Теперь, когда он оказался ближе и свет фонарика освещал довольно большое пространство вокруг, я попыталась разобрать его имя на бейджике, но не смогла. Мужчина казался большим темным пятном, на глаза падала тень от шляпы.
– Мы просто гуляли, – сказал Джеми, беря меня за локоть.
Но я поняла вот что: появилась возможность кое-что выяснить. Эбби не хотела бы, чтобы я упустила ее.
– Полицейский… – я подождала, пока он назовет свое имя.
– Хини, – ответил он далеко не сразу.
– Мистер Хини, мы оказались здесь по одной важной причине. – Я почувствовала, как заволновался и напрягся позади меня Джеми. – Хотели посмотреть, что здесь сейчас делается.
– Хм, – протянул руку полицейский. – Ваши удостоверения личности.
Он заставил нас достать бумажники, открыть их и показать права. У Джеми на фотографии был взгляд убийцы – словно он собирался подложить самодельную бомбу в здание Министерства транспорта. Я же казалась невыразимо печальной, что было странно – помню, в тот день я была без ума от счастья, что получила права.
Просмотрев наши документы и узнав, что нам обоим по семнадцать и оба мы здешние, полицейский сменил гнев на милость, но все же продолжал настаивать на том, чтобы мы покинули территорию лагеря. Он сказал, что запомнит нас и в следующий раз арестует, если мы опять нарушим границы чужих владений.
И повел нас к воротам, где стояли машины.
Я притормозила, чтобы идти рядом с ним, оставив Джеми впереди одного – фонарик светил ему в узкую спину, словно поторапливал.
– Мистер Хини, – сказала я. – Вы работали здесь летом, когда пропала девушка?
Поскольку свет фонарика падал на спину Джеми, а не на мое лицо, я могла разглядеть полицейского получше. Вот только его невозможно было описать и запомнить, как и многих людей среднего возраста – у них у всех опухшие небритые лица и одинаковые головы. Я не узнала бы его без формы. Он мог быть кем угодно.
Джеми замедлил шаг, прислушиваясь к нашему разговору, но я должна была задать свой вопрос во что бы то ни стало.
– Какая девушка? – тихо спросил полицейский.
Спросил так, будто речь могла идти о великом множестве девушек, великом множестве длинных жеребячьих ног и голов с развевающимися по ветру волосами, и я должна была устроить кастинг и выбрать одну из них – ту, которая понравится мне больше других. Он просто проверял меня. Он знал, о какой девушке я говорю.
– Которая жила здесь летом, – ответила я. А затем позволила ее имени впервые сорваться с губ. – Эбби Синклер. Я хочу сказать, Эбигейл Синклер. Исчезнувшая девушка.
Полицейский быстро вел нас к воротам. Когда мы проходили мимо флагштока – его провисшая веревка взметнулась вдруг вверх с порывом ветра, – я увидела, что Джеми обернулся и посмотрел на меня. В свете фонарика его лицо казалось мертвенно-белым. И на нем читалось частичное понимание того, что и зачем я вытворяю. Теперь он знал, почему я остановила фургон, знал: я сделала это намеренно и все от него скрыла.
Полицейский остановился, словно стараясь сообразить, как ответить на мой вопрос. И когда он заговорил, то его голос звучал строго и авторитетно, будто я не имела права называть никаких имен.
– Да, – сказал он. – Эбигейл Синклер. Почему вы о ней спрашиваете?
Мне не понравилось, как он произнес ее имя.
– Это, – я старалась избегать взгляда Джеми, – моя давняя подруга. Я слышала, она была здесь этим летом, а когда узнала, что с ней случилось, решила приехать сюда и попытаться…
Полицейский слегка подтолкнул меня, чтобы я ускорила шаг. Теперь мы шли мимо компостной кучи и подходили к воротам.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – вы не там ищете.
Я задрожала под порывом холодного ветра. Ноги онемели, я посмотрела на них и удивилась тому, что на мне по-прежнему ботинки, а не шлепанцы Эбби, поскольку готова была поклясться, что голые пальцы моих ног утопают в снегу.
– Что вы хотите сказать? Почему «не там»?
– Девушка убежала. И ее семье известно об этом.
– Вы ошибаетесь. Никуда она не убегала.
– Откуда такая уверенность?
Да, я была уверена.
Мы добрались до забора, он придержал для меня калитку на уровне моей груди и, казалось, какую-то долю секунды не хотел выпускать меня из нее.
– Я знаю ее, – смущенно сказала я. – Знаю, что она не стала бы этого делать.
Тут вдруг, удивив меня, заговорил Джеми:
– Неужели никто ничего не видел? Куда она поехала? С кем? Известно ли хоть что-нибудь? – Он искоса посмотрел на меня, давая тем самым понять, что мы поговорим обо всем позже, но сейчас он будет мне подыгрывать.
– Вы осматривали местность вокруг лагеря? – добавила я. – Искали в лесу? А ее велосипед? Вы…
– Вот что я вам скажу: вы просто излишне любопытны, – ответил полицейский, глядя исключительно на Джеми. Но не на меня. Он упомянул пару деталей из объявления об исчезновении, и я запомнила, какие именно, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию позже.
Бабушка и дедушка Эбби – они были ее официальными опекунами – заявили, что она сбежала. Они сказали это и начальству в лагере, и полиции, потому ее и не начали искать сразу же.
Полицейский показал в направлении старой магистрали, которая теперь называлась Дорсетт-роуд. Свидетель – он не назвал его имени – видел, как Эбби свернула по этой дороге и словно сквозь землю провалилась. Он покачал головой, будто хотел сказать, что сделать что-либо было невозможно. Она поступила так, как поступила, по доброй воле.
Кроме того, читала я его мысли, ну кто она такая? Всего лишь семнадцатилетняя девчонка. А семнадцатилетние девчонки только и делают, что пропадают.
Полицейский закрыл калитку. Удостоверился, что мы сели в разные машины, и отбыл. Он ехал на автомобиле без надписи «Полиция» и без мигалки, и я задалась вопросом: а был ли он при исполнении, когда углядел наши с Джеми машины? Как только задние габаритные огни его автомобиля скрылись из виду, Джеми вышел из своей машины и направился к моему фургону.
– И что это было? – спросил он, садясь рядом со мной. Двигатель прогревался плохо, в фургоне было холодно, и он поднес руки к вентиляционному отверстию.
У меня опять появилась возможность рассказать ему обо всем. Здесь, тихой ночью, спустя несколько минут после того, как я побывала в теле Эбби, или же это она была в моем, и мы с ней катались по сосновым иголкам в объятиях парня, которого, по ее словам, она любила. Теперь Джеми знал о ее существовании, и я могла признаться в том, какую тесную связь я ощущаю с незнакомым мне в реальной жизни человеком.
Я могла сделать это. Но сказала лишь:
– Я видела объявление о ее пропаже. И захотела найти это место. Мне было… любопытно.
