Схватив ключ, я в одной футболке прошла вслед за ней в холл.
— А где вы уже искали?
— Нигде, дорогая. У меня ноги плохо слушаются. Вот потому-то и нужна твоя помощь. А я пока схожу за тростью. — Она смотрела на меня так, будто я сморозила жуткую глупость, а я тяжело вздохнула, пытаясь представить, как бы поступила, будь я маленьким пучеглазым мопсом, неожиданно почувствовавшим вкус свободы. — Он все, что у меня есть. Ты должна его найти. — Миссис Де Витт закашлялась, словно ее легкие не способны были справиться с напряжением.
— Пожалуй, начну с главного вестибюля, — сказала я.
Я сбежала по лестнице, так как Дин Мартин вряд ли мог вызвать лифт, и обшарила коридор в поисках маленькой злобной собачонки. Пусто. Я посмотрела на часы, отметив с некоторым неудовольствием, что еще нет и шести утра. Заглянула под стойку Ашока. Подошла к двери его офиса. Заперто. Все это время я тихонько звала Дина Мартина, чувствуя себя круглой дурой. Никаких следов. Тогда я вернулась на наши этажи, проверив кухню и внутренние коридоры. Пусто. Я повторила всю процедуру на четвертом этаже, сообразив наконец, что если уж я окончательно выбилась из сил, то шансы маленького жирного мопса пулей взлететь на несколько этажей равны нулю. Тем временем я услышала снаружи знакомый рев мусоровоза. И тут же вспомнила о нашей старой собаке, обладавшей уникальной способностью не только выдерживать самые отвратительные известные человечеству запахи, но и наслаждаться ими.
Я направилась к служебному входу. Там, словно зачарованный, стоял Дин Мартин и, пуская слюни, смотрел, как мусорщики выкатывают огромные вонючие контейнеры из нашего здания и грузят в мусоровоз. С максимальной осторожностью я подкралась к мопсу. Вокруг стоял такой грохот, а собачонка была так увлечена мусором, что мой маневр удался. Я нагнулась и схватила ее.
Вы когда-нибудь ловили разъяренного мопса? В последний раз я держала в руках столь отчаянно извивающееся существо, когда пригвоздила двухлетнего Тома к дивану, чтобы дать возможность сестре вынуть у него из левой ноздри неподатливый мраморный шарик. Пока я зажимала Дина Мартина под мышкой, он метался направо и налево, его глаза возмущенно вылезали из орбит, негодующее тявканье нарушало тишину спящего здания. Я ухватила песика обеими руками, стараясь максимально уклониться от его лязгающих зубов. Сверху донесся голос миссис Де Витт:
— Дин Мартин? Это он?
С трудом удерживая мопса, я одним махом преодолела последний лестничный пролет, чтобы поскорее вручить пса хозяйке.
— Он у меня! — выдохнула я.
Миссис Де Витт сделала шаг вперед, протягивая нам навстречу руки. И ловко ухватила собачку за ошейник, как только я поставила ее на пол. Но в этот момент с проворством, обратно пропорциональным его размеру и весу, мопс, стремительно развернувшись вокруг своей оси, цапнул меня за левую руку.
И если еще хоть кто-нибудь в нашем здании продолжал мирно спать, несмотря на пронзительное тявканье, то мой отчаянный вопль наверняка разбудил всех до единого. Как бы там ни было, обалдевший Дин Мартин выпустил мою руку. Я согнулась пополам, прижимая к груди окровавленную руку и вполголоса чертыхаясь:
— Ваш мопс меня укусил! Укусил до крови!
Миссис Де Витт перевела дух и чуть-чуть выпрямилась:
— Конечно укусил. Ты слишком крепко его держала. Ему, наверное, было страшно неудобно! — Она загнала песика на порог квартиры, откуда он, скаля зубы, продолжал рычать. — Вот видишь! Ты напугала бедняжку своими дикими воплями. И теперь он перевозбудился. Если хочешь правильно обращаться с собаками, тебе стоит узнать о них побольше.
Я лишилась дара речи. У меня даже отвисла челюсть, совсем как в мультике. Именно в этот момент в дверях появился мистер Гупник, в тренировочных штанах и футболке.
