— Потому что, если бы я оставила тест в своей ванной, Илария непременно его нашла бы, — призналась она. — А я не могу допустить, чтобы Илария видела подобные вещи. — Она всплеснула руками, словно удивляясь моей непроходимой тупости. — Леонард совершенно однозначно заявил, когда мы поженились: никаких детей. Основное условие нашего соглашения.
— Неужели? Но это неправильно… А вдруг вы захотите их иметь?
Она поджала губы:
— Исключено.
— Но вы ведь моя ровесница. Откуда такая уверенность? Лично я не всегда уверена, буду ли продолжать пользоваться бальзамом для волос своей любимой фирмы. Масса людей передумывает, когда…
— У меня не будет детей от Леонарда! — отрезала она. — Понятно? И хватит о детях!
Я поднялась не слишком охотно. Агнес резко повернула голову, выражение ее лица неожиданно стало агрессивным.
— Извини. Извини за причиненное неудобство. — Она ударила себя по лбу ребром ладони. — Хорошо? Мне очень жаль. А теперь я собираюсь на пробежку. Одна.
Когда минуту спустя я зашла на кухню, то увидела там Иларию. Она яростно, почти свирепо месила тесто. На меня она даже не взглянула.
— Ты думаешь, она тебе подруга.
Я замерла у кофеварки с кружкой в руках.
Она со злостью надавила на тесто:
— Чтобы спасти свою шкуру, эта puta продаст тебя и глазом не моргнет.
— Бесполезно, Илария. — Впервые за все время нашего знакомства у меня хватило духу возразить Иларии. Налив себе кофе, я остановилась у двери и добавила: — И вообще, хочешь верь, хочешь нет, но ты не можешь всего знать.
И уже в коридоре услышала, как она презрительно фыркнула мне вслед.
Я спустилась к стойке Ашока забрать доставленные из химчистки вещи Агнес и поболтала с ним пару минут, чтобы прогнать дурное настроение. Ашок отличался спокойствием и оптимизмом. Общаясь с ним, ты словно видишь мир с другой, гораздо более светлой стороны. Вернувшись в квартиру, я обнаружила перед входной дверью слегка измятый пластиковый пакет. Наклонилась поднять его и обнаружила, к своему удивлению, что пакет предназначен мне. Или, по крайней мере, «Луизе, по-моему, ее зовут именно так».
Я открыла пакет в своей комнате. В нем лежал, завернутый в старую папиросную бумагу, винтажный шарф «Биба», украшенный принтом с павлиньими перьями. Я развернула шарф и надела его на шею, любуясь неуловимым блеском ткани, переливающейся даже при тусклом свете. От шарфа пахло гвоздикой и старыми духами. Пошарив в пакете, я вытащила маленькую визитную карточку. На ней было напечатано темно-синим витиеватым шрифтом: «Марго Де Витт», а ниже нацарапано дрожащим старческим почерком: «Спасибо, что спасла мою собаку».
Глава 15
Кому: MrandMrsBernardClark@yahoo.com
От кого: BusyBee@gmail.com
Привет, мам!
Да, Хеллоуин здесь важное событие. Я прошлась по городу, и все было очень мило. Куча маленьких привидений и ведьмс корзинками конфет и почетным эскортом из вооруженных фонариками родителей. Некоторые взрослые тожев соответствующих костюмах. И люди, похоже, охотно принимают в этом участие. Не то что соседи на нашей улице, половина которых выключает свет или прячется в задних комнатах, чтобы дети, упаси Господи, не постучались в их двери. Во всех витринах пластиковые тыквы или игрушечные привидения, и всем жутко нравится переодеваться.
Но насколько я поняла, никто никого не подначивает.
Но в нашем здании — никаких таких шалостей. Дом находится не в том районе, где можно запросто постучать в соседскую дверь. Возможно, они общаются через личных водителей. Или просто боятся ночного консьержа, который сам по себе может быть очень страшным.
Следующий праздник — День благодарения. С витрин еще не убраны силуэты призраков, а уже начинается реклама индеек. Если честно, я пока не врубилась, в чем суть Дня благодарения. Думаю, в обжорстве. Хотя это касается большинства здешних праздников.
У меня все отлично. Прости, что редко звоню. Передавай привет папе и дедуле.
Очень скучаю.
Лу x
Мистер Гупник, который с несвойственной ему ранее сентиментальностью стал с особым трепетом относиться к семейным сборищам, впрочем, как и большинство недавно разведенных мужчин, неожиданно захотел пригласить к себе на обед в честь Дня благодарения всех ближайших родственников, обосновав это тем, что бывшая миссис Гупник уехала с сестрой в Вермонт. Перспектива столь радостного события, особенно на фоне восемнадцатичасового рабочего дня мистера Гупника, вызвала у Агнес глубокую депрессию.
По возвращении, а на самом деле только через сутки, Сэм прислал текстовое сообщение, чтобы сказать, как он устал и как ему тяжело — тяжелее, чем он себе представлял. Я ответила лаконичным «да», потому что тоже устала.
По утрам я продолжала бегать с Агнес и Джорджем. Но когда я не бегала, то просыпалась в своей маленькой комнатке и в ушах стояли звуки большого города, а в голове — образ Сэма в дверях ванной комнаты. Тогда я ворочалась с боку на бок, пока не запутывалась в простынях, а настроение не портилось окончательно. И я понимала, что день, еще не начавшись, уже не задался. Но когда мне нужно было вставать и надевать кроссовки, я просыпалась уже в движении, вынужденная подстраиваться под ритм жизни других людей: бедра напряжены, в груди — холодный воздух, в ушах — звук собственного дыхания. Я чувствовала себя подтянутой, сильной, готовой справиться с любым дерьмом, которое приготовил для меня грядущий день.
А эта неделя реально выдалась дерьмовой. Дочка Гарри бросила колледж, отчего Гарри был в отвратительном настроении и всякий раз, когда Агнес выходила из машины, сетовал на неблагодарных детей, не ценящих принесенные жертвы и не представляющих, как тяжело дается рабочему человеку каждый заработанный им доллар. Илария пребывала в перманентном состоянии тихой ярости по поводу все более странных прихотей Агнес, которая заказывала какие-нибудь блюда, а потом отказывалась их есть или запирала в свое отсутствие гардеробную комнату, тем самым не давая Иларии возможности положить на место одежду.
— Мне что, теперь оставлять ее нижнее белье прямо в коридоре? На всеобщее обозрение? Чтобы бакалейщик видел ее экипировку для любовных утех? Да и вообще, что она может там прятать?
Майкл, с его измученным, озабоченным лицом человека, работающего на двух работах, проносился по квартире, точно призрак, и даже Натан частично утратил привычную невозмутимость и окрысился на японскую кошачью леди, заявившую, что некие отложения, неожиданно оказавшиеся в кроссовке Натана, — это результат его плохой энергии. «Блин, я покажу ей плохую энергию!» — ворчал Натан, выкидывая кроссовки на помойку. Миссис Де Витт дважды в неделю стучалась в нашу дверь пожаловаться на фортепиано. Агнес же в качестве возмездия врубала перед уходом на полную мощность запись музыкального произведения под названием «Лестница дьявола»
[7].
