Итак, да, я двигаюсь дальше. И Джош потрясающий. И мне было бы очень приятно, если бы ты смогла порадоваться за меня.
Поцелуй Тома.
Л. x
Шли недели, и Нью-Йорк в свойственной ему манере с места в карьер перепрыгнул со скоростью миллион миль в час из зимы прямо в весну, причем очень шумно. Поток транспорта стал плотнее, на улицах появилось больше народу, и теперь каждый день вокруг нашего дома даже в предрассветные часы не смолкала какофония звуков. Я перестала надевать на протесты в защиту библиотеки шапку и перчатки. Стеганый комбинезон Дина Мартина был выстиран и спрятан в шкафу. Парк покрылся молодой зеленью. И никто не заговаривал о том, что мне пора выезжать.
Марго в качестве оплаты моей помощи по дому отдала мне столько предметов одежды, что я перестала хвалить ее вещи, чтобы она, упаси господи, не подумала, что должна одарить меня еще больше. И я наконец поняла, что если она и жила с Гупниками в одном доме, то на этом все сходство и заканчивалось. Потому что, как сказала бы моя мама, Марго перебивалась с хлеба на воду.
— А на что, скажите на милость, я буду покупать еду, если оплачу все эти счета за медицинские и коммунальные услуги? — ворчала она, когда я вручила ей очередное доставленное курьером письмо от управляющей компании.
На конверте значилось: «Вскрыть — иначе дело передается в суд». Марго сморщила нос и аккуратно положила письмо на стопку аналогичных писем в серванте, где оно останется лежать еще пару недель, пока я не вскрою его.
Марго постоянно ворчала по поводу коммунальных платежей, достигавших несколько тысяч долларов в месяц, но сейчас, кажется, уже дошла до такой стадии, что решила игнорировать приходящие счета, ибо другого выхода у нее просто-напросто не было.
Она рассказала, что унаследовала квартиру от деда — человека весьма авантюрного склада, который единственный из всей семьи категорически не придерживался расхожего мнения, что женщина должна ограничить круг своих интересов исключительно мужем и детьми.
— Мой отец был в ярости, что его обошли. После этого он много лет вообще со мной не разговаривал. Моя мать попыталась нас помирить, но там возникли… другие моменты, — вздохнула Марго.
Марго покупала продукты в ближайшем магазинчике, крошечном супермаркете с ценами, ориентированными скорее на туристов, поскольку это было одно из немногочисленных мест, куда она могла дойти пешком. Я решительно положила этому конец и теперь дважды в неделю ездила в супермаркет «Фейрвей» на Восточной Восемьдесят шестой улице, где покупала основные продукты примерно на треть дешевле, чем это делала Марго.
Если я ничего не готовила, то Марго ничего и не ела, но зато она покупала Дину Мартину приличные куски вырезки или специально размачивала ему белую рыбу в молоке, потому что это было полезно для его пищеварения.
Думаю, она привыкла к моему обществу. Ну а кроме того, теперь ее буквально качало от ветра, и мы обе знали, что одной ей больше не справиться. У меня невольно возник вопрос: сколько времени уходит у людей ее возраста на восстановление после хирургического вмешательства? И что бы она делала, если бы меня не было рядом?
— И как вы собираетесь с этим поступить? — Я показала на пачку счетов.
— Ой, просто не буду оплачивать, и все. — Она помахала рукой. — Из этой квартиры я перееду разве что в картонную коробку. Мне некуда идти и некому завещать квартиру, о чем этот мошенник Овиц прекрасно знает. Полагаю, он сидит и ждет, когда я умру, после чего наложит на квартиру арест из-за неуплаты коммунальных платежей и заработает целое состояние, продав ее какому-нибудь топ-менеджеру или мерзкому толстосуму типа этого дурака из квартиры напротив.
— Может, я могу вам помочь? У меня еще остались кое-какие сбережения со времен работы у Гупников. Я хочу сказать, чтобы вы могли хоть пару месяцев как-нибудь продержаться. Вы были так добры ко мне.
Она глухо заухала, совсем как сова:
— Моя дорогая девочка, у тебя не хватит денег, чтобы заплатить даже за содержание моей гостевой ванной.
По какой-то неведомой мне причине мое предложение так рассмешило ее, что она даже закашлялась от хохота. Но когда она легла в кровать, я все-таки открыла письмо. И содержащиеся там фразы, такие как «задержки платежей», «прямое нарушение условий проживания» и «возможность лишения собственности по суду», навели меня на мысль, что мистер Овиц, возможно, не столь благодушный — или терпеливый — человек, каким его считает Марго.
Я по-прежнему четыре раза в день выгуливала Дина Мартина и во время прогулок по парку напряженно думала, чем можно помочь Марго. Мысль о том, что ее могут выселить, терзала мне сердце. Ну конечно, управляющий не посмеет так поступить с больной и очень пожилой женщиной. Да и остальные жильцы непременно встанут на ее защиту. Но потом я вспомнила, как мистер Гупник выгнал меня взашей и как замкнуто жили обитатели каждой квартиры, совершенно не интересуясь жизнью соседей. Я даже не была уверена, что они вообще что-либо заметят.
И вот, когда я стояла на Шестой авеню, таращась на витрину оптового магазина нижнего белья, меня вдруг осенило. Девочки из «Магазина винтажной одежды», возможно, не продавали «Шанель» и «Ив Сен Лоран», но наверняка смогут это сделать, если получат одежду с такими лейблами, или хотя бы подскажут адрес специализированного модного агентства. У Марго в ее коллекции были неисчерпаемые запасы дизайнерской одежды, за которую, я не сомневалась, коллекционеры выложат серьезные деньги. Одних только сумок у нее было на много тысяч долларов.
Я повезла Марго на встречу с сестрами под предлогом, что ей нужно немного проветриться. Сказала, что сегодня чудесный день и нам, пожалуй, стоит прогуляться чуть дальше обычного, чтобы Марго могла набраться сил на свежем воздухе. Она велела мне не говорить глупостей, так как начиная с 1937 года на Манхэттене уже никто не дышал свежим воздухом, однако почти безропотно села в такси, посадив Дина Мартина на колени, и мы отправились в Ист-Виллидж, где Марго выразительно нахмурилась на бетонный фасад магазина с таким видом, будто ее ради прикола привезли на бойню.
— Что вы сделали со своими руками? — Марго, остановившись у кассы, уставилась на татуировки Лидии.
На Лидии была изумрудно-зеленая блузка с рукавами буф, открывавшими трех аккуратно вытатуированных японских карпов кои — оранжевого, нефритового и синего.
— Ах это вы о моих татушках! Вам нравится? — Лидия взяла сигарету в другую руку и поднесла татуированное предплечье к свету.
— Да, если бы мне хотелось походить на матроса!
Я принялась осторожно подталкивать Марго вглубь магазина:
— Сюда, Марго. Смотрите, у них винтажные вещи рассортированы по годам. Если вам нужна одежда шестидесятых годов, то это здесь, а если пятидесятых — то там. Слегка напоминает вашу квартиру.
— Ничего похожего!
— Я просто хочу сказать, что они торгуют нарядами вроде ваших. В наши дни это весьма перспективное направление бизнеса.