— Боже правый, что за ужасный шум?! — спросил он, выйдя в коридор, и меня неприятно удивил его свирепый тон. Он окинул взглядом всех участников разыгравшейся перед ним сцены: меня, в футболке и шортиках, прижимающую к груди окровавленную руку, старуху в пеньюаре, с собачонкой у ног. За спиной мистера Гупника я увидела Натана в униформе; он вытирал лицо полотенцем. — Какого черта здесь происходит?!
— Ой, спросите вашу дрянную девчонку. Она заварила всю эту кашу! — Подхватив Дина Мартина на руки, миссис Де Витт помахала перед носом мистера Гупника тощим пальцем. — И вообще, не вам, молодой человек, читать мне нотации по поводу шума! Ваша квартира — настоящее казино в Вегасе с беспрестанными хождениями взад и вперед. Странно, что до сих пор никто не пожаловался мистеру Овицу. — Она повернулась и с гордо поднятой головой захлопнула за собой дверь.
Мистер Гупник растерянно заморгал, посмотрел на меня, потом — на закрытую дверь. На мгновение в коридоре стало тихо. Но тут, совершенно неожиданно, мистер Гупник расхохотался:
— Молодой человек! Меня уже давно так никто не называл! — Он повернулся к стоявшему у него за спиной Натану. — Значит, ты все правильно делаешь.
В ответ из-за двери квартиры миссис Де Витт послышался приглушенный возглас:
— Гупник, вы себе льстите!
Мистер Гупник распорядился отвезти меня к своему личному врачу, чтобы тот ввел мне противостолбнячную сыворотку. Из приемной, похожей на гостиную шикарного отеля, я попала в кабинет доктора — иранца средних лет, внимательнее которого я, наверное, никого в жизни не видела. Но когда я посмотрела на счет, который должен был оплатить секретарь мистера Гупника, то сразу забыла про укус, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание.
К тому моменту, как я вернулась домой, Агнес уже была в курсе происшедшего. Более того, я стала притчей во языцех всего нашего дома.
— Ты должна предъявить ей иск! — жизнерадостно заявила Агнес. — Она отвратительная зловредная старушенция. А ее собака просто опасна. Не уверена, что мы можем спокойно жить вместе с ней на одной лестничной площадке. Кстати, тебе нужен выходной? Если да, то я могу вчинить ей иск за недополученные услуги.
Я ничего не ответила, продолжая вынашивать в душе обиду на миссис Де Витт и Дина Мартина.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — сказал Натан, когда я столкнулась с ним на кухне. Он проверил повязку на моей руке. — Блин! Эту собачонку нужно посадить на цепь.
Мне хотелось рвать и метать, но я не могла забыть то, что сказала миссис Де Витт, появившись у моей двери: «Он все, что у меня есть».
И хотя Табита на той неделе вернулась в свою квартиру, атмосфера в доме оставалась нервной, нездоровой, взрывоопасной. Мистер Гупник по-прежнему пропадал на работе, в то время как Агнес бóльшую часть времени вела бесконечные разговоры по телефону с матерью в Польше. У меня возникло ощущение, что у них с мистером Гупником происходит нечто вроде семейного кризиса. Илария спалила утюгом одну из любимых блузок Агнес (по-моему, неумышленно, поскольку она уже несколько недель жаловалась на регулятор контроля температуры нового утюга), но, когда Агнес наорала на домоправительницу, обозвав ее изменщицей, предательницей, сукой, и швырнула в нее испорченную блузку, Илария наконец не выдержала и взорвалась, заявив мистеру Гупнику, что увольняется, так как невозможно столько лет работать буквально на износ, не получая за это элементарной благодарности. Она больше не намерена терпеть подобное обращение, а потому подает заявление об уходе. Мистер Гупник, улестив Иларию ласковыми словами и выразительными кивками, уговорил ее остаться (возможно, подкрепив свои доводы приличной суммой налом). Столь явное предательство вынудило Агнес хлопнуть дверью, причем достаточно сильно, чтобы свалить со столика в холле очередную китайскую вазу, разбившуюся с музыкальным звоном, а затем провести остаток вечера в рыданиях в гардеробной комнате.
