«Победа!» — подтвердил я успех Ксавера.
«Теперь твоя очередь,» — сказал Ксавер, — «я тебя прикрою».
Я выдвинулся вперед, по направлению к другому русскому истребителю, направлявшемуся к нам. Самолет открыл огонь, а потом снизился, пытаясь занять место в боевом порядке. Я посмотрел в прицел. Дальность — 150 метров. Затарахтели пулеметы. Я почувствовал запах кордита даже через кислородную маску. За самолетом противника потянулась черная струя дыма, иван теряя высоту устремился к аэродрому.
«Он еще держится! Давай, добивай», — это Ксавер.
Я оглянулся. Ксавер справа, слева и сзади все чисто. Сверху и снизу вертелись русские самолеты. Я открыл дроссель и начал догонять уходящий истребитель. Прицел отсчитывал дистанцию: 150, 100, 75 метров… пора! Я нажал на гашетку. Моя очередь угодила в цель. В стороны разлетелись крупные обломки.
«Победа!»
Я попытался набрать высоту и попал в огненный ком. Что-то попало в мой самолет справа и Fw 190 потерял управление. Черное масло залило стекло фонаря. «Черт возьми! Какая-то поломка». Как-то мне удалось выправить машину и найти горизонт сквозь залитое маслом стекло.
«Прыгай с парашютом! Ты горишь!» — закричал Ксавер.
Моей первой мыслью было: «До линии фронта 15 км — это значит плен. Значит нужно попытаться дотянуть. Я оглянулся. В кабине открытого огня нет. Открыв топливный кран, я брызнул бензином на лобовое стекло и оттер масло. Вот так будет лучше. Высота 3000 метров. И тут я заметил повреждение. Пушка у основания правого крыла была расщеплена до казенной части. В крыле зияла дыра площадью примерно один квадратный метр. Правое шасси вышло из ниши и висело.
Маслорадиатор был пробит и масло лилось вдоль фюзеляжа. Давление масла падало и температура двигателя уже достигала критической отметки. Но время еще есть.
«Ксавер, я отхожу за линию фронта. Немного еще продержусь,» сказал я открытым текстом, забыв формальности, принятые в радиоэфире.
«Еще немного и ты дотянешь до Мги», — ответил Мюллер.
В Мге имелась аварийная посадочная полоса. Она располагалась посреди леса и представляла собой наполовину луг, наполовину болото и начиналась сразу за передовой. Незадолго до этого Вальтер Хек (Heck), один из «стреляных зайцев» нашего дивизиона перевернулся, совершая вынужденную посадку на эту полосу. При аварии сломалась бронеспинка у кресла и Хек свернул шею. Его полностью парализовало и накануне нашего вылета он умер. Что же мне выбрать: парашют или вынужденную посадку? Я направился к Мге. Ксавер прикрывал меня сзади.
«Внимание! Иван снова атакует!» Я обернулся и увидел, как пара ЛаГГов-3 заходят справа. «Пусть будет что будет!» — подумал я, развернулся в сторону атакующих и отрыл огонь изо всего оставшегося у меня оружия. Оба ЛаГГа прошли подо мной. Их фонари были открыты и я отчетливо увидел синие комбинезоны пилотов, парусиновые шлемы и большие летные очки с черной оправой, сквозь которые русские смотрели на меня пролетая мимо.
Я потерял на всех этих маневрах половину высоты и был теперь в 1500 метрах над землей. Поискав глазами Ксавера, я к своему ужасу вместо него увидел еще один русский истребитель, сидевший у меня на хвосте. Развернув на 180 градусов свой самолет я открыл огонь.
«Не стреляй, это же я!» — Ксавер был слишком опытным, чтобы попасть под мои пули.
«Поворачивай, летим дальше!»
И вот, всего в 500 метрах передо мной появилась болотистая посадочная полоса, окруженная высокими соснами. Выпускать шасси было бессмысленно, закрылки не работали. Я терял высоту. Температура двигателя поднялась выше всяких пределов и мотор мог заклинить в любой момент.
Я попытался закрыть дроссель, но привод был перебит. Слишком большая скорость. Выключить зажигание. Верхушки сосен проносились мимо меня со скоростью немного превышающей 300 км/ч. А посадочная скорость должна быть только 150 км/ч. Я подтянул ремни. Винт медленно вращался. Как же поставить его двумя лопастями вниз!? Деревья в конце полосы стали приближаться с пугающей быстротой… нужно сделать еще один заход… зажигание, черт, не схватывает… я ударил по топливному насосу… двигатель заработал как раз во время. К счастью у меня был запас скорости, чтобы провести еще один разворот.
Шеренга Fw 190F из II./SchlG I.
Капитан Гипс Штолльнбергер, командир 6./SchlG I в дни битвы на Курской Дуге. Во время одного из вылетов он был сбит и совершил вынужденную посадку на территории, контролируемой советскими войсками. В течение четырех дней он прятался, пока в ночь вплавь не преодолел Дон и вернулся в расположение своей части. Войну Штолльнбергер закончил на должности командира 8./ SG 10 с 45 победами на счету.
Второй заход я совершал с противоположного направления. Вдруг раздался удар и пропеллер застыл неподвижно. Двигатель все-таки сдох. Я быстро опустил левое крыло и резко переложил налево штурвал, надеясь хоть чуть-чуть затолкать висящую стойку шасси назад в нишу, прежде чем сесть на брюхо. Моя затея удалась. Планируя над водянистой почвой, я чуть задрал нос самолета. Серия ударов и толчков и я благополучно приземлился. Мой самолет даже не скапотировал.
Наступила тишина — мертвая тишина. Я отстегнул ремни и попытался выбраться из кабины. Но замок фонаря заклинило и я оказался в ловушке. Внезапно раздался звук, похожий на грохот паровоза, проносящегося мимо. Первое, что я подумал было: «Рванул бензобак!» Второй мыслью было: «Надо включить механизм аварийного сбрасывания фонаря». Аварийный механизм тоже заклинило, но мне удалось дотянуться ногой до рукоятки и с силой ударить по ней. В лицо мне ударила волна воздуха — это произошел отстрел фонаря. В голове промелькнуло: «Хоть я и попал в болото, зато цел». Над капотом истребителя поднимались клубы пара. Вода заливала раскаленный металл, этим и объяснялся рев, который я услышал.
Я взобрался на фюзеляж и помахал Ксаверу, который продолжал кружить надо мной. Он заметил, что я цел и невредим, покачал крыльями и повернул к Сиверской. Оглядевшись, я заметил, что двигатель и моторама не оторвались от остального фюзеляжа. Позади меня из осоки торчали крылья, к которым все еще были прикреплены шасси. Еще дальше, у начала длинной борозды, которую я оставил на земле, валялась задняя часть фюзеляжа и хвостовое оперение. Неплохая посадка. Конечно, от самолета остались одни обломки, но я, по крайней мере, могу отсюда выбраться… из болота меня вытащила пожарная бригада, дежурившая на полосе.
Причиной аварии был саботаж. Кто-то на заводе, выпускающем боеприпасы, так и не удалось выяснить кто, испортил фугасный снаряд. Снаряд заклинило в стволе, и он детонировал, а вслед за ним детонировали бронебойный и полубронебойный снаряды. Это было просто чудо, что я не погиб на месте. Кабина и силовое отделение были просто изрешечены осколками.
