– Я – свой! Свой я!
Но до крыши им не дал добраться новый удар…
Потом, доползя по осколкам в конец зала, он помогал чеченцам крушить стойки, отчаянно и стремительно, не зная для чего, потом запалили костер («Маскировка дымом!» – закричал кто-то, и это объяснение надеждой застучало в висках). Обжигаясь, тащили горящие куски пластика к проемам и кидали наружу. Потом бежали к грузовику.
Его ударило в ногу, выше колена, он упал, и стало смеркаться, и было спокойно, только услышал как бы сквозь нараставшую воду:
– Режь штанину.
– Не до этого… Тащи.
– В яйца метил.
Очнулся, трясло. Рядом с забинтованной головой лежал знакомый щекастый боец, розовый пузырь качался на губах. Глянул мутным глазом, подмигнул. Теснота от тел.
Илья не знал, что несется в грузовике, доверху груженном ранеными, а через минуту их накроют огнем из засады.
И тогда он окончательно забудет, как его зовут.
Пригвожденный
Варя не хотела в этот лес.
Евгения Филипповна в свои семьдесят восемь преподавала на факультете биологии на кафедре энтомологии. Она была гнутая, полная, с внимательными мокрыми глазами и складчатой, но притом младенчески розовой кожей. Варе было тринадцать – костлявая и кареглазая, с песочными волосами, рассыпанными по плечам. Мать уехала на обследование в Москву, и весь июнь, а теперь еще и половину июля Варя торчала в квартире у бабушки в их Кемерове, где в то лето все время лил дождь.
Утром старуха с треском раздвигала шторы и еще до завтрака гнала Варю под дождь, выдав листок со списком продуктов – все образцовым почерком. К счастью, она разрешала забирать сдачу: Варя покупала жестянку с энергетическим напитком и выпивала его на улице, под козырьком магазина, торопливо закусывая шоколадным батончиком.
Дома она спасалась от скуки за компьютером. У бабушки был интернет, но та пользовалась им мало: несколько утренних минут смотрела почту и еще заходила на какой-то отстойный сайт знакомого новосибирского биолога, узнать, нет ли обновления, и убедиться, что никакого обновления нет. Варя день-деньской зависала «Вконтакте»: вела переписку и смотрела клипы, которые потом вешала на стены себе и подругам. Возле компьютера стояла массивная деревянная коробка, где под стеклом мерцали разноцветные фантастические стрекозы.
– По интернету лазишь, а под носом не видишь. Ты только вглядись! Лютка-невеста, детка желтоглазая, красотка-девушка, стрелка голубая…
– А можно ко мне Маринка зайдет? – перебивала Варя. – Наклейки занесет и уйдет!
– Никаких гостей. Я старый, полуживой человек. – Бабушкин голос звучал шутливо, однако по чему-то, может быть, по тому, как зорко сужались ее глаза, было понятно: она не шутит. – Что ты там ищешь? Гадости? Не обманывай! Кто тебе все время пишет? Какой-нибудь педофил? А ты ему отвечаешь, конечно?
Варя в учебе особенно не успевала, но ее заранее предназначили для биофака.
– Тебе через несколько лет поступать. Ты и не заметишь, как время пролетит. Думаешь, бабушка вечная? Ты хоть что-то знаешь про жизнь насекомых? Дай я тебя поспрашиваю! Чем мадагаскарский таракан отличается от обычного? Молчок? Милая моя, ты с этим интернетом стала на жужелицу похожа! Можешь подойти к зеркалу и изучить, как выглядит жужелица.
Бабушка говорила негромко и смешливо, но, когда она медленно уходила из комнаты, какое-то время казалось, голос ее продолжал стрекотать.
Вечерами Варя стремилась к подругам – пойти на танцы, пошляться по городу.
– Мне мама разрешала!
– Когда вернется твоя мама, это будет ваше дело. Я старый и слабый человек и не хочу искать тебя по моргам!
Как-то раз в сумерках, подойдя ближе и вздыхая: «Опять глаза ломаешь», – бабушка обнаружила, что Варя смотрит полуголых мужчин и женщин, которые, извиваясь, танцуют под гулкую дробь где-то на палубе среди водной шири. Она неожиданно энергично схватила внучку за плечо и уколола сквозь майку крепкими ногтями:
– Не надо в моем доме грязи!
– А чего такого? – раздраженно спросила девочка, дергая зажатым плечом, но ролик выключила.
В другой раз, пока Варя была в магазине, бабушка нашла у нее в рюкзаке журнал, где мускулистые парни с выпуклой грудью улыбались так ослепительно и натужно, точно каждый выжимал из себя белоснежную гусеницу зубной пасты.
– Зачем ты держишь всякую дрянь? Ты видела, сколько у меня книг? Варюха-горюха… Ну почему ты не читаешь ничего хорошего? Вот скажи: паук – это насекомое?
– Насекомое.
– Дурында!
– А кто же?
– Отвянь, не приставай…
– Нет, а кто?
– Все равно не запомнишь, – с усталой снисходительностью ответила бабушка и произнесла по складам: – Членистоногое…
Однажды утром, когда Евгения Филипповна с треском раздвинула шторы, в окно смотрела хорошая погода.
– Наконец-то практика начнется!
– Что? – жмурясь, спросила Варя из кровати.
– Студенты мои до сих пор не могли на природу выехать. Под дождем букашек не насобираешь, – поделилась бабушка. – Теперь-то не отвертятся! – добавила она довольно, то ли о студентах, то ли о букашках.
В наступившие солнечные дни ходили вместе гулять в парк, который был рядом с домом. Бабушка шла, горбясь и немного кланяясь, умильно смотрела на встречных, часто здоровалась. Варя была вынуждена приноравливаться к ее ходу, почему-то чувствовала стыд, косилась на морщинистую щеку и боялась, что встретится кто-нибудь из знакомых девчонок или, хуже, мальчишек. На лавочке, забравшись с ногами, сидели два паренька и пили пиво. Бабушка остановилась, их разглядывая и что-то соображая, потом подалась вперед, как бы поклонилась, и начала говорить громко, отчего голос ее стал нелепым и дребезжащим. Варя, не слушая, отошла в сторону, и ей захотелось, чтобы парни обматерили, засмеяли бабушку, может, даже слегка толкнули, но они неожиданно послушались: слезли со скамьи и быстро ушли.
В тот день за обедом бабушка сказала:
– Мне звонила моя аспирантка Людочка. Она со студентами уже два дня в лесу. Надо бы их проведать. Давай поедем завтра, если погода не испортится.
– На фиг надо, – сказала Варя.
– А дышать кто будет? Вдобавок ты будущий биолог, наберешься опыта драгоценного.
– Не хочу я. А вдруг мы в шахту провалимся?
– Какая ты еще глупая! – засмеялась бабушка суетливо, как будто мелочь зазвякала на бегу по карманам. – Нет там никаких шахт.
– Комары точно есть. Ехать куда-то, по лесу бродить, а ты ползешь, как черепаха…
– Я тебя одну в квартире не оставлю, – сказала Евгения Филипповна ровным голосом, и стало понятно: придется ехать.
Вечером Варя смотрела в интернете ужастик про гигантскую муху, которая улетела из секретной лаборатории и осела в лесных зарослях, куда на пикник отправилась счастливая американская семья. «Хватит, поздно уже!» – бабушка несколько раз заглядывала в комнату. В ту минуту, когда бравый паренек на лету вцепился в мушиное крыло и оно серебристой пеленой закрыло его искаженное лицо, провод был выдернут из розетки.
