Николай сначала хотел нарисовать слона, потом белку и ежика, затем попугая, коня и тигра.
А урок подходил к концу, и он не мог определиться.
Рисовал жабу, рисовал крокодила, рисовал верблюда.
Он усердно тер ластиком бумагу, и рисунок получился размазанным.
И бумага порвалась.
Учительница рисования, проходя мимо его парты, склонила голову над листком бумаги и сказала: Плохо.
Николай же на расспросы бабушки и тети про родителей ответил: Хорошо.
Николай напрочь забыл лица родителей.
Он мог запросто их спутать со случайными прохожими.
Бабушка и тетя очень понравились Николаю, потому что, в отличие от родителей, они не ворчали и много шутили.
Бабушка и тетя привезли его в общежитие швейной фабрики.
Бабушка сказала: Снимай ботинки и клади их на батарею.
Тетя сказала: Сейчас поставлю пельмени.
Николая переодели, и он сытно позавтракал пельменями, затем они втроем уселись смотреть телевизор.
Бабушка и тетя обсуждали героев советского фильма.
Бабушке не нравился главный герой, потому что у него был кривой нос, тете не нравилась любовница главного героя, потому что у нее были рыжие волосы.
Николай проспал до обеда, потом они пошли гулять с тетей в парк Двадцать второго съезда.
Тетя купила ментоловые сигареты, тетя сказала Николаю: Коленька, покури немного.
И Николай впервые в жизни покурил.
У него закружилась голова, а ноги сделались ватными.
Тетя еще больше понравилась Николаю.
Она была немного не в себе.
Много материлась на прохожих, срывала объявления на столбах и постоянно твердила, что за ней следят шпионы.
А после тетя отвела его в пивную «Черемуха», где они уселись за столик. Тетя взяла Николаю вкусные жареные сосиски, себе же она взяла стакан пива.
Тетя позволила Николаю отхлебнуть немного пива.
Тетя сказала: Чего ты такой грустный… у тебя же зимние каникулы.
Николай подумал: Правда, чего я такой грустный?
Тетя много чего позволяла Николаю, а родители все запрещали, бабушка была очень добра к Николаю, а родители вели себя с ним строго.
144
Бабушка по вечерам читала Николаю те же самые сказки, что и мать. Только теперь сказки казались ему интересными и увлекательными, потому что бабушка их читала без истерических ноток и надрыва.
Теперь, если Николай нашкодил, а тетя ему делала выговор, Николай со всем соглашался и думал: А я ведь действительно маленький дурачок.
Когда Николай шкодил дома, отец доставал ремень или просто бил его по лицу открытой ладонью.
Николаю очень нравились соседи в общежитии швейной фабрики.
Они были добрыми, приятными людьми.
Николай с тетей и бабушкой жили на первом этаже.
За стенкой жили престарелые евреи. Дядя Миша и баба Валя по фамилии Орешкины. На самом деле они были никакие не Орешкины, а Оерхманы, ведь во время войны евреи меняли фамилии.
Баба Валя постоянно ходила по двору с рыжим толстым котом на руках, она его постоянно гладила, сидела на лавочке, укутавшись в серый колючий плед, и говорила: Я отсидела десять лет в тюрьме за спекуляцию. Я торговала чехословацкой обувью и венгерскими курточками, но, по правде сказать, я и в тюрьме немножко зарабатывала. Не жалуюсь.
Когда баба Валя готовила стряпню, то на общей кухне скверно пахло, однако обитатели общежития не ругались, а лишь подшучивали по этому поводу.
Баба Валя перед окном вывешивала белье, которое вываривала в огромной выварке на большом огне. Их выстиранное белье было очень грязным и рваным, что также служило поводом для насмешек.
Рыжий кот ласково мурлыкал на руках бабы Вали.
Дядя Миша был высоким худым стариком. Ему, наверное, было лет сто. На прогулку он брал трость и носил цилиндр, он плохо видел, плохо слышал и плохо переваривал пищу, приготовленную его благоверной.
Тетя научила Николая баловаться по телефону. Тетя с Николаем гуляли по городу и звонили с телефонных автоматов в квартиру Орешкиных.
Николай писклявым женским голосом спрашивал дядю Мишу: Вы трусы уже свои постирали?
Николай спрашивал бабу Валю: Вы что… бульон из кота варите?!
Он говорил: Это звонят из ЖЭКа, воды неделю не будет, набирайте полную ванну… Ремонт!
Дядя Миша ему отвечал: Я тебя поймаю, гад! Хватит сюда звонить!
Баба Валя ему говорила: Сколько ты еще сюда будешь звонить?.. Мы старые люди, покоя хотим!
А Николай с тетей хихикали и шли к следующему телефонному автомату.
Потом баба Валя и дядя Миша умерли. Николай не помнил, как это произошло, и не мог вспомнить их лиц.
Будто ластиком стерло.
За другой стеной жила сумасшедшая женщина, ее звали Шура. Ей постоянно мерещилось, что к ней в квартиру лезут воры. Она звонила среди ночи в дверь, и бабушка ей открывала. Шура повязывала на голову черный платок, у нее были заплаканные глаза попавшегося в капкан дикого кабана.
Шура говорила: У меня в комнате воры. Они хотят меня убить.
Бабушка спрашивала: Как они к вам попали?
Шура отвечала: Пролезли в окно.
Бабушка говорила: Шура, у вас на окнах решетки.
Потом сонная бабушка с тетей шли к Шуре в комнату и успокаивали ее.
Напротив тоже жили старики.
Дед Слава и баба Дуся.
Баба Дуся родом из Карелии, была очень жадной старушкой. Дед Слава получал военную пенсию, но она все равно экономила.
Николай помнил, как дед Слава ел абрикосы, а потом баба Дуся пришла домой и закатила ему скандал из-за того, что он съел много абрикосов.
Баба Дуся полезла в мусорное ведро и сосчитала косточки.
Часто Николай с тетей и бабушкой вспоминали эту историю и хохотали.
Потом умерли Шура, дед Слава и баба Дуся. Николай не помнил их лиц, он лишь с ужасом осознавал: Скоро гигантский ластик доберется и до их комнаты.
А поздно ночью придет учительница рисования, облепленная жабами и пакостными болотными растениями, она схватит спящего Николая за ногу и скажет беззубым ртом, из которого несет гнилью: Плохо!
Этажом выше жила семья Князькиных, пили они много и с удовольствием. Баба Вера – старуха необъятных размеров с лицом, похожим на подгоревший блин, продавала семечки на перекрестке Вильгельма Пика, на самом деле она барыжила паленой водкой. Ее дочь Света нигде не работала, каждый день она скандалила, пила и дралась.
