— Дорогая, оставь меня здесь, — сказала Марго, когда я помогла ей выйти из машины.
Я отпустила ее руку у двустворчатых дверей, которые раздвинулись, будто желая ее проглотить.
Всякий раз, как мы приезжали в больницу, я провожала ее до дверей, а сама оставалась снаружи с Дином Мартином, возвращаясь за ней через час или тогда, когда она мне звонила.
— Не понимаю, что с тобой сегодня творится. Ты прямо сама не своя. От тебя никакого проку. — Остановившись перед входом в больницу, Марго отдала мне поводок.
— Спасибо, Марго.
— Ну, это все равно что путешествовать в обществе полоумной. Ты постоянно где-то витаешь, и компаньонка из тебя сегодня никудышная. Господь свидетель, мне приходится по три раза просить тебя что-то сделать.
— Извините.
— Ладно, постарайся все же сосредоточиться и уделить максимальное внимание Дину Мартину, пока меня не будет. Он очень расстраивается, когда на него не обращают внимания. — Она грозно подняла вверх палец. — И я не шучу, юная леди. Ведь я все равно узнаю.
И уже на полпути к кофейне со столиками на улице и дружелюбным официантом я вдруг поняла, что у меня осталась сумочка Марго. Чертыхнувшись, я побежала обратно.
Я пулей влетела в приемное отделение, не обращая внимания на выразительные взгляды пациентов, смотревших на собаку так, будто я пришла сюда с ручной гранатой.
— Привет! Мне нужно отдать сумку — дамскую сумочку — миссис Марго Де Витт. Где я могу ее найти? Я ее сиделка.
Женщина в регистратуре даже не потрудилась оторвать взгляд от экрана компьютера:
— А вы разве не можете ей позвонить?
— Ей уже за восемьдесят. Она не пользуется сотовым телефоном. А если даже и пользовалась бы, то телефон остался бы в этой сумке. Я вас очень прошу. Сумка ей наверняка понадобится. Здесь ее таблетки, записи и прочее.
— Ей назначено на сегодня?
— На одиннадцать пятнадцать. Марго Де Витт, — на всякий случай по буквам произнесла я.
Она провела пальцем с экстравагантным маникюром по экрану, проверяя список пациентов.
— Да, я нашла ее. Онкология здесь. Налево, через двустворчатые двери.
— Простите, не поняла?
— Онкология. Дальше по главному коридору, налево, через двустворчатые двери. Если она сейчас у лечащего врача, можете оставить сумочку у кого-нибудь из сестер. Или передайте через них, где вы будете ждать.
Я смотрела на нее в надежде, что она скажет, что ошиблась. Наконец она оторвалась от экрана и удивленно подняла на меня глаза, явно не понимая, почему я продолжаю стоять перед ней как вкопанная. Взяв со стойки номерок на прием к врачу, я вышла с Дином Мартином на солнечный свет.
— Почему вы мне не сказали?
Марго сидела в такси, упрямо отвернувшись от меня, Дин Мартин сопел у нее на коленях.
— Потому что это тебя не касается. Ты непременно сказала бы Винсенту. А я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным навещать меня лишь потому, что у меня какой-то идиотский рак.
— И какой прогноз?
— Не твое дело.
— А как… как вы себя чувствуете?
— Я чувствовала себя вполне нормально, пока ты не начала задавать дурацкие вопросы.
Теперь мне все сразу стало ясно. Таблетки, постоянные посещения больницы, потеря аппетита. Все то, что я списывала на преклонный возраст и издержки частного медицинского обслуживания в США, оказалось куда более серьезным недугом. Мне стало нехорошо.
— Марго, я даже не знаю, что сказать. Я чувствую себя…
— Меня не интересуют твои чувства.
— Но…
— Не смей надо мной причитать! — отрезала она. — И что стало с хваленой английской сдержанностью?! Ты растеклась, точно кисель.
— Марго…
— Все! Я не собираюсь это обсуждать. Здесь нечего обсуждать. А если ты твердо намерена относиться ко мне как к немощной старой вещи, то вот тебе бог, вот тебе и порог. Переселяйся к кому-нибудь другому.
Когда мы приехали в «Лавери», Марго с необычной для нее прытью выскочила из такси. И к тому времени, как я расплатилась с водителем, она, не дождавшись меня, уже вошла в вестибюль.
Я хотела поговорить с Джошем о том, что случилось, но, когда я отправила ему сообщение, он ответил, что у него жуткая запарка и мы поговорим вечером. Натан был занят с мистером Гупником. Илария могла возбудиться сверх меры и, что самое страшное, заявиться к Марго со своей бесцеремонной заботой и подогретой запеченной свининой. А больше мне не с кем было поговорить.
И когда Марго, как всегда, легла днем вздремнуть, я тихонько пробралась в ванную комнату и под предлогом уборки открыла шкафчик и обшарила полку с лекарствами, прочитала названия и наконец нашла доказательство: морфий. После чего проверила другие лекарства в Интернете, получив ответы на все накопившиеся вопросы.
Я была потрясена до глубины души. Даже страшно представить, каково это — жить в постоянном предчувствии смерти. Господи, и сколько же ей осталось?! Внезапно я поняла, что почти как родную любила эту вздорную старуху с ее острым языком и не менее острым умом. Подсознательно у меня сразу мелькнула эгоистичная мысль: что со мной будет дальше? Ведь мне было так хорошо и уютно в квартире Марго. Конечно, я понимала, что это не навсегда, но все же рассчитывала пожить у Марго по крайней мере еще год-другой. А теперь волей-неволей приходилось признать тот факт, что в очередной раз я оказалась в подвешенном состоянии.
К тому моменту, как в дверь позвонили, ровно в девятнадцать ноль-ноль, я уже успела более или менее взять себя в руки. Я открыла, на пороге стоял Джош, как всегда безупречный. Ни малейшего намека на усталость, наваливающуюся к пяти вечера.
— Но как? — удивилась я. — Как тебе удается так хорошо выглядеть после напряженного рабочего дня?
Джош наклонился и поцеловал меня в щеку:
— Электрическая бритва. И я взял из химчистки другой костюм, а на работе переоделся. Не хотелось выглядеть помятым.
— Но твой босс наверняка будет в том же костюме, в котором был весь день в офисе.
— Возможно. Но это ведь не он рассчитывает на повышение. Так, по-твоему, я выгляжу хорошо?
— Привет, Джош, дорогой. — Мимо прошла направлявшаяся на кухню Марго.
— Добрый вечер, миссис Де Витт. Как поживаете?
— Пока еще жива, дорогой. Полагаю, этой информации тебе вполне достаточно.
— Вы, как всегда, выглядите замечательно.
— А ты, как всегда, несешь вздор.
Джош ухмыльнулся и снова повернулся ко мне:
— Итак, что ты собираешься надеть, моя красавица?
Я опустила глаза:
— В общем-то, я уже одета.
