– Прикованы к земле. Без оружия, без украшений.
– Их ограбили?
– Скорее всего.
– И посадили на цепь?
– На веревку.
– А потом убили?
– Этого я не знаю.
– Но ты сказал…
– Я сказал, что они умерли. Я не говорил, что их убили.
– Но как…
– Не знаю.
В молчании было слышно, как поскрипывают гронды охотника. Он неторопливо переминался с ноги на ногу. Крутил в руках усиленное стальными ребрами топорище.
Все настойчиво осматривали разбросанное по земле оружие, будто могли найти какую-то подсказку, хоть какое-то объяснение тому, что здесь произошло.
Тишина вокруг была слишком глубокой и холодной. Я застыл. Старался не шевелиться. Нестерпимо захотелось вернуться на дорогу. От обнаженных мечей, от безвольно лежавших стрел веяло стужей. Теперь я бы ни за что не решился перейти к соседним урочищам. Ни под каким предлогом не согласился бы заглянуть в палатки. Казалось безумием, что я еще несколько минут назад тут ходил так спокойно.
– Нужно уходить, – прошептал Тен. Он тоже чувствовал этот холод. – Мы и без того задержались.
– Подожди, – ответила Миалинта.
Посмотрела прямиком на Эрзу. Не произнесла ни слова.
– Здесь были наши люди, – кивнула Эрза. – Наша застава.
– Горсинг?
– Нет. Общая застава. На нее скинулись все, кто водит людей по Пчелиному тракту. Но придумал ее Горсинг. Это сделало дорогу безопасной. Постоянные патрули. И отряд, который может прийти на выручку всем, кто угодил в засаду. Так в первые полгода выбили две своры крысятников. С тех пор они сюда не совали свой нос.
– Сигналы Феонила?
– Каждая группа, выезжая на Старую дорогу, дает сигнал. Предупреждает, чтобы все знали – едут свои. В ответ мы получаем один из трех сигналов: «все чисто», «есть странное движение», «опасность».
– И какой сигнал вы получили на этот раз?
– Никакого. Теперь понятно почему.
– Почему раньше не сказала? – вмешался Громбакх.
– Не мешай, – неожиданно резко ответила Миалинта. Потом, повернувшись к Эрзе, сама спросила: – Почему не предупредила?
– Это наше дело. Наша работа. Вам не обязательно знать все детали.
– Разумно, – согласилась Миалинта. – А фаиты?
– Не знаю.
– Больше тридцати фаитов.
– Думаю, кто-то взялся провести их по Старой дороге. – Эрза пожала плечами. – Я же говорю, фаитов стали отлавливать. Значит, собрались в группу, наняли проводников.
– Почему они были связаны?
– Я же говорю, не знаю. Они вообще не должны были сюда заходить. Это не перевалочный лагерь. Тут не отдыхают, не ночуют. Чем меньше людей знает про лагерь, тем нам спокойнее.
– Таранные столбы?
– Чтобы остановить крысятников, если они будут прорываться на угнанных повозках.
– Чучело?
– Для того же. Только его еще ни разу не выставляли. Да и по задумке оно должно стоять дальше засады – на пределе видимости. Чтобы крысятники сбавили скорость и как раз попали под газырны.
– И в засаде знают, с какой стороны несутся повозки?
– По два наблюдательных поста в обоих направлениях. Сигналы ночные и дневные. Всегда можно передать сообщение.
– Даже сейчас?
– Два поста, мимо которых мы проезжали, пустуют. Они должны приподнимать растяжку, когда проезжают свои.
На урочище вновь опустилось молчание. А холод только усилился. Я ощущал его всем телом. Приходилось сдерживать дрожь. Казалось, лезвия обнаженных мечей вот-вот подернутся инеем. Безветренно. Даже гнус здесь не тревожил, будто в самом деле почувствовал приближение зимы и спрятался в своих норах.
– Я ответила на ваши вопросы? – Эрза посмотрела на Тенуина и Громбакха, хоть до этого говорила только с Миалинтой.
– Уходим, – кивнул следопыт. – Больше никаких остановок. Едем до упора.
– Согласна. – Эрза кивком головы скомандовала своим наемникам выбираться к дороге.
– Постой, – шепнул мне Тенуин.
Мы задержались. Пошли последними.
– Я не все сказал. – Следопыт шел сзади. Я хорошо слышал его тихий голос. – В первой палатке лежало много оружия. В том числе не совсем обычное.
– Это как?
– Клинки с вытравленным символом на рукоятке. Стоящая на скале башня. Башню и скалу опоясывает цепь.
– Ты знаешь этот символ?
– Его знает Гром. Слишком хорошо. Поэтому я не хотел говорить при нем.
– Магульдинцы?.. – догадался я.
– Да. Волчья башня крепости Магуль Индр. Один из символов красного легиона.
– И это значит…
– Это ничего не значит.
– Но те следы у дома Эрзы… А теперь клинки в лагере ее мужа.
– Такие следы могли оставить и слухачи. А клинки иногда достаются в сражении.
– Логично.
– Но не забывай об этом. И не говори Грому.
– Хорошо. Послушай… Ты веришь всему, что сказала Эрза?
– Нет.
Вернувшись на дорогу, мы вздохнули с облегчением. Чучело и покачивающиеся бревна уже не пугали. Холод исчез. Теперь даже казалось, что отсутствие следов в лагере не такая важная деталь. Нужно было скорее ехать вперед.
«Чем быстрее Пчелиный тракт выведет за пределы лесов, тем лучше».
– Доберемся до Авендилла. Обделаем там последние портки. – Подстегивая коня, перечислял Громбакх. – Отыщем сорванца. С торжественным плачем предадим его земле. Даже если он живой. Чтоб неповадно было. Потом я суну своей кобыле аргенскую колючку под хвост. С ветерком доберусь до Матриандира. В Заложном доме обналичу обходной залог Теора. Заплачу́ «Поганым»… то есть, конечно же, «Приемным сестрам» за три года вперед. Остаток золота сдам на именной возрастной залог на Харата. А потом… Ох, давно я не заглядывал в «Приторню». Откуси мне мизинец, если где-то еще дают такую медовуху. Везут прямиком из Ара-Култука, а там в медовухах знают толк. Те еще, конечно, тупоклювы со своими болотными травками, но медовуху делают хорошо… К вольнику
[25] оклемаюсь и – на Деодру, стрелять древорожек…
Громбакх еще какое-то время рассказывал о своих планах. Описывал, до чего уютно и весело бывает в «Приторне». Но вскоре даже он умолк.
Дальше ехали молча.
Первое время мы впятером, перекрывая почти всю дорогу, теснились впереди. Боялись, что кто-то другой не приметит новую опасность. Наконец я посчитал, что Эрза, Миа, Тен и Феонил вполне справятся с этой задачей, а потому первым придержал своего минутана. Отстав, поравнялся с Теором. Вскоре к нам присоединилась Миалинта.
