь сохранить видимость приличий, голландские чиновники предпочитали называть евреев временно отстраненными от исполнения своих обязанностей, а не уволенными17. Это звучало менее жестоко, но суть дела не меняло.
Разумеется, оценивать какие-либо действия голландских государственных служащих того времени с позиции наших знаний о том, что произошло дальше, нельзя. И все-таки эффективность, с которой они начиная с января 1941-го облегчали немцам желание зарегистрировать евреев — всех до единого, не может не поражать. Полномасштабная система регистрации окажет нацистам огромную помощь, когда настанет время депортировать голландских евреев в лагеря смерти.
К июню 1941 года уже действовал ряд мер, направленных против 140 000 голландских евреев18. Им было запрещено посещать кинотеатры, общественные парки и плавательные бассейны; они не имели права владеть радиоприемниками, ходить в школы со смешанной системой обучения; медицинскую помощь и юридические услуги они могли оказывать только своим соотечественникам. На всех этих мерах настоял рейхскомиссар Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт, ярый антисемит, выросший в Австрии и в 1938 году сыгравший немалую роль в отстранении от власти канцлера Шушнига. После оккупации Польши и создания на ее территории генерал-губернаторства Зейсс-Инкварт был заместителем Ганса Франка, отвечал за южные области. Активно создавал еврейские гетто и ратовал за чрезвычайные меры при подавлении польского Сопротивления. То, что в Нидерландах «работал» Зейсс-Инкварт, а в Бельгии — генерал Александр фон Фалькенхаузен, кадровый военный, тоже отчасти объясняет последующую диспропорцию в уровне смертности среди евреев этих двух стран. Конечно, и фон Фалькенхаузена нельзя назвать другом евреев. При нем в Бельгии происходили вопиющие злодеяния (их организовывал офицер СС Эгерт Ридер), но при этом он оставался военачальником, причем старой закалки. Впоследствии фон Фалькенхаузен, кстати, окажется в концентрационном лагере за участие в июльском заговоре 1944 года против Гитлера.
