– Ты за кого сегодня голосовал? – спросила я его, когда мы встретились вечером.
Обнаженный по пояс, он лежал рядом со мной в палатке, которую мы установили за его домом. С тех пор как потеплело, мы приходили сюда каждый день. Уединившись в палатке, мы читали друг другу и обсуждали важные для нас темы.
Ник включил фонарик и направил луч на потолок. В его свете затанцевал паук, пытавшийся добраться до самого верха палатки. Я тогда подумала: что он будет делать, достигнув цели? А может, вся его жизнь только и заключается в том, чтобы добраться до вершины чего-то?
– Ни за кого, – мрачно ответил Ник. – С чего я должен был за кого-то голосовать? Мне плевать, кто из них выиграет.
– А я вписала Гомера Симпсона
[11], – сказала я, и мы засмеялись. – Надеюсь, Джессика Кэмпбелл не станет президентом.
– Ты же знаешь, что станет, – отозвался Ник.
Он выключил фонарик, и в палатке стало еще темнее, чем раньше. Я ничего не видела, но ощущала исходящее от Ника тепло. Поерзав в своем спальном мешке, я почесала икру одной ноги пальцами другой. Теперь, когда паук пропал из виду, я была уверена, что он ползет по мне, покоряя новую вершину.
– Как думаешь, в двенадцатом классе все будет по-другому? – спросила я.
– Перестанет ли Джессика Кэмпбелл звать тебя Сестрой смерти, а Крис Саммерс вести себя как придурок? Нет.
Мы помолчали, слушая хор лягушек, квакающих у раскинувшегося слева от палатки пруда.
– Не будет ничего по-другому, если мы сами ничего не изменим, – очень тихо добавил Ник.
У меня слегка закружилась голова, и я прижалась лбом к прохладной кирпичной стене возле двери в кабинет ученического совета. Сейчас успокоюсь немного, сделаю несколько глубоких вдохов и уйду. Мне это не по силам. Я не справлюсь. Погибли люди. Сейчас как раз тот случай, когда «все зашло слишком далеко, чтобы это можно было исправить».
Приоткрылась дверь. Должно быть, кто-то меня увидел.
– Привет. Спасибо, что пришла.
Я покосилась на стоявшую в дверях Джессику. Она жестом пригласила меня зайти. Я последовала за ней на автопилоте.
На меня все уставились. Сказать, что не все смотрели дружелюбно, было бы преуменьшением. Скорее, никто не смотрел на меня по-доброму. Даже Джессика. Ее лицо стало по-деловому бесстрастным, как у человека, сопровождающего заключенного на смертную казнь.
Меган Норрис смотрела на меня из-под полуопущенных век, чуть скривив губы и нетерпеливо подергивая под партой коленями. Я встретилась с ней взглядом. Она возвела глаза к потолку, а потом уставилась в окно.
– Хорошо, – сказала Джессика, опустившись на стул.
Я села рядом с ней, судорожно прижимая к груди учебники. Казалось, я вот-вот потеряю сознание. Сделав глубокий вдох, я досчитала до десяти и медленно – и насколько возможно, беззвучно – выдохнула.
– Хорошо, – повторила Джессика и переложила на столе какие-то бумаги. – Я поговорила с мистером Энгерсоном. В наше распоряжение отдадут северо-западный угол внутреннего двора, прямо у дверей в столовую. Мы можем установить там все что хотим при одобрении родительского комитета. Получить его будет несложно.
– Навсегда отдают? – уточнил Микки Рэндольф.
– Да, – кивнула Джессика. – Мы проведем памятную церемонию на выпускном, но можем также воздвигнуть мемориал.
– Поставить статую, например, – предложил Джош.
– Или посадить дерево, – воодушевилась Меган, на мгновение позабыв о том, что своим присутствием я оскверняю ее личное пространство.
– Статуя дорого обойдется, – заметила миссис Стоун. – У нас есть на это деньги?
Джессика снова покопалась в бумажках.
– Родительский комитет обещал выделить на мемориал некоторую сумму. Да и у нас счет не пуст. И деньги, вырученные с продаж… пончиков…
Повисло неуютное молчание. Пончики не продавали с прошлого года. С того дня как лучшая подруга Джессики Эбби Демпси была убита, продавая их второго мая.
Джессика прочистила горло.
– Эбби хотела бы, чтобы мы взяли вырученные за продажу пончиков деньги на мемориал, – сказала она.
Я почувствовала на себе взгляды, но не подняла глаз, чтобы увидеть кто на меня смотрит. Поерзала на стуле, сделала еще один глубокий вдох, задержала воздух в легких, выдохнула.
– Можно организовать сбор денежных средств, – предложила Рэйчел Манне. – Устроить продажу леденцов и рассылку конфетных открыток.
– Хорошая идея, – похвалила Джессика и быстро записала что-то на листе бумаги. – Еще можно устроить вечеринку с мороженым.
– Отличная идея. Я попрошу мистера Хадспета, чтобы его драмкружок подготовил сценки, – добавила миссис Стоун.
– О да! Может, и хор выступит, – подхватил кто-то.
Предложения посыпались со всех сторон, ребята принялись бурно обсуждать предстоящее событие. Меня, слава богу, никто не трогал. Все на время позабыли о моем существовании.
– Значит, решено, – подытожила Джессика, закрыв блокнот и опустив ручку. – Устроим вечеринку с мороженым и эстрадный вечер. Теперь нужно решить насчет мемориала. У кого какие идеи? – Она скрестила руки.
Все умолкли.
– Капсула времени
[12], – сказала я.
Джессика перевела на меня взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы можем установить мемориальную капсулу. Обозначить это место какой-нибудь табличкой с указанием, чтобы капсулу открыли, к примеру, лет через пятьдесят. Чтобы люди увидели, что в выпускном классе нас должно было быть больше, чем… ну… должно было быть больше.
В комнате воцарилось молчание, все обдумывали мое предложение.
– Можно поставить рядом скамейку, – добавила я. – И выгравировать на ней имена… – я умолкла, не в силах продолжить.
– Жертв, – закончил за меня Джош. Его голос прозвучал резко. – Ты ведь это хотела сказать? Выгравировать имена жертв на скамейке. Или табличке.
– Всех жертв или только тех, кто погиб? – спросила Меган.
Вокруг меня явственно сгущался воздух. Я не смела поднять глаз. Не хотела видеть, на кого все смотрят. Очевидно же, что на меня.
– Всех, – ответил Джош. – По мне, так там обязательно должно быть имя Джинни Бейкер.
– Тогда это уже не будет мемориал в честь погибших, – заметила миссис Стоун, и сразу поднялся гомон.
– Но лицо Джинни…
– … можно не мемориал установить, а просто монумент…
