Я юркнула с мобильным под одеяло, из-под которого не спешила выбираться. Предстояло пережить очередной школьный день.
– Да?
– Детка, – хрипловато приветствовал меня Ник.
Я подумала, что он еще не до конца проснулся, так как уже отвык вставать рано.
– Привет, – прошептала я. – Решил ради разнообразия сходить в школу?
Он тихо засмеялся. У него было хорошее настроение.
– Ага. Меня Джереми подбросит.
– Здорово. – Я села в постели. – Вчера о тебе спрашивала Стейси. Она видела, как вы с Джереми ехали в сторону Голубого озера. – В воздухе повис не заданный вслух вопрос.
– Ага. – Послышались щелчок зажигалки и шуршание сигаретного фильтра. Ник вздохнул. – Нужно было кое-что сделать.
– Что?
Он не ответил. До меня доносились лишь равномерные выдохи Ника и треск тлеющей сигареты.
Я почувствовала сильное разочарование. Ник не собирался мне ничего рассказывать, и это бесило. У него никогда не было от меня секретов. Мы говорили с ним на любые темы, даже самые неприятные: об отношениях между родителями, о наших школьных прозвищах, о том, как порой мы ощущаем себя пустым местом, если не чем похуже.
Мне захотелось вытянуть из него ответ на свой вопрос, сказать, что я заслуживаю знать правду, но вместо этого я сменила тему – если я наконец-то увижусь с ним, то нет смысла терять время на ненужные ссоры.
– Кстати, я бы пополнила кое-кем наш Список.
– Кем?
Я потерла пальцами уголки глаз.
– Теми, кто говорит «прости», сделав гадость. Рекламщиками фастфуда. И Джессикой Кэмпбелл.
А еще Джереми, – хотелось добавить мне, но я промолчала.
– Тощей блондинкой, которая встречается с Джейком Дилом?
– У-ху, только Джейка не пиши. Он немного грубоват, но не достает меня, как она. Я вчера на уроке о чем-то задумалась, глядя в ее сторону, так она мне такая: «Что уставилась, Сестра смерти?». Скорчила рожу, закатила глаза и велела не пялиться на нее. Естественно, я ответила, что плевать на нее хотела. Тогда она съязвила: «Ты на похороны не опоздаешь?». И ее тупые подружки заржали, словно она у нас сраный комик. Сучка.
– Ты права. – Ник закашлялся. Раздался шорох переворачиваемых страниц, и воображение нарисовало, как он, не вылезая из постели, делает записи в красном блокноте. – Все эти белобрысые курицы должны сгинуть.
Я тогда засмеялась. Смешно же. В тот момент я действительно была с ним согласна. И, смеясь, не чувствовала себя ужасным человеком, потому что считала ужасными их. Они заслуживали этого.
– Чтоб их родители переехали на собственных тачках! – в сердцах добавила я.
– Шел я тоже в Список добавил.
– Правильно. Она без конца трещит о том, как попасть в спортивную команду. Заколебала уже.
– Точно.
Мы с минуту помолчали. Не знаю, о чем думал Ник. Тогда я приняла его молчание за безмолвное согласие со мной, словно мы с ним настроены на одну волну и слова не нужны. Но теперь я знаю – это были всего лишь «домыслы», о которых любит рассуждать доктор Хилер. Люди часто предполагают, будто «знают», что творится в чужой голове. Но знать это невозможно и убеждение в обратном – ошибка. Большая ошибка, способная сломать вам всю жизнь, если вы еще и беспечны.
На заднем фоне послышались невнятные звуки.
– Мне пора, – сказал Ник. – Нужно сначала отвезти ребенка Джереми в детский сад. Его подружка все мозги нам этим проела. Увидимся в столовой?
– Ладно. Стейси займет нам столик.
– Клево.
– Люблю тебя.
– И я тебя, детка.
Разговор я закончила с улыбкой и мыслью, что, может, Ник разобрался с беспокоящей его проблемой. Может, он по горло сыт Джереми, а вместе с ним и его ребенком, мультяшками и травкой? Может, я уговорю его вместо обеда в столовой сбегать со мной через дорогу в закусочную? Вдвоем. Как в старые добрые времена. Мы устроимся на бетонном разделительном барьере, задевая друг друга плечами и болтая ногами, будем говорить о музыке и есть сэндвичи, выковыривая из них лук.
Я прыгнула под душ, даже не позаботившись включить свет. Окутанная паром, в темноте улыбалась своей надежде получить от Ника какой-нибудь подарочек. Он часто радовал меня ими – то появлялся в школе с раздобытой на заправке розой, то тайком на перемене подкидывал в мой школьный шкафчик шоколадку, то незаметно засовывал в тетрадь записку. При желании Ник мог быть невероятно романтичным.
Я вышла из душа и вытерлась. Тщательно причесалась, подвела глаза и надела черную джинсовую мини-юбку со своими любимыми леггинсами – в черно-белую полоску, с дырой на колене. Натянула носки, сунула ноги в балетки и подхватила рюкзак.
Мой младший брат Фрэнки завтракал на кухне хлопьями. Он уложил волосы «ежиком» и походил на мальчишек из рекламы «Поп-тартс» – эдаких идеально зачесанных скейтеров. В свои четырнадцать Фрэнки много о себе воображает. Считает себя знатоком моды и одевается так стильно, будто только что сошел со страниц глянцевого журнала.
Мы с ним близки, несмотря на то что у нас совершенно разный круг общения и совершенно разное понимание того, что считать классным. Бывает, он раздражает меня, но большую часть времени мы с ним ладим. Он прикольный младший братишка.
На столе перед ним лежал открытый учебник истории, и Фрэнки лихорадочно строчил что-то на листе бумаги, прерываясь только на то, чтобы засунуть в рот ложку хлопьев.
– Готовишься к съемке рекламного ролика геля для волос? – спросила я, проходя мимо и задев его стул бедром.
– Что? – Фрэнки провел ладонью по ежику волос. – Дамочкам нравится такая прическа.
– О да, – я с улыбкой закатила глаза. – Папа уже ушел?
Фрэнки сунул в рот хлопья и вернулся к своей писанине.
– Только что, – ответил он с набитым ртом.
Я достала из морозилки вафли и сунула одну в тостер.
– Вчера так занят был своими дамочками, что не сделал домашку? – поддразнила я брата и наклонилась вперед, чтобы заглянуть в его записи. – Интересно, а что думали женщины во время Гражданской войны о… нагеленных волосах?
– Ой, отстань, – пихнул меня Фрэнки локтем. – Я до двенадцати болтал с Тиной. Мне нельзя идти неподготовленным. Если получу еще одну тройку, мама психанет и опять отберет мой мобильный.
– Ладно, ладно. Не буду к тебе приставать. Еще не хватало помешать вашему с Тиной захватывающему телефонному роману.
Из тостера выпрыгнула вафля. Я взяла ее и откусила, ничем не намазав.
– Кстати, тебя мама в школу везет?
Брат кивнул. Мама каждый день подвозила Фрэнки в школу по дороге на работу. Из-за этого у него перед занятиями всегда было свободное время. Мне бы оно тоже не помешало, только не хотелось каждое утро выслушивать мамины замечания о моей «жуткой прическе» и «чересчур короткой юбке» и вопросы вроде: «Зачем такой красивой девушке, как ты, портить свою внешность подобным макияжем и перекрашенными волосами?». Я предпочитала дожидаться на улице автобуса, забитого качками, чем сидеть рядом с ней в машине. И это о многом говорит.
