Надо мной – серое, скрученное черными жгутами небо. С крыши соскользнул Теор. Прежде чем я успел подняться, он захлопнул дверцу и придавил ее плечом. В наэтку заскочили мавганы. Ринулись по седельной раскидке. Наружу высунулась оскаленная пасть. Я снизу, без размаха ударил по ней мечом. Слабый удар. Мавган только мотнул головой и стал рваться с удвоенной прытью. Не пролезал. Дверца дрожала. Теор не справлялся. Едва мавган, лязгая клыками, разбрызгивая пену, просунулся до самого нагрудника, я двумя руками ткнул острием ему в шею. На лицо брызнула кровь. Но даже пронзенный, мавган не скулил, не отступал, продолжал рваться, только теперь с меньшим напором.
Наемник, на которого я упал, лежал без чувств с разбитым лицом. Четверо других ждали мгновения, чтобы напасть на Громбакха. Среди них – Диндар с кистенем. Увидев, что к охотнику присоединились мы с Теором, наемники пошли в атаку. Хотели усмирить охотника, пока мы еще заняты мавганами.
Однообразные широкие взмахи топором. Громбакх взмок в хлопковой поддевке, в порпуне из стеганой кожи и плотной цаниобе. Не лучшее облачение для сражения. Приноровившись к ритму взмахов, один из наемников бросился вперед. Охотник, окончив широкую дугу, неожиданно перехватил топор двумя руками и пустил его короткой дугой снизу, едва не касаясь брусчатки. Нападавший не успел остановиться. Только подпрыгнул на месте, неловко поджал ноги и упал на колени. Хотел тут же откатиться назад, то топор уже закончил короткую дугу – взмыл вверх.
– Стой! – со злостью крикнул Диндар.
Боевой топор обухом обрушился на правое плечо наемника. Тот успел чуть откинуться назад, но это его не спасло. Глухой треск проломленных костей. Краткая тишина. Безумие в глазах. И стон – тонкий, рвущийся на всхлипы – медленно, тягуче перерос в раззявленный крик.
Правое плечо неестественно изогнуто.
Крик выдохся.
Из раскрытого рта с кровью и слюной выдавливалась немота.
Мавган в наэтке больше не давил на дверцу. Застыв со вскрытым горлом, слабо дергался в оконце, будто рвался в бой. Глаза закатились. На клыках вспенилась кровь. Второго мавгана внутри не оказалось.
– Иди. – Теор коротко показал на охотника.
Бросаясь к Громбакху, я увидел, как впереди Миалинта, уже стоявшая на ногах, в последний раз взмахнула конрой – наемник, не издав ни звука, отшатнулся. Потерял шаг. Стал заваливаться на спину. Пробовал протянуть руки к голове, но, так и не дотянувшись, упал на недавно выроненный им арбалет. Остальные лежали на брусчатке. Тенуина не видно. Я не сомневался, что он проскользнул в лес, в поисках арбалетчика, обстрелявшего меня из кустов.
Когда второй мавган выскочил из-за наэтки, его встретил удар хлястника. Сразу несколько лезвий угодили в морду. Дернув шеей, стукнув головой о брусчатку, мавган неловко кувыркнулся. Упал на спину. Изогнувшись, вскочил, теперь оказавшись к Теору спиной. Утробно рыча, мотнул головой, будто в ней что-то застряло, заскоблил морду лапой. Потом развернулся. Затянутыми кровью глазами не мог найти обидчика. Следующий удар хлястника обездвижил его. Передние лапы подогнулись. Захлебываясь кровью, мавган продолжал хрипеть.
Наемники перед нами разделились. Двое достались Грому. Диндар – мне.
– За живого дают больше, – ощерился наемник.
Я не ответил.
– Только у Птеарда на ваш счет другие планы.
– Сделать из черепов плевательницу в таверне дворков?
– Именно.
– Уходи.
– Что?
– Забирай тех, кто еще стоит. И уходи.
– Как скажешь.
Диндар опустил кистень. Изобразил недоумение.
Моргнул несколько раз. И резким выпадом, без замаха, дернул передо мной усаженный шипами шар. Звякнула цепь. Шар пролетел слишком далеко. В глазах – безумие. Взгляд, затуманенный отчаянием и бессильной злобой.
– Уходи, – повторил я.
– Сдохни! – Диндар, раскручивая кистень, бросился на меня.
Суматошные удары. Один задел плечо. Распорол цаниобу. Я отскочил. Понял, что Диндар не отступит. Встал в боковую стойку. Не торопился нападать. Размах кистеня широкий и долгий. Выждать, сократить дистанцию и ударить. Тактика простая. Но Диндар не успокаивался, вкладывал в замахи все безумие. Цепь надрывно лязгала.
– Нет! – Я увидел, что Теор и Громбакх, управившись с наемниками, готовятся мне помочь. – Я сам.
– Не глупи, – прорычал охотник.
– Я сам.
Диндар, ослепленный яростью, продолжал размахивать кистенем. Перехватывал его из одной руки в другую. Наступал. Слишком много движений. Быстро устанет. Но я не хотел ждать. Искал удачного момента. Отходил в сторону.
Удар. Выставил меч. Цепь заскрежетала по лезвию. Шар опустился на гарду. Диндар в безумстве осклабился. Обхватил древко обеими руками. Дернул. Я только этого и ждал. Без сопротивления выпустил рукоять. Из-за рывка Диндар потерял равновесие. Кистень вместе с клинком ушли далеко за спину. Не теряя ни секунды, я прыгнул – упал на колени, скользнув по брусчатке, подхватил меч одного из поверженных наемников и, наскоро, неловко перехватив его, ткнул Диндара чуть выше бедра, под кромку ламеллярной куртки. Диндар, с рассеянным удивлением глядя на меня, дрогнул. Еще один удар, выше голенища. Диндар простонал странным булькающим звуком и сам обрушился на колени. Я уже встал. Последний удар – плашмя по лицу – оглушил наемника.
Тишина. Тихие стоны.
Монотонные удары по брусчатке наемника, истекавшего кровью. Того самого, кто еще недавно играл с Миалинтой. Бледный, ослепленный, он стискивал зубами рукоять ножа. И бил. Бил кулаком. Из последних сил, сдавливая крик. Будто так мог облегчить боль.
Свист рассекающего воздух боевого кнута. Удары прекратились. Остались только стоны тех, кто еще не умер.
Из леса вышел Тенуин. На ходу сложил короткие плечи наручного арбалета. Арбалетчик ушел. Понял, чем все закончится, и отступил. В пятидесяти шагах за кустами стояли лошади. Он успел вскочить на одну из них и выслать ее галопом раньше, чем следопыт прицелился. Догонять его не было смысла. Где-нибудь поблизости наверняка прятался бегунок. Птеард в любом случае узнал бы, что здесь произошло. А значит, пути назад не осталось. Двенадцать наемников лежали на брусчатке Лаэрнского тупика. Если б не убеждения Громбакха, запрещавшие ему убивать, все были бы мертвы. Впрочем, если не подоспеет помощь, их с такими ранениями ждала еще более страшная смерть – от лесной живности.
Теперь мы при всем желании не смогли бы отказаться от поездки по Старой дороге.
– Уходим, – позвала Миалинта.
– Ты как? – спросил я, видя, что она держится за бок.
– В порядке.
– Я сменю тебя. Садись в наэтку.
– Нет. – Миалинта, поджав губы, запрыгнула на минутана. – Нужно ехать.
– Не делай так. – Охотник без улыбки хлопнул меня по плечу.
