– Думаешь, он сделал это для меня? – тихо спросила я.
Дьюс задумался, затем плюнул себе под ноги.
– Думаю, он сам ни хрена не понимал, зачем это делает.
Такую возможность я не рассматривала. Может, я не знала о плане Ника, потому что он сам еще ничего не планировал?
Дьюс отпустил мою ладонь – без его тепла она тут же снова замерзла – и обнял меня одной рукой. Ощущение было странноватым, но не неприятным. Дьюс был близким другом Ника, и мне чудилось, что я чувствую руку Ника, его тепло. Я положила голову на плечо Дьюса.
– Можно у тебя кое-что спросить? – задал он вопрос.
Я кивнула.
– Если ты его очень сильно любила, то почему не приходила сюда?
Я задумчиво покусала губу.
– Мне не верилось, что он здесь. Куда бы я ни посмотрела – везде виделся он. Казалось невозможным, чтобы хоть какая-то частичка его была здесь.
– Знаешь, он ведь был моим лучшим другом, – сказал Дьюс.
– И моим.
– Знаю. – Его голос слегка напрягся. – Ладно, неважно.
Мы некоторое время посидели молча, глядя на могилу Ника. Небо потемнело, ветер усилился и листья вихрились вокруг моих лодыжек. По ногам бегали мурашки. Когда я задрожала от холода, Дьюс убрал руку и поднялся.
– Мне пора.
Я кивнула.
– Увидимся.
После ухода Дьюса я посидела еще пару-тройку минут. Смотрела на надгробие Ника, пока не заслезились глаза, а пальцы на ногах не занемели от холода. Наконец я встала и смахнула с надгробия лист.
– Прощай, Ромео, – произнесла тихо.
Я шла прочь, дрожа и не оглядываясь, хотя знала, что больше никогда не приду на могилу Ника. Он был «любимым сыном» Ма. Вырезанные на граните слова ничего не говорили обо мне.
37
У нашего дома стояла полицейская патрульная машина. За ней – автомобиль папы и видавший виды красный джип. Меня ледяной волной окатил ужас. Я доплелась до дома и вошла внутрь.
– Слава богу! – закричала мама, бросилась из гостиной ко входной двери и обняла меня за шею. – Слава богу!
– Мам?.. Что?..
За ней из гостиной вышел офицер в форме. С недовольным видом. Последовавший за ним папа выглядел мрачнее тучи. Я заглянула в гостиную и увидела доктора Хилера. Он сидел на диване, уставший и хмурый.
– Что происходит? – спросила я, отстраняясь от мамы. – Доктор Хилер? Что-то случилось?
– Мы уже собирались звонить в «Эмбер алерт»
[15], – дрогнувшим от ярости голосом произнес папа. – Господи, что будет дальше?!
– В «Эмбер алерт»? Зачем?
Ко мне подошел полицейский.
– Вряд ли тебе понравится, если тебя будут ловить как убежавшего из дома подростка, – заявил он. – Учти на будущее.
– Убежавшего подростка? Я никуда не убегала. Мам…
Офицер направился к двери, и мама последовала за ним, благодаря его и извиняясь. На его плече трещала рация, и я не слышала большую часть их разговора.
Доктор Хилер поднялся, натянул куртку и подошел ко мне. На его лице отражались одновременно растерянность, грусть, злость и облегчение. Мне на ум снова пришли мысли о его семье. Я опять нарушила его семейный покой и уют? Мечтает ли его жена, чтобы я навсегда убежала?
– Была на могиле? – очень тихо спросил он.
Ни мама, ни папа его не услышали.
Я кивнула. Он кивнул в ответ.
– Увидимся в субботу, – сказал он. – Тогда и поговорим.
Затем он так же тихо поговорил в дверях с мамой – теперь извинения слышались с обеих сторон, – пожал папе руку и вышел.
Офицер добежал до полицейской машины. Доктор Хилер сел в свой джип и уехал безо всяких фанфар.
– Мне пора возвращаться, – сказал папа маме. – Дай знать, если тебе понадобится что-нибудь. И я остаюсь при своем мнении. Ей необходима помощь, Дженни. Той, что она получает, недостаточно. Из-за нее мы все страдаем.
Он посмотрел на меня. Я отвела глаза.
– Я услышала тебя, Тед, – вздохнув, отозвалась мама. – Услышала.
Папа мягко похлопал ее по плечу и вышел за дверь.
Мы с мамой молча смотрели друг на друга в опустевшем коридоре.
– Ну и шоу ты устроила, – с горечью произнесла она. – Снова. К нам даже репортеры пожаловали. Снова. Доктору Хилеру пришлось их разгонять. Я поверила тебе, Валери, и посмотри, что опять случилось. Может, твой отец прав. Дай тебе палец, и ты руку откусишь.
– Прости. Я же не знала. Клянусь, я не убегала из дома. Я просто прошлась.
– Тебя не было полдня, Валери. Ты никому не сказала куда идешь. Я думала, тебя похитили. Или сделали что похуже. Думала, тот парень, Трой, выполнил свою угрозу.
– Прости. Я правда не хотела вас пугать.
– Чушь, – раздался голос сверху.
Мы обе посмотрели на второй этаж. Там стоял Фрэнки – в футболке и боксерах, с всклокоченными волосами.
– Фрэнки, – хотела остановить его мама, но он ее оборвал.
– Папа прав. Она только создает всем проблемы.
– Я попросила прощения. Что еще мне сделать? Я не хотела создавать никаких проблем. Я пошла на кладбище, заговорилась с Дьюсом и потеряла счет времени. Я должна была позвонить. Простите.
– С Дьюсом Барнсом? – испуганно взглянула на меня мама.
Я опустила глаза.
– О, Валери, он же один из них, – выдохнула она. – Из таких как Ник. Неужели ты ничему не научилась? Ты столько всего пережила, а теперь снова шляешься с мальчишками в поисках новых неприятностей?
– Да ничего подобного.
– У меня сегодня были футбольные пробы, – крикнул сверху Фрэнки. – Но я не смог на них пойти, потому что мама с папой из-за тебя сходили с ума. Боже, Валери, я пытался быть на твоей стороне, но ты думаешь только о себе. Ты считаешь, что вы с Ником были жертвами. Но даже теперь, когда Ника нет, ты продолжаешь делать близких несчастными. Это невыносимо. Правильно папа говорит. Ты невыносима. Меня достало то, что моя жизнь вращается вокруг тебя. – Он ушел в свою комнату и громко хлопнул дверью.
– Очень мило, – указала мама на место, где только что стоял Фрэнки. – Почему ты не даешь нам хотя бы день провести спокойно? Я тебе доверилась, а ты…
– А я не сделала ничего плохого! – почти прокричала я. – Я погуляла, мам! Я не портила тебе день. Ты сама испортила его своим недоверием.
Мама ошеломленно распахнула глаза и открыла рот.
– Когда до вас дойдет наконец?! Я ни в кого не стреляла! Я не делала этого! Перестаньте обращаться со мной как с преступницей. Я сыта по горло тем, что вы вините во всем меня!
