Должно быть, пес почувствовал мою решимость: он отпустил девушку и сел рядом. Девчонка явно была в шоке. Она вся сжалась и тихонько постанывала, закрыв лицо руками. Я велел Керберосу возвращаться на место. Он нехотя улегся перед будкой, но глаз с нас не спускал и иногда тихонько рычал. Я опустился рядом с девчонкой, мягким голосом сказал ей, что опасность миновала, что бояться больше не нужно, однако шок ее был так силен, что, кажется, она не понимала моих слов.
– Шшшшш, тихо, успокойся, – говорил ей я. – Успокойся, все позади, больше нечего бояться. Кербероса здесь больше нет, открой глаза и сама посмотри, здесь нет никого, кроме меня. Ну все, все, успокойся, хватит бояться. Я правду говорю, Керберос больше не причинит тебе вреда. Ну же, сама посмотри!
Бедная девчонка тряслась и дрожала всем своим худеньким телом.
– Давай-ка пойдем домой, – наконец сказал я. – С тобой все в порядке. Ты просто сильно испугалась.
Она по-прежнему была в шоке и поэтому явно с трудом верила моим словам, но тем не менее понимала, что долго оставаться по соседству со свирепой собакой не стоит. К тому же в доме было безопасно. Она резво вскочила и побежала к дому. Керберос вновь залаял, я прикрикнул на него. Едва дверь закрылась за нами, девчонка заревела. Она плакала, словно ребенок. А я стоял рядом как столб, не зная, что и делать. Я даже не мог сказать ей, чтобы она замолчала, потому что не находил слов утешения. Лишь через некоторое время я сумел выдавить из себя: «В твоей комнате есть ванна. Теплая вода пойдет тебе на пользу. Полотенца там чистые, так что можешь не беспокоиться».
Она с упреком взглянула на меня, а затем, всхлипывая, отправилась в комнату. Я заметил, что она хромает. Наверное, ушиблась, когда падала, или Керберос придавил ее своей тяжестью. Я принес из аптечки йод, бинты, мазь от ушибов и положил перед ее дверью, громко уведомив свою гостью о медикаментах. Ну что же за день-то такой!
После того как прошло время, достаточное для принятия ванны, я отнес ей под дверь чай с бутербродом, постучал, но она не отозвалась. Может быть, спала, тем не менее я громко сказал, что на подносе чай с бутербродом и аспирин и что я так же оставляю все это у нее под дверью. Затем пожелал ей спокойной ночи, поднялся к себе и погрузился в чтение, искренне надеясь, что книга сможет меня отвлечь и я забуду обо всем, что произошло. Однако должен признаться, что это мне не удалось.
Впервые за долгие годы, пусть на мгновение, ко мне кто-то прикоснулся. Это и прикосновением-то толком не назовешь, я даже почувствовать ничего не успел, и все же меня коснулись. Для меня прикосновение было настоящей революцией. Можно сказать, что я пережил тяжелую психологическую травму. Хорошо, что оно не было долгим. Я попытался разумом отфильтровать все эмоции, нахлынувшие на меня, отвлечься какими-то более глубокими размышлениями, но вскоре убедился, что у меня ничего не выходит, и спустился на первый этаж, чтобы избавиться от скопившейся в мышцах молочной кислоты. Внизу я уселся в объятия Любимой, повысил силу массажа и включил машину. Поршни пришли в движение и принялись нажимать на все части моего тела. Давление Любимой отчасти напоминало давление манжеты тонометра – обычно оно приятно людям. Любимая была большой и крепкой – как раз такой, чтобы охватить все мое тело. Когда она обнимала меня, я чувствовал ее силу и расслаблялся. Я пролежал в ее объятиях примерно полчаса, затем встал и принял горячий душ. Благодаря этим манипуляциям ночь моя прошла спокойно и благополучно, я спал крепко.
Во сне меня посетило гораздо более редкое видение, чем синие зайцы: я видел огромного, мускулистого, сияющего черного жеребца, мчавшегося во весь опор со скоростью, которой вполне мог бы позавидовать любой современный локомотив. Круп его блестел от пота, а я с восторгом наблюдал за этим удивительным созданием. Я даже слышал топот его копыт. Передние ноги так гармонично топали в такт задним. Этот звук был как музыка, даже гораздо лучше музыки. Мне этот звук напомнил все ускоряющуюся мелодию «Болеро» Равеля. Из огромных черных ноздрей валил поистине адский пар.
15
Зубы Кербероса, прививка от бешенства и так далее
Утром я постучался к девчонке в комнату. В ответ она сказала, что скоро выйдет. Я решил накрыть для нее завтрак «по-турецки», чтобы помочь как можно скорее забыть пережитое: сходил в бакалею и купил там все, что нужно – брынзу, оливки, яйца, варенье. Бакалейщик, усы которого были тронуты сединой, спросил о здоровье моей гостьи.
– Все хорошо, – ответил я.
– Вот бедняжка, – покачал он головой. – Аллаха надо благодарить, что она не померла от страха.
Он, наверное, ждал моих комментариев по этому поводу и вопросительно уставился на меня. Однако поняв, что я намерен хранить молчание, продолжил:
– Я сам чуть с ума не сошел. Этот твой Кырбаш – вообще бешеный, это не собака, а исчадие ада какое-то. Вы хоть знаете, с чего он накинулся-то?
– Нет, не знаю.
– А кто знает? – не унимался бакалейщик.
– Ну, это животное. Кто знает, что у него в голове. Но теперь уже все позади, так что не беспокойтесь.
– Мне кажется, вам цепь надо покрепче сделать, – посоветовал он. – Вы же видите, его ничем не сдержать. Сущий дракон.
Я вернулся домой и принялся готовить завтрак. Девчонка, шатаясь, вышла на кухню. С виду она вроде бы пришла в себя, по крайней мере, цвет лица стал нормальным. Нога была плотно перетянута бинтом.
– Ты, наверное, вчера просто ногу подвернула, – предположил я. – Так что скоро все пройдет.
– Какое подвернула! – на лице ее возникло уже хорошо знакомое мне выражение возмущения и ярости. Она размотала бинт и показала ногу. Над щиколоткой виднелись два следа от зубов с кровавыми сине-лиловыми кровоподтеками.
Я растерялся. Значит, Керберос вчера, между делом, успел ее цапнуть.
– Тебе следовало вчера вечером сказать мне об этом! Я бы купил антисептический крем. Мы бы промыли рану перекисью.
– Не «мы бы промыли», а «ты бы промыла»! Выражайтесь правильно! Как можно, чтобы ваши драгоценные руки коснулись этих ран? А где же наши вопли, крики? Я всего лишь хотела взять вас за руку в знак благодарности… Чтобы извиниться за прежнее хамство…
– Прости, пожалуйста, – сказал я. – Поверь, я сам не заметил, что кричу; я так и не понял, что произошло.
– Когда я вас оскорбляла – вы не сказали ни слова. Но стоило мне только до вас дотронуться, я чуть не погибла. А теперь мне предстоят походы к врачу и уколы от бешенства.
– Пожалуйста, ни о чем не беспокойся, – сказал я. – У Кербероса сделаны все прививки. Никакой опасности нет.
– И все же для меня опасность есть. Ваша собака… Ненормальное существо.
– Давай я приглашу врача, но он тоже скажет, что я прав, увидев документы Кербероса.
– Да уж давайте, позовите, – не унималась девушка. – Как можно скорее зовите вашего доктора. – Затем принялась стонать: – Господи, как я в таком виде домой покажусь, что родителям скажу?
