— Эммет, Луиза — помощница Агнес. — Голос Табиты разнесся над столом. — У Агнес появилась экстравагантная привычка брать с собой на светские мероприятия обслуживающий персонал.
Кровь бросилась мне в лицо. Я поймала на себе пристальный взгляд Кэтрин Гупник и всех остальных, кто сидел за нашим столом.
После некоторого размышления Эммет заметил:
— А знаешь, последние десять лет моя Дора таскала за собой свою няню Либби абсолютно везде. В рестораны, в театр, одним словом, куда бы мы ни пошли. Дора говорила, старушка Либби была гораздо лучшим собеседником, нежели я. — Он похлопал меня по руке и благодушно рассмеялся, кое-кто из сидящих за столом услужливо подхихикнул. — И осмелюсь сказать, она оказалась права.
И вот таким образом этот восьмидесятишестилетний старик спас меня от публичного унижения. Эммет Генри болтал со мной, пока мы закусывали креветками. Он рассказал о своем давнишнем членстве в загородном клубе, о своей работе адвокатом на Манхэттене, о своей жизни в доме престарелых неподалеку.
— Знаете, я прихожу сюда каждый день. Так я поддерживаю активность, и здесь всегда есть с кем поговорить. Мой второй дом.
— И это прекрасно. Теперь я понимаю, почему вас сюда так тянет. — Я украдкой оглянулась по сторонам, и несколько человек тотчас же отвернули головы.
Со стороны Агнес казалась совершенно невозмутимой, но я заметила, что у нее дрожат руки.
— Дорогая, это действительно историческое здание. — Эммет махнул рукой в сторону задней стены с именной доской. — Оно основано… — Тут он сделал театральную паузу, явно желая удостовериться, что произвел на меня должное впечатление, после чего торжественно произнес: — В тысяча девятьсот тридцать седьмом году.
Мне не хотелось ему говорить, что на нашей улице в Англии есть муниципальное жилье намного древнее, чем это. Думаю, у мамы найдется пара колготок куда старше. Я кивала, улыбалась, ела цыпленка с грибами, попутно ломая голову над тем, как бы пересесть поближе к Агнес, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке.
Ланч затягивался. Эммет травил бесконечные байки об истории клуба, о забавных происшествиях с его членами, о которых я слыхом не слыхивала, и тут Агнес случайно подняла на меня глаза, и я улыбнулась ей, сразу поняв, что она начинает сникать. Дамы украдкой поглядывали на наш столик и шептались, наклонившись друг к другу. Две миссис Гупник, сидящие буквально бок о бок! Нет, вы только представьте! После основного блюда я, извинившись, поднялась с места:
— Агнес, не могли бы вы показать мне, где здесь дамская комната?
Но прежде чем Агнес успела открыть рот, Кэтрин Гупник положила салфетку на тарелку и повернулась ко мне:
— Дорогая, я вас провожу. Я как раз туда собиралась.
Она взяла сумочку и остановилась возле меня, выжидая. Я вопросительно посмотрела на Агнес, но она лишь пожала плечами:
— Ты иди. А я пока доем цыпленка.
Я проследовала за миссис Гупник мимо столиков парадного зала в холл. В голове у меня царил полный сумбур. Мы прошли по устланному ковром коридору, я держалась в нескольких шагах от миссис Гупник, и остановились у дамского туалета. Миссис Гупник открыла дверь из красного дерева и отошла в сторону, пропуская меня вперед.
— Спасибо. — Я направилась в кабинку, хотя, если честно, мне вообще не хотелось писать.
Я села на стульчак, лелея надежду, что, если просижу так достаточно долго, она, возможно, уйдет. Но когда я наконец вышла, миссис Гупник по-прежнему стояла у раковин и подкрашивала перед зеркалом губы. Я начала мыть руки, и она тотчас же перевела на меня взгляд:
— Итак, вы живете в моем бывшем доме.
— Да. — Мне не было смысла врать.
Она поджала губы и, довольная результатом, убрала помаду:
— Сложившаяся ситуация вас, должно быть, смущает.
— Я просто выполняю свою работу.
— Мм… — Она достала щетку для волос и поправила прическу.
Мне оставалось только гадать, удобно будет сразу уйти или правила приличия требуют, чтобы я вернулась к столу вместе с ней. Я вытерла руки и наклонилась к зеркалу проверить, не размазалась ли тушь под глазами, решив по возможности тянуть время.
— А как там мой муж? — (Я растерянно заморгала.) — Леонард. Как он поживает? Вы точно не выдадите никакой страшной тайны, если ответите мне.
— Я… я редко его вижу. Но, кажется, у него все прекрасно.
— Интересно, а почему его нет с нами? Может, у него опять обострился артрит?
— Ой, нет! По-моему, у него просто какие-то дела на работе.
— Значит, дела на работе. Что ж, полагаю, это хорошие новости. — Она аккуратно положила щетку в сумочку и вынула компактную пудру. Припудрив нос с двух сторон, закрыла пудреницу. А я тем временем уже исчерпала все варианты дальнейших действий. Я начала рыться в сумочке, пытаясь вспомнить, взяла ли с собой компактную пудру. И тут миссис Гупник снова повернулась ко мне лицом. — Он счастлив?
— Извините?
— Что тут непонятного? Вопрос очень простой. — От волнения у меня тревожно затрепыхалось сердце; ее голос был мелодичным, тон абсолютно ровным. — Таб категорически не желает разговаривать со мной о нем. Она все еще злится на отца, хотя и безумно его любит. Она всегда была папиной дочкой. Поэтому вряд ли она способна представить всеобъемлющую картину.
— Миссис Гупник, при всем моем уважении, не думаю, что я вправе…
Она резко отвернулась:
— Нет. Полагаю, что нет. — Она аккуратно убрала пудреницу в сумочку. — Могу себе представить, что вам обо мне наговорили, мисс?..
— Кларк.
— Мисс Кларк. Не сомневаюсь, вы знаете, что жизнь редко бывает исключительно черной или белой.
— Конечно. — Я нервно сглотнула. — Но я также знаю, что Агнес — хороший человек. Она умная. Добрая. Воспитанная. И уж точно не охотница за деньгами. Как говорится, такие вещи видны невооруженным взглядом.
Наши глаза встретились в зеркале. Несколько неловких секунд — и она, закрыв сумочку и внимательно посмотрев на свое отражение, наградила меня сухой улыбкой:
— Я рада, что у Леонарда все хорошо.
Мы вернулись к столу, когда уже убрали посуду. После нашего разговора миссис Гупник за весь день больше не сказала мне ни слова.
Наконец нам подали кофе с десертом, разговоры потихоньку угасли, ланч подходил к концу. Парочку пожилых женщин пришлось проводить в дамскую комнату, их ходунки деликатно постукивали при ходьбе. Какой-то слегка вспотевший мужчина в костюме, поднявшись на небольшой подиум, поблагодарил гостей за то, что пришли, затем сказал пару слов о предстоящих клубных мероприятиях, в том числе о благотворительном вечере через две недели, билеты на который уже были полностью проданы (эта новость была встречена бурными аплодисментами). И наконец он сказал, что кое-кто из присутствующих хочет сделать заявление, и кивнул на наш столик.
