Яна прислонилась спиной к холодным плитам и вздохнула. Надо было восстановить силы и приготовиться к томительному ожиданию.
Дима тоже вел себя достаточно тихо, правда, иногда срывался на какие-то крики и песни, но потом опять затихал. Яне было холодно, душно и страшно. От всего случившегося она словно погрузилась в состояние анабиоза. Цветковой казалось, что она, высокая, стройная и красивая, идет по набережной какой-то реки, скорее всего Волги, на берегах которой она родилась и провела детство и юность. Настроение у нее было отличное, душа пела. Ровно до того момента, как Цветкова поравнялась с какой-то нищенкой. «Дай денежку!» — крикнула та. Яна всмотрелась в нее и узнала Галю. «Дай денежку на гробик! — повторила нищенка. — А я тебе колечко». Внезапно Цветкову кто-то толкнул:
— Не спи!
Яна вздрогнула и открыла глаза.
— К нам идут на помощь, — пояснил Дмитрий. — Слышишь голоса?
Цветкова прислушалась. Один голос показался ей даже знакомым.
— Не может быть… Эй! — закричала она. — Мы здесь! Вытащите нас!
— Сколько вас? — спросил кто-то.
— Двое, — ответила Яна.
— Трое, — не согласился с ней Дима. — И пока вы не вытащите Галочку, я отсюда не выйду.
Глава 11
Виталий Николаевич Лебедев с тревогой смотрел на свою пассию, уплетающую шашлык.
Все погребенные под завалом в подвале психушки были извлечены живыми и здоровыми, ну кроме Гали, конечно. Ее тоже подняли. Действовали четко и быстро, а все потому, что подполковник Калугин смог дозвониться до своих и поднять всех на уши.
Так как больницы в Рыбовецком не было, да и серьезная медицинская помощь никому не требовалась, всех пострадавших разместили в местной гостинице. Яну и срочно прибывшего в поселок Виталия Николаевича заселили в номер, который до них занимал Вася Киселев. Люба и Вера Ивановна вернулись в свой номер, к ним присоединился Виктор Степанович.
Яна приняла душ, с трудом, но все-таки расчесала волосы, выдрав, по ее ощущениям, одну треть; теперь, сидя на кровати, уминала шашлык и картофель фри.
Виталий Николаевич внимательно разглядывал свою возлюбленную. Руки с тонкими запястьями слегка подрагивали, лицо было бледным, со ссадинами. Под большими голубыми глазами пролегли глубокие тени. А ела Цветкова так жадно, словно месяц голодала. Сердце Виталия Николаевича сжалось.
— Тебя нельзя отпускать ни на минуту, даже в туалет, — произнес он.
— Ага! Больше и не отпускай, — кивнула Цветкова, облизывая пальцы. — Какой вкусный шашлык! Где купил?
— Там же, где ты меня оставила. Не очень презентабельное кафе, но ребята оказались хорошие. Они меня здорово утешили! — вздохнул следователь.
— Утешили? — не поняла Яна, перестав на несколько секунд жевать.
— Ты, Цветкова, форменная дура! Вот что я тебе хочу сказать. Что же ты думаешь, что я — чурбан бесчувственный? Ты ушла якобы в туалет — и с концами. Я тогда все понял. Не захотела ты ехать со мной на юг, но сказать это в лицо не решилась, а потому попросту испарилась. Конечно, я расстроился. А ты как хотела? Я тебя искал, узнал, что ты уехала на электричке, и вернулся в кафе. Тем более что идти особо было некуда. Ну и… сутки отдыхал там. Восстанавливал, так сказать, моральные силы.
— Коньяком? — уточнила Яна.
— Им самым.
— Но шашлык у них правда очень вкусный! — снова зачавкала Цветкова.
— У них вообще еда вкусная, и хачапури, и… Хотя, если честно, я плохо что помню. Пил я крепко. Что же ты со мной делаешь, Цветкова?!
— Вот все вы, мужики, одинаковые. Одно на уме — бросила! А мне все это время так нужно было крепкое мужское плечо. Меня и могильным памятником завалило, и в подвале в психушке засыпало… А до этого в ду́ше чуть не убили. Хорошо еще, на мне парик был, он и спас, — радостно сообщила Яна и широко улыбнулась. Правда, она не была уверена, что ее улыбка белозубая, так как до сих пор не избавилась от ощущения пыли, которой была перепачкана с ног до головы.
— Судя по тому, о чем ты рассказываешь, мне кажется, что тебе нужно не крепкое мужское плечо, а врач-психиатр.
Виталий Николаевич засмеялся. Яна с укоризной посмотрела на него.
— А шутки у тебя все те же. Ты вообще как здесь оказался?
— Ваш этот энтузиаст… как его?
— Виктор Степанович, — подсказала Яна.
— Он, соколик, такую бучу поднял на полицейской волне… А уж когда я услышал, что в деле фигурирует высокая, стройная блондинка, то сразу напрягся, и как видишь, не беспочвенно. Рванул сюда, питая надежду, что эта красавица по описанию ты и есть.
— И снова был прав! — хохотнула Яна, икая. — Извини.
— А ты совсем не думала обо мне? — вдруг спросил Виталий Николаевич и приблизился к Яне. — Я очень соскучился.
Он попытался обнять Цветкову и потянулся к ней губами. Яна моментально закончила жевать и съехала на край кровати.
— Извини… — виновато сказала она, вытирая рот рукавом. — Я пока не готова.
— А когда ты будешь готова? — спросил Виталий Николаевич. — Я могу поцеловать тебя?
— Сейчас?!
— А что тебя пугает? — не понял следователь.
— Ничего…
— Ну и как?.. — усмехнулся он.
— Я подумаю, обещаю. Соберусь с мыслями и…
— Ох, Цветкова, рвешь ты мое сердце на части. Сердце старого волка. Может, уже хватит ломать комедию? Что изменится за день, месяц? Не хочешь ты быть со мной, шарахаешься как от чумы.
— Почему? Я тебя очень люблю, ты мой лучший друг, — оправдывалась Яна.
— Вот именно, что друг! А как мужчина я тебе не нужен. Еще бы! Наверняка думаешь о своем Мартине, будь он неладен. Ведь сама же понимаешь, что не быть вам вместе.
— Понимаю, — кивнула Яна, — но любовь плюет на такие обстоятельства. Мне нужно время.
— Ладно, я не буду настаивать, Цветкова, но и отказываться от своего счастья не хочу. Каждый борется за него по-своему, — пообещал ей следователь. — Выглядишь ты, кстати, очень хреново.
— Спасибо и на этом. Эх, могла бы уже вообще никак не выглядеть!
— Ну что, может, поедем? — спросил Виталий Николаевич.
— А куда? — спросила Яна.
— Как — куда? Ты забыла про свою подругу? Она ждет нас на юге, в тихом местечке.
— Точно! Правда, я боюсь даже думать о том, чтобы двигаться дальше. Не дай бог опять что случится.
— Нет уж, я не привык отступать. Отпуск — значит отпуск! Поехали!
— А билеты? — спросила Яна.
— Ну, так позвони Асиному знакомому. Пусть опять поможет, — беззаботно ответил Виталий Николаевич.
