Он воображал, будто приглашал школьных девчонок на свидания.
Самых красивых и недоступных девчонок.
Он не краснел в их присутствии, он всегда знал, что сказать, куда пойти, и был очень остроумным.
С мальчишками он был очень рассудительным, а если рассудительность не помогала – то в ход шли кулаки. Что поделать, мир жестокий и хищный.
Постоянно оглядывайся назад, дружище.
И Алексей, оглядываясь назад по ночам, видел пятнадцатилетнего никогда не существовавшего себя.
Он ползком пробирался по самым тревожным, унизительным закоулкам своего прошлого и все из менял.
148
Иногда Алексей пытался устроиться на работу.
Он выискивал объявления в Интернете и га зетах.
Должность заведующего складом строительных материалов, должность менеджера в конторе, торгующей воздухом, должность грузчика и должность разнорабочего.
От объявлений веяло смертной тоской и адом телефонных трелей.
Отец стал седой тенью.
Мать стала седой тенью.
Алексей с ужасом осознал, что он не испытал ужаса, когда понял, что никогда не знал этих людей.
Что его родители – попросту чужие люди.
Ведь они никогда не говорили о главном.
Все их диалоги сводились к еде, одежде и деньгам.
Они никогда не смотрели друг другу в глаза, а если и смотрели, то моментально опускали взгляды и рассеянно шарили по полу, по сковороде и пятну на какой-то там проклятой тряпке.
Алексей подумал: А я ведь первым мог протянуть руку отцу, я ведь первым мог заговорить с матерью. Спросить, что она думает про смерть и сумасшествие. Это очень просто. Заходишь, например, и говоришь: Папочка, как я рад тебя видеть. Или говоришь: Мамочка, давайте сегодня все вместе поедем за город на озеро. Возьмем плетеную корзину, сделаем бутерброды и посидим на свежем воздухе.
Алексей думал: Почему я никогда не признавался в любви своим родителям?
Ведь что может быть важнее этого? Ведь мои родители действительно достойны любви, они не какие-то там сволочи, и вниманием я обделен не был, всегда было что поесть, что надеть, и постель моя всегда была чистой, выглаженной. Чего же это я, в самом деле, матери рук, изъеденных стиральным порошком, не выцеловал?
Алексей вспоминал, что каждый раз, как хотел выразить свою любовь к родителям, ему в рот будто залетала летучая мышь и хлопала там крыльями, царапая небо.
Проклятая летучая мышь погубила мою жизнь, подумал Алексей.
Алексей думал: Вот завтра проснусь и поговорю с родителями.
Но наутро он вставал измученный бессонницей и искоса поглядывал на копошащиеся седые тени.
Он думал: Когда же вы уже уберетесь, чтобы я мог наконец-то выспаться?
А еще он думал: Может в следующей жизни повезет…
А еще он думал: Нет никакой следующей жизни, и жизнь моя – сплошь мучения.
А еще он думал: На свете есть счастливые люди, которые признаются ежедневно родителям в любви. Говорят: папочка, я люблю тебя, мамочка, я люблю тебя. И еще эти счастливые люди работают не покладая рук. Они очень напуганы, но находят в себе силы преодолеть страх. Идут дальше, заводят семьи, и у них появляются дети. И они на все готовы ради своих детей и родителей. Вот же есть мужественные люди. А я тряпка из школьной столовой. Нет, даже тряпка выглядит куда пристойней, чем мое безвольное распластанное на кровати тело, и кровать эта на самом деле – побитая спасательная шлюпка, которая чудом выбралась из ночного шторма к утреннему берегу.
А еще Алексей думал: Мужественные люди – гадины и лицемеры, они ненавидят своих родителей и плевать на них хотели, они лишь любят и всячески угождают им, только бы не испытывать угрызений совести по ночам.
А еще Алексей думал: Теперь уже слишком поздно.
И нет ничего хуже, чем слишком поздно.
149
Однажды Алексей заметил в комнате большой старинный чемодан с железными застежками. Он не мог вспомнить, стоял ли у шкафа этот чемодан раньше или появился недавно.
Алексей попытался открыть чемодан, но у него ничего не вышло. Чемодан был тяжелым, от чемодана исходил скверный запах, однако чем больше Алексей принюхивался к чемодану, тем меньше запах этот казался ему неприятным. Более того, запах ему казался родным и домашним.
Алексей спросил седые тени: Что это за чемодан?
Седые тени поглядели на чемодан, словно увидели его впервые, поэтому старательно скрыли свое удивление.
Седые тени ответили: Так он здесь давно.
Алексей спросил: Как давно?
Седые тени пожали плечами: С тех пор как мы въехали, наверное.
Алексей спросил: А что в чемодане?
Седые тени попытались открыть чемодан, седая тень принесла отвертку, а седая тень изо всех сил потянула за крышку чемодана.
Седые тени не смогли открыть чемодан и ответили: Кто его знает.
Ежедневно Алексей пытался вскрыть чемодан.
У очень злого человека Леонида он попросил отмычку, но отмычка не помогла.
Леонид тогда сказал: Ты не умеешь, давай я.
Алексей не хотел пускать в комнату очень злого человека Леонида, потому что тот был вором и ханурем.
Все же любопытство взяло верх, и Леонид пошел с Алексеем в комнату.
Леонид уставился на чемодан, он сказал: Кажется, такой стоял у меня в комнате. Ты у меня его украл.
Алексей сказал: Нет, он сам появился.
Леонид ухмыльнулся: Ага, прилетел на крылышках. Я, Алексей, так и быть, прощаю тебя, потому что мы соседи, и все же в этой жизни простить хоть кого-нибудь необходимо, дабы и тебя простили.
Алексей пожал плечами. Он не хотел связываться с Леонидом, потому что знал: прикончить человека для Леонида – плевое дело.
И да, Леонид никого не прощал, потому что в первую очередь не мог простить самого себя.
Леонид попытался поднять чемодан, он пыхтел и хрюкал, затем раскорячился по всей комнате, как паук, на своих длинных худых ножках.
Леонид попросил Алексея помочь ему оттащить чемодан в его комнату, и Алексей помог.
Они поставили чемодан возле кровати, и Леонид сказал: Вот здесь он стоял. Одного не могу понять, как ты его сам украл?
Алексей сказал: Я его не крал.
Леонид сказал: Ты в глубь себя, прежде всего загляни, а потом рот разевай.
Алексей спросил: А что в чемодане?
Леонид ответил: Ага, так я тебе и рассказал…
Леонид думал, что с помощью хитрости забрал чемодан из комнаты Алексея.
После того, как Алексей ушел, Леонид взялся за дело – чего он только не испробовал, а чемодан открыть так и не смог.
