Девочки из школы причитали перед камерой: «Шьянн, вернись, пожалуйста, домой, нам так жаль. Мы всегда занимаем тебе место в столовой». А мальчики вторили: «Мы говорили, что ты некрасивая, потому что хотели быть с тобой, Шьянн. Разве ты этого не знала? А мы не знали, что ты не знаешь».
Учителя, один за другим подходя к микрофону, восхваляли ее. Мистер Уоллис сказал, что был очень не прав, когда отругал ее за валявшиеся у нее под партой леденцы и оставил после уроков за то, что она ела в классе. Миссис Тейлор, проводившая выматывающие тренировки в спортивном зале, поклялась, что Шьянн никогда больше не придется делать дополнительных приседаний в наказание за то, что недостаточно быстро бегает по кругу. А миссис Эткинс, противная учительница английского, публично заявила, что аннулирует все ее неудовлетворительные отметки и поставит вместо них высшие.
Ну и все такое прочее. А ее родители говорили, что этого слишком мало, что все слишком поздно и они организуют ей обучение на дому, чтобы она могла закончить школу. И купят ей машину. И она увидит ее, когда вернется домой – сияющую и синюю, украшенную большим бантом, стягивающим прозрачный упаковочный материал – совсем как в телерекламе.
Ей было слишком холодно, чтобы она могла пошевелиться. Слишком холодно, чтобы встать и выяснить, может ли все это быть правдой, но представить, что делает это, она могла. Она смотрела, как садится в сверкающее синее чудо – свое и ничье больше – и уезжает отсюда: далеко, очень далеко.
31
Я попыталась как можно больше разузнать об этом деле. Тело Шьянн так и не нашли – по крайней мере, нигде не было объявлений о похоронах, поисковые группы не прочесывали необитаемые районы города, обращая особое внимание на частные нежилые владения и толстые ветки высоких деревьев. Ее не нашли, как не нашли и Натали – на том месте, где произошла авария. Как и Фиону – где бы она ни была. Не нашли никого из девушек, которых я видела в доме.
Мне известны и другие истории, которые должно рассказать. О других девушках, объявления о пропаже которых пополнили мою коллекцию. Моя память продолжала расширяться, чтобы вместить в себя их имена.
32
Айзабет
Айзабет села в машину. Разве она не знала, что девушка не должна садиться в машину к незнакомому мужчине, когда он останавливается рядом с ней и спрашивает, не нужно ли ее подвезти, и даже после того, как она отказывается, продолжает ехать за ней и предлагает свои услуги?
Знала.
В какой-либо другой день она ни за что на свете не согласилась бы принять такое приглашение, и ей очень хотелось, чтобы ее семья и подруги знали и понимали это. Просто на пути домой из школы ее застал врасплох сильнейший ливень. Буквально ниоткуда хлынули потоки воды, и через несколько секунд она промокла насквозь. И тут рядом с ней затормозила машина.
Поначалу она ее проигнорировала. Тогда мужчина подъехал ближе, она взглянула на него и увидела – с проблеском облегчения, – что она его знает. Ну вроде как знает. Ей было знакомо его лицо – может, он живет где-то по соседству? Может, знаком с ее отцом или с братьями? Работает в городском магазине или же является прихожанином ее церкви? В любом случае она его где-то видела.
– Подвезти? – предложил мужчина, которого она вроде как знала.
Она засомневалась.
– Садись, дождь же хлещет, – сказал он.
Айзабет кивнула и спустя пару секунд уже забрасывала учебники на заднее сиденье. Сама садилась на переднее. И захлопывала дверцу машины.
И только тут она засомневалась. Она ведь не сделала ничего неправильного, так или нет? Она действительно знает этого мужчину? Нужно ли спросить его имя, чтобы прояснить этот вопрос? Не будет ли это грубо? Будет. Очень грубо. А она не хотела быть грубой. Все это пришло ей в голову еще до того, как она осознала: замок дверцы автоматически защелкнулся.
