– Я не пытаюсь…
– Но откуда мне знать? Пожалуйста, просто… если ты мне еще позвонишь или напишешь, я буду уверен, что не из-за денег. И ты тоже. Такое приятно знать, даже если мы больше не увидимся.
Дэвис подошел к шкафу, сунул деньги в синюю матерчатую сумку и протянул мне.
Он сейчас выглядел как мальчишка – со слезами в карих глазах, испуганным, усталым лицом – словно ребенок, проснувшийся от кошмара. Я взяла сумку и сказала:
– Я позвоню.
– Посмотрим.
Я спокойно вышла из коттеджа, но потом побежала через поле, мимо бассейна, прямо в дом. Взлетела вверх по лестнице и прошла по коридору, пока из-за одной двери не послышался голос моей подруги. Я заглянула в комнату. Дейзи и Майкл лежали на огромной кровати с пологом и целовались.
– Хм, – кашлянула я.
– А можно нам немного побыть наедине? – отозвалась Дейзи.
Я закрыла дверь, пробормотав:
– Да, но вы не у себя дома.
И куда теперь идти? Я вернулась на первый этаж. Ноа по-прежнему сидел на диване и смотрел телевизор. В свои тринадцать он до сих пор надевал на ночь пижаму, похожую на костюм Капитана Америки. На коленях у него стояла миска с овсяными колечками. Ноа зачерпнул пригоршню.
– Привет, – сказал он с набитым ртом.
Волосы мальчик давно не мыл, они липли ко лбу. Вблизи было видно, какой он бледный и худой.
– Как у тебя дела? – спросила я.
– Просто блеск, лучше не бывает. – Он прожевал и добавил: – Ну что, раскопала что-нибудь?
– В смысле?
– Насчет отца. Дэвис говорил, ты хочешь сто тысяч. Нашла что-нибудь?
– Нет.
– Может, тебе помочь? Я скопировал все его заметки из облачного хранилища. Там может быть что-то такое, что наведет тебя на след. Ночью, прямо перед тем, как исчезнуть, он написал два слова – «рот бегуна». Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Нет, ни о чем.
Я дала ему свой номер, чтобы он переслал заметки, и пообещала их прочитать.
– Спасибо, – сказал Ноа.
Он перешел на шепот.
– Дэвис думает – хорошо, что отец в бегах. Говорит, если его посадят в тюрьму, станет хуже.
– А ты как думаешь?
Секунду он смотрел на меня.
– Я хочу, чтобы он вернулся домой.
Я села на диван рядом с ним.
– Уверена, он вернется.
Он наклонился поближе, потом еще, и наконец его плечо коснулось моего. Я не была в восторге от прикосновений к незнакомым людям, особенно учитывая, что Ноа давно не мылся, однако сказала:
– Бояться – нормально, Ноа.
И тогда он отвернулся и начал всхлипывать.
– Все с тобой в порядке, – соврала я. – В порядке. Он вернется домой.
– У меня мысли путаются, – произнес он тонким, сдавленным от слез голоском. – С тех пор, как он ушел, у меня путаются мысли.
Я знала, о чем он, – у меня мысли путались всю жизнь, я не могла даже додумать их до конца, потому что они приходили не в виде линий, а в виде спутанных клубков, напоминали зыбучий песок или глотающие свет кротовые норы.
– Все с тобой в порядке, – соврала я снова. – Наверное, тебе надо отдохнуть немножко.
Я не знала, что еще сказать. Он был таким маленьким, таким одиноким.
– Ты мне напишешь, если узнаешь что-нибудь об отце?
– Конечно.
Через некоторое время Ноа выпрямился и вытер глаза рукавом. Я сказала, что ему надо поспать. Было почти двенадцать.
Он поставил миску на кофейный столик, встал и пошел наверх, не простившись.
Я не знала, куда податься, и немного паниковала из-за сумки с деньгами, поэтому в итоге просто вышла из дома. Посмотрела на небо и зашагала к Гарольду, думая о звездах в Кассиопее, которые находятся в световых столетиях от нас и друг от друга.
Я шла и помахивала сумкой – она почти ничего не весила.
Глава 10
На следующее утро, еще не вылезая из кровати, я написала Дейзи:
Большие новости. Набери, как только сможешь.
Она тут же перезвонила.
– Ну и дела, – сказала я.
– Знаю, он – гигантский пупсик, но если взглянуть поближе, очень даже ничего. Он милый, сексуально открытый, с ним приятно, хотя мы ничего такого не делали.
– Ужасно за тебя рада, я вчера…
– И я действительно ему нравлюсь, похоже. Обычно я вижу, что парни меня побаиваются, а он – нет. Когда он тебя обнимает, чувствуешь, что это на самом деле, понимаешь? Он сегодня утром уже звонил, и меня даже не напрягло, а наоборот. Но ты, пожалуйста, не думай, что я такая подруга, которая влюбилась и всех бросила. Погоди, я что, сказала, что влюбилась? Мы вместе меньше суток, а я уже такими словами бросаюсь. Что со мной происходит? Я же знаю его с восьмого класса. Почему он вдруг оказался таким удивительным?
– Потому что ты читаешь слишком много фанатского творчества про любовь?
– Ничего подобного. А как Дэвис?
– Об этом я и собиралась поговорить. Нужно встретиться. Лучше, если я тебе все покажу.
Мне хотелось посмотреть на ее лицо, когда она увидит деньги.
– Меня уже пригласили позавтракать.
– А я-то думала, ты своих не бросаешь.
– Нет, не бросаю. Завтрак у меня с мистером Чарлзом Чизом. Увы. А твое дело не подождет до понедельника?
– Нет.
– Ладно. Я работаю до шести. Увидимся в «Эплби». Но мне, возможно, придется делать несколько дел сразу, потому что надо закончить рассказ. Не принимай на свой счет. Все, он звонит, мне пора, спасибо, целую, до встречи.
Я положила телефон и тут заметила, что в дверях стоит мама.
– Все в порядке? – спросила она.
– Мам, ну хватит за мной следить.
– Как прошло свидание с тем парнем?
– С каким? Их так много, приходится таблицу вести, иначе всех не упомнишь.
От нечего делать я прочитала файл с заметками, который прислал мне Ноа. Это был длинный список, в который входили самые разные записи, от названий книг до цитат.
Со временем рынки всегда будут стремиться к большей свободе
Эмоциональная вовлеченность клиента
Пятый этаж, лестница один
Бесчестье – Кутзее
И так – страница за страницей, короткие записки самому себе, понять которые не мог никто другой. Однако четыре последние строчки меня заинтересовали:
