– Испанские сапоги.
Сашу пробрала дрожь. Пытка серьёзная, калечащая, после неё человек если и ходит, то с трудом. Присел рядом с магистром, приобнял. Магистр поморщился от боли, и Саша убрал руку.
– Времени у нас мало, я пришёл под личиной фамильяра.
– Я так и понял. Думал узнать насчёт побега?
– Была мысль. Но поглядел, понял – невозможно. Тюремная стража, рядом Дворец Правосудия со своей стражей. Даже сотни рыцарей не хватит.
– Знаю. Осознаю, что дни мои сочтены. Ты один в городе, Огюст?
– Потому и уцелел. Меня здесь никто не знает. По стране прошли аресты. Кое-кто из рыцарей остался на свободе и прячется. Я взял на себя смелость съездить в Португалию, к королю Динишу. Он примет всех в Томаре и сохранит орден.
– Я так и знал. Теперь запоминай. Улица рю Виктор, Роланд де Креси. Он был тамплиером, отошёл, сейчас промышляет торговлей, доставшейся в наследство. Он поможет. И ещё – рю Мазарини, Фабьен Патрис. Можешь на них положиться, дело серьёзное.
– Какое?
– Покажем королю фигу? Меня на каждом допросе спрашивают – где ценности? А они в Тампле.
– Он сейчас тюрьма. Там содержат арестованных тамплиеров. По слухам, три сотни.
– Бедные братья!
Де Моле на миг прикрыл глаза.
– Так вот, к Главной башне, резиденции Великих магистров, ведёт подземный ход. Тайну эту передавал один Великий магистр другому, ещё знали Великие хранители, а теперь ты. На улице рю Кордери есть часовня, службы там бывают редко. За алтарём есть фигура скорбящей Святой Марии с младенцем, поверни её, и откроется ход. Вывези сокровища, на них возродится орден. Только помни, в подземном ходе есть ловушка…
Договорить де Моле не успел, загромыхал замок. Великий магистр собрал все силы, закричал:
– Подлый фамильяр! Не уговаривай меня донести на собратьев!
Саша отпрянул от де Моле. Вошёл стражник, за ним инквизитор Антоний.
– Сознался узник?
– Как бы не так! Упорствует! А ещё я думаю – он сошёл с ума, несёт всякие нелепицы.
Инквизитор поморщился.
– Идём, сын мой! Видимо, нужны более сильные методы.
Антоний вывел Сашу из тюрьмы за ворота, протянул руку.
– Противоядие! А то я чувствую, как холод подбирается к моему сердцу.
– А оно у тебя есть?
Но Саша отдал склянку. Монах её выпил, не отрываясь, и хрястнул посудину о камни.
– Всё, чего я хочу, больше никогда тебя не видеть, – прошипел он.
– И я того же желаю.
Саша пошёл к постоялому двору, на ходу повторял адреса и фамилии, названные Великим магистром. Даже попрощаться по-человечески, обнять не получилось. Но встреча не была зряшной. Саша подумал, что видит де Моле в последний раз, но довелось ещё увидеть главного тамплиера.
Добрался до постоялого двора, хватил кружку вина для успокоения. Его трясло от увиденного. Да, он знал из истории, что де Моле никто не спасёт и его казнят, сожгут на костре вместе с другими рыцарями из руководства ордена. Жаль, но выше головы не прыгнешь. Саша был готов рискнуть своей жизнью, чтобы вызволить Великого магистра. Но что может одиночка? Стража не даст прорваться даже до здания тюрьмы. Во дворе тюрьмы он видел стражников с алебардами и арбалетами.
С утра направился на рю Виктор, искать Роланда де Креси, судя по приставке «де» – дворянина. Обычно дворяне торговлей не занимаются, но де Моле упомянул о наследстве. Если дворянин не имел земли, то выживать как-то надо. Расспрашивал у прохожих, нашёл нужную улицу, а потом и дом Роланда. В Париже деревянных домов, как на Руси, не было. Впрочем, дома в каждой стране строили из подручных материалов. На Руси полно лесов, строевой лес стоит недорого. Всем хороша деревянная изба – возводится быстро, зимой тёплая, дышится в ней легко, однако горит быстро. Деревни и города выгорали часто, топились ведь печами. Стоило хозяйке не досмотреть, выпадет из топки уголёк, и пошла полыхать изба, ветром искры перекидывались на соседние улицы. В Париже строили из тёсаного камня, издавна добывавшегося в подземных каменоломнях и топившихся каминами. Позже подземные выработки забросили, в них поселилось отребье, сбившееся в банды. А камень добывали открытым способом поблизости от города.
Дом Роланда был двухэтажным и большим. Когда Александр подошёл, хозяин стоял у дверей, разговаривал с двумя мужчинами. Саша постоял в сторонке, дождался, пока мужчины уйдут, подошёл.
– Мсье Роланд де Креси?
– Да. С кем имею дело?
– Приор герцогства Анжуйского виконт Огюст де Бриан.
– Ради всего святого, тише! Пройдём в дом.
Зашли в дом, хозяин провёл в комнату, усадил за стол. Молча достал кувшин вина, разлил по кружкам.
– За знакомство.
Пригубили. Вино оказалось отменного качества. Роланд спросил:
– Как он?
– Плохо, пытают, но магистр держится. А как ты узнал, что я виделся с де Моле?
– Только он один знает, что я в Париже. Я уж десять лет как не в ордене, с тех пор как умер дядюшка и передал мне своё дело. Можно было продать, но стало жалко, дядюшка Мануэль вложил столько труда и денег. А я уже в возрасте, имел тяжёлое ранение, и воевать в строю для меня уже затруднительно.
Роланд помолчал.
– Не осуждаешь?
– Не имею права, Жак сказал, ты можешь помочь.
– Смотря в чём.
Александр помедлил. Придётся довериться, де Моле должен знать этого человека хорошо, иначе бы не направил. Но Роланд уже десять лет как не в ордене, а люди имеют свойство меняться, и не всегда в лучшую сторону.
– Надо вывезти из города казну тамплиеров, кораблём в Португалию.
– Ох ты! А груз велик?
– Понятия не имею, не видел. Его ещё надо достать из подземелья.
– Я тяжести носить не могу, – поднял руки Роланд. – Нанять корабль в моих силах, подводы с ездовыми – раз плюнуть. Но в подземелье – сам.
Ответ Сашу обескуражил. Сколько ценностей в подземелье, он не знал. И как они упакованы – мешки, ящики, сундуки или просто лежат на полках? Каков объём и вес?
– Хорошо. Давай сделаем так. Когда я выясню, сообщу, и ты приготовишь судно и подводы.
– Я не подведу старого друга, я знаю Жака уже лет тридцать. Не одну битву вместе провели, и Жак тогда был рядовым рыцарем.
– Всего хорошего! – откланялся Александр.
Конечно, он рассчитывал заиметь более деятельного и активного помощника. Ну, на безрыбье и рак рыба. Рю Мазарини тоже была на этой стороне Сены. Нашёл нужный дом, постучал в дверь, которую открыл дюжий детина. От него разило вчерашней выпивкой, глаза отёчные.
