Даже очень злой человек Леонид, заходя в гастроном «Вкусненький», всегда покупал коту его излюбленное блюдо – кильку в томате.
Однажды Старуха вышла во двор с черным зонтом и позвала кота.
Кот мигом выбежал из колючих кустов за гаражами, мяукнул и обвил пушистым хвостом костлявые ноги ведьмы.
Старуха спросила: Марсик, хочешь вкусной рыбки?
Марсик заурчал: Еще бы!
Старуха заманила кота к себе в комнату, схватила его и заперла в старинном чемодане с блестящими железными застежками.
Кот мяукал, шипел, скреб когтями по крышке чемодана и молил: Выпусти меня!
Старуха сказала: Хорошо, только посиди там чуть-чуть. Самую малость… Вечность!
Денно и нощно Старуха читала заклинания над чемоданом с котом.
Она варила зелье из полевых трав, сушеных пенисов вдовцов и свежесрезанных ушей женщин, которые постоянно болтали без умолку черт-те про что, черт-те за кого… не пойми, про что они болтали.
Старуха сделала надрез на запястье и напоила кота собственной зеленой кровью.
Когда все было готово, Старуха встала перед чемоданом на четвереньки, разинула зловонную пасть и начала кашлять, словно пытаясь вытошнить на чемодан содержимое своего желудка.
Из пасти ее медленно вылетел клубок черных трубочек, нырнул под крышку чемодана и вселился в кота.
Некоторое время кот ожесточенно сопротивлялся: брыкался, громко мяукал, рвал и метал, а затем притих в одночасье.
Умирать Старуха не собиралась еще, но на всякий случай передала общежитию свой самый зловещий дар – способность высасывать из людей сияние.
Если бы колдун отнял у нее этот дар насильно без соблюдения ритуала, то Старуха была бы обречена страдать в темном-претемном подземелье его черной души.
Так чемодан с котом стал сердцем общежития, и кота Старуха выбрала не случайно вовсе, ведь жители общежития любили Марсика.
Люди искали кота на крыше, в подвалах, они заглядывали в самые темные углы общежития, развешивали на столбах объявления о пропаже, а по ночам пробирались с фонариками сквозь колючий высокий кустарник за гаражами, но кота так и не нашли.
А потом в их комнатах вместо кота начал появляться старинный чемодан с железными застежками, и про кота они напрочь позабыли.
Глава шестнадцатая: как Александр вошел в комнату Старухи
179
Хозяин кафе-бара «Черемуха» протирал пивные кружки белым полотенцем.
Хозяин и Алексей поздоровались едва заметными кивками и приложили пальцы к невидимым широкополым ковбойским шляпам.
Алексей вспомнил, что хозяин бара (бывший учитель физики) никогда в жизни не ставил пятерок.
Хозяин бара спросил Алексея мягким материнским голосом: Пива?
Алексей промолчал.
Хозяин повторил: Пива?
Но Алексей снова промолчал. В начале было слово, так написано в Книге Книг, и слово это было: Пиво. Холодное божество, пенистый идол, хмельной языческий бог, вкопанный посреди пустыни отчаяния.
Хозяин, медленно протирая стакан, спросил Алексея в третий раз: Пива, дружище?
Дружище, хозяин назвал Алексея – дружище.
Запомни это на всю жизнь, думал Алексей. Многие доживают до ста лет, но понять не могут – что такое эта радость.
Перед смертью, думал Алексей, я напишу в завещании: На могильном камне не надо мне ни имени, ни фамилии, ни отчества, ни дат, ни всяких таких пошлостей. Ими при жизни я объелся с лихвой. Прошу лишь высечь на камне моем:
ПИВА, ДРУЖИЩЕ?
Алексей думал: Когда историки будущего, археологи или другая раса, проклятые инопланетяне с самой далекой проклятой звезды безучастного космоса доберутся до нас, возьмут за жабры и перебьют, они найдут памятник, на котором написано:
ПИВА, ДРУЖИЩЕ?
И сразу все поймут, они уразумеют и скажут: Здесь похоронен человек, и человек этот познал секрет счастья, и человек этот наслаждался жизнью, довольствуясь малым, он целовал звезды и обнимал ночную бабочку перед сном. Они воскресят меня, и я встану из могилы, как после очень долгого болезненного сна. И меня спросят:
ПИВА, ДРУЖИЩЕ?
Я промолчу.
Они переспросят:
ПИВА, ДРУЖИЩЕ?
И я снова промолчу, ибо глаза мои полны печали, а на языке танцует колючий карлик скорби.
И они спросят меня в третий раз:
ПИВА, ДРУЖИЩЕ?
И я едва заметно кивнул.
Хозяин достал из холодильника охлажденный бокал, опустил блестящий краник, и неистовое божество медленно полилось в бокал Алексея.
Алексей задумчиво смотрел на руки хозяина, на грациозные движения кистей его, и представлял бога, как если бы он не был мстительным и злым. Алексей следил за тем, как хозяин регулировал напор струи…
О, хозяин знает, сколько Алексей любит пены – ровную шапку в конце, но не слишком много! Хозяин знает людей, которые любят много пены, он знает людей, которые пену ненавидят, он знает, что есть время, пространство и вечность.
Алексей сделал первый глоток, чуть смочил усы в пене, прополоскал жидкостью рот, проглотил жидкость, сделал второй глоток, а потом, проявив уважение к хозяину, выпил бокал залпом.
Хозяин поставил бокал в мойку под баром и спросил:
ЕЩЕ, ДРУЖИЩЕ?
Алексей едва заметно кивнул и почувствовал, как мерзкий колючий карлик скорби начал растворяться на кончике языка.
Перед тем как налить вторую кружку, хозяин подкрутил напор до минимума, чтобы Алексей мог насладиться процессом наливания. Струя вилась по морозному стеклу, подобно тому, как вьется дым благовоний из храма, где молятся мудрецы после всемирной атомной войны. После всего самого ужасного, что могло случиться с этим проклятым миром.
Вторую кружку Алексей выпил залпом, и хозяин отставил стакан в мойку.
Хозяин не предложил Алексею сразу выпить третью кружку, о нет! Какая пошлость было бы мгновенно предложить Алексею еще пива. В страшном сне такого не приснится. Хозяин выдержал паузу, и в этот момент в кафе-бар зашел Александр.
Александр походил на древнего араба доисламской эпохи, который только-только слез с верблюда и присел отдохнуть в палатке виночерпия близ долгожданного оазиса Пальмиры.
Хозяин спросил:
ПИВА, ДРУЖИЩЕ?
И Александр кивнул. Хозяин поставил перед ним кружку пива и рыбу, завернутую в газету. На Александре была идеально выглаженная белая рубашка, синие джинсы и истоптанные черные туфли, от Александра пахло крепким дешевым одеколоном. Александр сделал глоток пива и поставил кружку, затем развернул газету, оторвал рыбе голову и приступил к трапезе.
