— Готово!
Агнес поднялась и, опираясь на руку служительницы, вступила в лежащее на полу платье, которое мы общими усилиями натянули на ее стройное тело. Я легко застегнула молнию, Агнес расправила платье вокруг своих длинных ног, и оно элегантно заструилось по коже.
Служительница взяла баллончик с лаком для волос.
— Вот. Позвольте вам помочь. — Наклонившись вперед, она прыснула лаком на зацепку. — Теперь она никуда не денется!
— Огромное спасибо за вашу доброту. — Вытащив из сумочки пятидесятидолларовую банкноту, Агнес вручила ее служительнице, потом обратила ко мне сияющую улыбку. — Луиза, дорогая, ну что, пожалуй, пора вернуться за стол? — Царственно кивнув опешившим дамам, Агнес решительно вздернула подбородок и неторопливо зашагала к двери.
В туалете повисла напряженная тишина. Затем служительница повернулась ко мне и с широкой улыбкой сунула деньги в карман.
— Вот это и есть, — неожиданно громко и отчетливо произнесла она, — самый настоящий класс.
Глава 6
На следующее утро Джордж не пришел. Мне об этом никто не сказал. Я сидела в холле в шортах, заспанная, с красными глазами, и только в половине седьмого поняла, что занятия, должно быть, отменили.
Итак, Агнес встала с постели уже после девяти, тем самым заставив Иларию то и дело неодобрительно поглядывать на часы. Агнес послала мне сообщение с просьбой отменить все назначенные на первую половину дня встречи. Вместо этого около полудня она заявила, что хотела бы прогуляться вокруг Центрального водохранилища. День выдался ветреным, мы замотались до подбородка шарфами и шли, сунув руки в карманы. Всю ночь я вспоминала лицо Джоша. Оно по-прежнему не давало мне покоя, невольно заставляя задаваться вопросом: сколько еще призрачных двойников Уилла прямо сейчас бродит по свету? У Джоша были более густые брови, глаза другого цвета, другой акцент. И все же.
— А знаешь, что мы делали с подружками, когда наутро мучились от похмелья? — нарушив ход моих мыслей, спросила Агнес. — Мы шли в японский ресторанчик возле Грамерси-парка, ели лапшу и говорили, говорили, говорили.
— Тогда давайте сходим.
— Куда?
— Туда, где подают лапшу. А по пути можем подобрать ваших подружек.
Она загорелась, но тотчас же пошла на попятную:
— Нет, не могу. Теперь все по-другому.
— Нам совершенно не обязательно вызывать Гарри. Поймаем такси. Оденетесь попроще и внезапно объявитесь. Это будет здорово.
— Я ведь сказала: теперь все по-другому. — Агнес повернулась ко мне. — Луиза, я уже пробовала это сделать. Несколько раз. Но мои подруги — они любопытные. Им хочется знать все о моей теперешней жизни. А когда я говорю им правду, они начинают вести себя… странно.
— Странно?
— Понимаешь, в свое время мы все были примерно на равных. А теперь они говорят, что сытый голодного не разумеет. Потому что я богатая. И у меня, типа, не может быть проблем. Потому что они для меня чужие, словно я теперь совсем другой человек. Словно все перемены к лучшему в моей жизни — для них смертельное оскорбление. Думаешь, я могу хоть кому-нибудь из окружающих поплакаться по поводу домоправительницы? — Агнес остановилась посреди дороги. — Когда я вышла за Леонарда, он открыл счет на мое имя. Свадебный подарок. Чтобы мне не пришлось клянчить у него деньги. И тогда я дала своей ближайшей подруге Пауле небольшую сумму. Десять тысяч долларов. Рассчитаться с долгами и начать новую жизнь. Сперва она была просто счастлива. И я тоже! Помочь лучшей подруге! Чтобы у нее, совсем как у меня, больше не было финансовых проблем! — В голосе Агнес прозвучали тоскливые нотки. — А потом… потом она ни с того ни с сего больше не захотела меня видеть. Она жила другой жизнью, и у нее никогда не было времени, чтобы со мной встретиться. И я наконец поняла: она не может мне простить то, что тогда я помогла ей. Всякий раз, когда мы встречались, она вольно или невольно думала лишь о том, что она моя должница. Она ведь гордая, очень гордая. И ей не хотелось жить с этим чувством. Итак… — Агнес передернула плечами. — Теперь она не отвечает на мои звонки. Так что о совместном походе в ресторан можно и не мечтать! Из-за денег я потеряла подругу.
— Богатые тоже плачут, — глубокомысленно заметила я, поняв, что она ждет моей реакции. — А проблемы есть у всех.
Агнес отошла в сторону — пропустить малыша на самокате. Задумчиво посмотрела ему вслед, затем повернулась ко мне:
— У тебя есть сигареты?
Теперь я уже успела подготовиться. Вытащила из рюкзака пачку сигарет и протянула Агнес. Сомневаюсь, что мне следовало поощрять эту пагубную привычку, но Агнес была моим боссом. Она затянулась и выпустила длинную струйку дыма.
— Да, проблемы есть у всех, — медленно повторила она. — А у тебя, Луиза Кларк?
— Я скучаю по своему парню. — Я, скорее, хотела убедить в этом себя, нежели Агнес. — А так… Вроде особенно нет. Все… отлично. И я здесь счастлива.
Агнес кивнула:
— Когда-то я чувствовала то же самое. Нью-Йорк! Всегда что-то новое! И всегда волнующее. А сейчас я ужасно… скучаю по… — Она осеклась.
На секунду мне показалось, будто в глазах у Агнес блеснули слезы. Но ее лицо тут же окаменело.
— А знаешь, кто меня ненавидит?
— Кто?
— Илария. Ведьма. Она была домоправительницей при той, бывшей, и Леонард не захотел лишиться столь ценного кадра. Теперь мне от нее никуда не деться.
— Может, со временем она вас полюбит?
— Может, со временем она решится подсыпать мне в еду мышьяка. Я ведь вижу, как она на меня смотрит. Она хочет, чтобы я умерла. Представляешь, каково это жить под одной крышей с человеком, который жаждет твоей смерти?
Честно говоря, я и сама слегка побаивалась Иларии. Но не хотела, чтобы об этом знала Агнес. Мы двинулись дальше.
— В свое время я работала на одного человека, который, я уверена, поначалу меня буквально ненавидел, — сказала я. — Мало-помалу я поняла, что дело тут вовсе не во мне. Он просто ненавидел свою жизнь. А когда мы узнали друг друга поближе, то в конце концов отлично поладили.
— А он, случайно, не подпаливал твою лучшую блузку? Не стирал твое нижнее белье порошком, от которого, как он точно знал, у тебя будет зудеть промежность? Не распространял о тебе мерзкие слухи, выставляя тебя проституткой?
У меня отвисла челюсть, совсем как у золотой рыбки в аквариуме. Я поспешно закрыла рот и потрясенно покачала головой.
Агнес убрала упавшие на лицо пряди волос:
— Луиза, я люблю его. Но жить его жизнью оказалось для меня невозможным. Моя жизнь стала невозможной… — Она снова осеклась.
Мы остановились, молча наблюдая за гуляющей публикой: молодежью на роликах и детишками на самокатах, идущими рука об руку парочками, патрулирующими полицейскими. Температура заметно понизилась, и мне стало зябко в куртке от спортивного костюма. Я невольно поежилась.