Все свои семнадцать лет Айзабет делала то, что ей велели: она училась. Мыла посуду. Не расставляла широко ноги. Не сидела в интернете после десяти вечера. Каждое воскресенье вместе с семьей ходила в церковь. Ела овощи. Раз или два помогла старушке перейти улицу. Никогда не подворачивала пояс школьной юбки, чтобы продемонстрировать ноги.
Она столько вещей сделала правильно и только одну неправильно. Она не должна была садиться в эту машину.
Айзабет Вальдес: пропала в 2010 году в Бингемтоне, штат Нью-Йорк. В возрасте семнадцати лет.
Мэдисон
Мэдисон собиралась стать моделью. Ей всю жизнь твердили, что она должна стать ею – случайные люди в молле, где она покупала себе новую клевую одежду, или когда потягивала через соломинку латте без сахара и с обезжиренным молоком в кафе, или же просто шла куда-то по улице по своим делам. Она думала, что это только вопрос времени – кто-нибудь обязательно выделит ее из огромного Ничто, то есть из ее жизни, и ее фото появятся на рекламных щитах, и тем самым она превратится в кого-то значимого. И поездка в Нью-Йорк, считала она, существенно ускорит ее обращение в эту Значимость.
Она познакомилась с фотографом в интернете или, по крайней мере, общалась с ним там. Он сказал, что сделает ей портфолио бесплатно, что у него в квартире есть осветительное оборудование, ну и так далее.
Потому Мэдисон все шесть часов в автобусе позировала перед оконным стеклом. Она пыталась довести до совершенства одно из выражений лица: полусерьезное, полусладкое, губы поджаты, брови подняты, подбородок вздернут. Она знала, что фотографу это точно понравится.
Мэдисон Уоллер: пропала в 2013 году в городе Кине в Нью-Гэмпшире. В возрасте семнадцати лет.
Иден
Иден просто захотелось тако. Это она усмотрела придорожный магазинчик где-то в глуши и уговорила друзей остановиться. Это она выбежала из машины раньше других. Смеркалось, и столики для пикников были пусты, и все, что она видела, так это надпись «ТАКО», и ей была необходима всего одна такая лепешка, прямо сейчас. На жалкой лачуге красовались сделанные от руки надписи. Одна из них гласила С ЗЕМЛЯНИКОЙ, другая – С ЧЕРНИКОЙ. А самая большая – ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ/ПИРОГИ/ПЛЕТЕНЫЕ КОВРИКИ/СИГАРЫ. Хотя магазинчик уже заканчивал работу, Иден уговорила хозяев продать ей и ее друзьям несколько тако, намазанных сыром и сметаной, и пико-де-гальо, и гуакамоле. К тому времени, как они съели их, магазинчик закрылся, свет в нем потух, и им было негде помыть руки перед тем, как сесть в машину. И потому Иден решила воспользоваться зарослями сорняков.
Последними словами, которые услышали ее друзья, были: «Я быстренько! Только пописаю».
Иден ДеМарко: пропала в 2011 году в Фэрборне, штат Огайо. Возраст: 17 лет.
Юн-Ми и Мора
Юн-Ми сказала, что знала об этом в ту самую минуту, когда вошла в спортивный зал на раннюю тренировку команды поддержки. Знала, когда делала растяжку, пока ученики, пришедшие на последний урок физкультуры, распределялись по командам. Знала, когда класс разошелся по залу, чтобы начать играть в вышибалы, подходя все ближе к тому месту, где они тренировались. Знала, когда разучивала новое приветствие. Когда почувствовала удар мяча в лицо. Когда упала на спину и лежала на полу, глядя на до смешного высокий потолок, на котором среди балок со времен бала, состоявшегося месяц тому назад, висел одинокий серебристый воздушный шарик. Она пошла танцевать с мальчиком, хотя втайне ей нравились девочки. А знала она то, что сегодня случится нечто очень важное.
