Разговор не клеился. Мы начали общаться, как люди, которые были когда-то близки, – узнавали, что происходит в жизни другого, а не жили одной жизнью на двоих. Когда Дэвис оплатил счет, я уже понимала – того, что связывало нас, больше нет.
И все же, как только я вернулась домой и залезла под одеяло, я написала ему: Ты там?
Я не могу по-другому, ответил он. И так, как сейчас, тоже не могу.
Я: Почему?
Он: Мне кажется, что я нравлюсь тебе только на расстоянии. Я хочу, чтобы меня любили, когда я рядом.
Я печатала и стирала, печатала и стирала. Так и не закончила ему отвечать.
На следующий день в школьной столовой, как раз когда я направлялась к нашему месту, меня перехватила Дейзи.
– Холмси, надо поговорить наедине.
Она усадила меня за почти свободный стол к девятиклассникам.
– Ты снова рассталась с Майклом?
– Конечно, нет. Магия в том, что Просто Друзья не могут расстаться. Кажется, я нашла ключ к тайне вселенной. Но речь не об этом. Нас ждет приключение.
– Нас?
– Как считаешь, ты достаточно выздоровела, чтобы спуститься в подземелья на партизанское арт-шоу?
– Куда-куда?
– Помнишь, я подала Майклу идею сделать коллаж из лиц оправданных узников?
– Вообще-то, идея, в основном, принадлежала ему…
– Давай не вдаваться в подробности. Главное – он послал свою работу очень крутым художникам из группы «Известный город». В пятницу, всего на одну ночь, они устраивают выставку под названием «Искусство андеграунда» в тоннеле, по которому течет ручей Погз-Ран.
В том самом тоннеле, который так и не достроила компания Пикета. Странное место для выставки.
– Не очень охота проводить вечер пятницы на незаконной выставке.
– Ничего там нет незаконного. Им дали разрешение. Просто очень глубокий андеграунд. Типа, в буквальном смысле. – Я скорчила гримасу. – Самое крутое событие в городе, и мой Просто Друг в нем участвует. Ясное дело, ты не обязана приходить, но… приходи обязательно.
– Не хочу быть третьей лишней.
– Туда придут крутые люди, и я буду вся на нервах. Мне очень нужна поддержка лучшей подруги.
Я достала из пакета сэндвич с арахисовой пастой и медом и откусила.
– Ты уже думаешь, – сказала Дейзи с надеждой.
– Думаю, – согласилась я. Проглотила и добавила: – Ладно, пошли.
– Да! Да! Мы за тобой заедем в пятнадцать минут седьмого. Будет обалденно!
Она улыбалась так, что я не могла не улыбнуться в ответ. Тихо, так, что подруга, наверное, даже меня не расслышала, я произнесла:
– Я тебя люблю, Дейзи. Ты мне все время говоришь, а я – никогда, но это так. Я тебя люблю.
– Ах, черт возьми! Не надо меня так баловать, Холмси.
Они приехали ровно в шесть пятнадцать. Дейзи надела платье и колготки, правда, все это великолепие скрывалось под огромным пуховиком. Майкл нарядился в серебристо-серый костюм, который был ему великоват. Я же вышла в футболке с длинными рукавами, джинсах и куртке.
– Не знала, что для канализации нужен вечерний наряд.
– Это же арт-канализация, – улыбнулась Дейзи.
Я подумала, не переодеться ли, но она схватила меня за руку.
– Холмси, ты ослепительна. Ты выглядишь… как ты.
Я села в микроавтобус, и мы покатили по Мичиган-роуд на юг. Дейзи включила нашу любимую песню, «Ты – та самая». Майкл смеялся, а мы с ней выкрикивали друг другу слова. Она пела основной текст, а я только повторяла за голосом на подпевках: «Ты – это все, ты – это все, ты – это все». И я чувствовала, словно так и было. Ты огонь и вода, которая гасит его. Ты рассказчик, главный герой и его компаньон. Ты – автор и сам рассказ. Ты не только чей-то кто-то, но и твой собственный.
Потом заиграла романтическая баллада, и Дейзи с Майклом стали петь ее вместе, а я думала о черепахах. О том, что ученый и старая леди правы по-своему. Земле миллиарды лет, а жизнь – результат мутации нуклеотидов и все такое. Но, кроме того, наш мир – это истории, которые мы рассказываем о нем.
С Мичиган-роуд Майкл свернул на Десятую улицу и подъехал к магазину, где продавались товары для бассейнов. Парковка рядом была уже наполовину заполнена. Дейзи выключила музыку, мы вышли и присоединились к странной компании, состоявшей из молодых хипстеров и семейных пар средних лет. Все, кроме нас, похоже, друг друга знали, и мы втроем долго стояли у микроавтобуса, наблюдая за происходящим. Наконец к нам приблизилась женщина, одетая с ног до головы в черное, и спросила:
– Вы на выставку?
– Я – Майкл Тернер, – ответил Майкл. – И моя картина тут участвует.
– «Узник сто один»?
– Да.
– Меня зовут Фрэнсис Оливер. Думаю, «Узник» – одно из сильнейших произведений. Можешь мне поверить, я – куратор. Пойдем, спустимся вместе. Будет очень интересно послушать о твоем творчестве.
Фрэнсис и Майкл зашагали через парковку, но каждые несколько секунд куратор говорила: «О! Надо познакомить вас с…» И мы задерживались, чтобы побеседовать с художником, коллекционером или спонсором. Майклом постепенно завладевали люди, которым понравилась его работа. Мы с Дейзи постояли немного в сторонке, а потом она взяла Майкла за руку и произнесла:
– Мы пошли на выставку, а ты наслаждайся. Я очень тобой горжусь.
– Я с вами, – сказал он, отвернувшись от компании студентов из местной школы дизайна.
– Нет, развлекайся. Тебе надо тут со всеми перезнакомиться. Они будут покупать твои картины.
Он улыбнулся, поцеловал ее и вернулся к группе своих поклонников.
С края парковки было видно, что за деревьями качается туда-сюда огонек. Мы спустились с небольшого холма, пробрались сквозь кусты и вышли к широкому цементному бассейну. На дне журчал ручей – такой маленький, что его легко перешагнуть. Мы подошли к бородатому мужчине, который размахивал фонариком. Он сказал, что его зовут Кип, и вручил нам каски.
– Идите по тоннелю, шагов через двести повернете налево. Галерея начинается там.
Луч фонарика на моей каске скользнул вдоль по руслу ручья. Впереди темнел вход в тоннель – квадратная прорезь в склоне, поглощавшая свет. Рядом, за большим замшелым камнем, валялась магазинная тележка. Я подняла голову и взглянула на голые ветки кленов, что черными линиями разрезали небо.
Ручей бежал вдоль левой стороны тоннеля, а мы шли справа по цементной дорожке. В нос тут же ударили зловоние канализационных отходов и сладковатый запах гнили. Напрасно я надеялась к этому привыкнуть.
Вскоре мы услышали, как вокруг шуршат грызуны. До нас долетало эхо чужих разговоров – казалось, голоса звучат со всех сторон. Свет фонариков выхватывал из тьмы граффити, нарисованные на стенах краской из баллончика или с помощью трафаретов. Луч с каски Дейзи задержался на изображении толстой крысы с бутылкой вина. Внизу кто-то вывел: «КРЫСИНЫЙ КОРОЛЬ ВСЕ ЗНАЕТ». Рядом белела корявая надпись: «НЕ ВАЖНО, КАК ТЫ УМРЕШЬ. ВАЖНО – КЕМ».
