— Скучаешь, вождь?
Словно бы, споткнувшись, на плечо ему оперлась ярко
накрашенная девушка — молодая, сочная, в короткой игривой одежде и с глубоким
вырезом на груди. Глаза с профессиональным и просто женским интересом окинули
цепким взглядом могучую мужскую фигуру, обнаженные плечи.
Олег похлопал ее по руке с нежной белой кожей, не знавшей
работы, кивнул на лавку рядом:
— Садись. Что пить будешь?
Она с готовностью села, засмеялась, показав ослепительно
белые зубы:
— Я вижу, вождь, ты уже бывал в нашем роскошном
свинарнике?
— Заметно? — удивился Олег.
— Еще бы! Не раскрыл рот, не вскочил, не кинулся сразу
лапать... Как будто все давно знакомо.
— Я бывал здесь, — подтвердил он. — Кстати,
меня зовут Олег.
— Меня Елена. Я здесь работаю.
— Хороший день сегодня?
Она мило наморщила носик:
— Не очень. Клиенты либо бедные, либо жадные, либо
слишком... противные.
Он взглянул остро:
— Ты привередлива?
Она весело засмеялась, кокетливо сощурила глаза:
— Как когда. Если удается, почему нет? В других городах
приходится принимать всех, даже пьяных солдат, а в Константинополь купцы
прибывают каждый день по тысяче в одни ворота. Сегодня у меня еще никого не
было, я хочу начать день приятно.
Олег махнул слуге, тот заторопился с кувшином вина и двумя
хрустальными стаканами.
— Ты начинаешь день, когда я уже заканчиваю, —
заметил он.
— Я ночная птица, — ответила она легко. — Но,
надеюсь, ты не скоро его закончишь на этот раз!
Он отхлебнул вина, уловив скрытый смысл, за игривым —
зловещий, налил ей, отметил, как она взяла стакан, коснулась губами края, как
сидела, держала ноги, в то же время проговаривая про себя сказанное ею,
заставляя перед мысленным слухом говорить громче и тише, басом и совсем тонким
голоском. Что-то в ней таилось иное, чем натура простой продажной девки.
Чересчур правильно строит фразы, слова выговаривает чисто, даже слишком красива
для девки в заведении такого уровня. Красивые и умные шлюхи не задерживаются в
портовых кабаках с пьяными матросами, отдаваясь на охапке гнилого сена, —
быстро карабкаются вверх, некоторые уже стали императрицами, как несравненная
Феодора. Или эта красавица в начале пути?
Она весело щебетала, выщипывала самые упругие виноградины из
крупных гроздей, с удовольствием вонзила острые чистые зубки в огромный персик,
брызнула соком, засмеялась. Глаза ее блестели, на щеках под слоем грубых румян
играл яркий натуральный румянец.
Когда опорожнили кувшин до половины — Елена пила совсем мало
— Олег бросил на стол золотой динар, поднялся:
— Пойдем?
Она легко поднялась на ноги:
— Почему нет?
Олег, напрягшийся, как перед прыжком в холодную воду,
заметил и странно ускользающий взгляд хозяина, и двух угрюмых купцов, которые
среди огромной разномастной жрущей и галдящей толпы одновременно умолкли и
сдвинули головы, чтобы искоса проследить за ним.
Они поднялись по широкой деревянной лестнице со скрипучими
ступеньками. Олег пропустил Елену вперед, словно для того, чтобы полюбоваться
ее сочным телом и разжечь в себе похоть, похохатывал и шутил громко, глаза же
ловили изгибы стройного тела, слушали музыку движений, замечали гибкие мышцы,
умело укрытые округлыми женскими формами. Елена, глупо думать, что ее в самом
деле так зовут, не из тех, кто поднимается со дна до покоев базилевса — уже
рождена наверху и явно воспитывалась под присмотром нянек, учителей,
массажистов, лекарей и знатоков правил поведения двора, простонародья и
варварских вождей.
В его тесной комнатке она бросила быстрый взгляд на окно, с
интересом потрогала пальчиком рукоять огромного меча, что стоял в углу возле
изголовья постели. Створки окна подрагивали, в комнату врывался холодный ночной
воздух. Елена поежилась. Олег сделал шаг к окну, намереваясь закрыть. Елена
живо вскрикнула:
— Погоди, у меня есть лучше идея!
Соблазнительно улыбаясь и глядя ему в глаза, она
замедленными движениями начала развязывать широкий шелковый пояс. Ее полные
спелые губы изогнулись в обещающей улыбке, глаза смеялись. Олег улыбнулся в
ответ, уже все поняв.
Елена подошла к окну, теми же замедленными движениями
повязала пояс на крючки, не давая створкам распахнуться. Олег с удовольствием
смотрел на ее гибкую фигуру с тонкой талией и широкими бедрами на длинных
стройных ногах, тем более что она ожидала от него именно такого пристального
взгляда и учащенного дыхания.
Повернувшись, она сказала все еще улыбаясь:
— Думаю, так будет лучше...
Даже дураку, который не рассмотрел бы ее пояс, хорошо видна
ее фигура на фоне освещенного окна.
Олег сел на краю ложа, чтобы быть ближе к двери, не
пропуская шорохи. Елена все еще стояла у окна. Олег сказал мирно:
— Чем ты занималась раньше, Елена?
В ее красивых глазах мелькнуло удивление:
— Ты хочешь поговорить?
— Разве ты сама этого не хочешь?
— Да, конечно!.. Но я слышала, что северные гости
города почти не отличаются от зверей: сразу тащат в постель!
Олег улыбнулся:
— Теперь ты ждешь, что я начну доказывать обратное и
проболтаю с тобой о философии всю ночь?
Она весело захохотала, запрокидывая головку, обнажая
прекрасную белую шею, созданную для поцелуев:
— Я была бы серьезно разочарована!
— Тогда иди ко мне, — позвал Олег. — Займемcя
любовью, а в промежутках... если они будут, — поговорим о философии.
Она кивнула, смех еще дрожал в ее лучистых глазах, медленно
шагнула к нему и медленно, стоя перед ним, начала снимать платье. Олег держал
на лице выражение восхищения ее юным гибким телом, но весь был на кончике ушей.
Деревянные половицы в коридоре поскрипывали все громче и ближе.
Елена тоже услышала, губы раздвинулись шире, а глаза
раскрылись обольстительнее. Она уже держала рубашку в одной руке, смотрела
дразняще. Олег сказал быстро:
— Кто-то подходит к двери! Быстро спрячься вон за той
дверью.
Она широко распахнула глаза:
— А что там?
— Там кладовка, — ответил он нетерпеливо. —
Тесно, но ты побудешь там недолго. Я отделаюсь от друга, с которым приехал, это
наверняка он.
Она с негодующим видом пошла к двери кладовой, фыркая,
провоцирующе двигая бедрами — рубашку по-прежнему держала в руке. Как мозговая
косточка перед носом пса, которого ведут на живодерню, подумал Олег...
