Чудовище подняло край своего мешка. Помотало отвисшей мошонкой кожи под нижней челюстью, растянуло губищи жабьей пасти, явственно пустило слюну. Баба в его лапище трепыхалась, задыхаясь. Проводник играл с ней, как старый опытный кот с мышкой. Облизнулся, двинул нож вниз, разрезая брюки и трогательные, в розовых сердечках, заношенные трусики. Кровь бежала вниз охотней.
Закричать ей тварь не позволила. Подтянула к своему лицу, накрыла, чмокнув рот своим. Военная замычала. Клинок поднялся, дрогнув и смахнув кровь. Ударил медленно, ласково, как любовник входит в…
Военная гулко заорала, обмякнув. Захрустело, влажно разошлась плоть внутри нее. По подбородку проводника, стекая с губ, густо побежало темно-багровое. Тварь, хрипло заухав хохотом, отбросила военную, вскрытую сверху донизу, как мусор. Харкнула сизо-багровым ошметком отгрызенного языка. Походя, почти не оборачиваясь, чикнуло ланцетом рыжего и мехового по горлышку. Забулькало, добавляясь в общую палитру всех оттенков красного. Зашипело, добавляя прозрачной дряни, из горба.
Рыжие хлопья закружились сильнее, Проводник двинул к Седьмой, ползущей спиной назад. Рука Седьмой не слушалась, не поднимала «грач», дрожала вместе с ее плачущим некрасивым лицом, перед смертью вдруг оказавшимся без намордника-балаклавы.
Клыч рыкнул. Покачиваясь, встал. Он зассал, он?! Кого? Мясника-урода в фартуке и с режиками? Он, Клыч, труханул из-за дерьма, выдуваемого из горба? Он, Клыч, позволит скотине заколбасить Седьмую, чертову уродливую плоскодонку? Вместо него самого?!
Алое смешалось с алым. Ярость, долгожданная и такая родная, наконец-то вернулась.
– Эй, хрен с горы!
Мутант, нависший над Седьмой, обернулся. Быстро и явно удивленно.
– Это моя баба. Хочешь ее? Со мной разберись.
Проводник, замерев, чуть склонил голову. Недоумевал, судя по всему, совершенно не ожидая такой вот ерунды. Покачивающегося, мутноглазого, подрагивающего от уходящего страха и очень, чрезвычайно, крайне злого Клыча.
Ск-р-р-р-р-с-с-сь… сталь о сталь. Черная, выеденная хлебного ножа из армейской столовой – о легированно-зеркальную операционного орудия хирурга. Интересно, какой делает чуть меньше больно?
Тварь рванула с места. Быстро. Даже чересчур быстро. Только…
Только одновременно с его взрывным броском щелкнул, аристократично и тягуче, взводимый курок любимого клычевского маузера– «боло».
Товарищи чекисты, заказывающие 96-й после Версальского мира, согласились на ствол длиной в 99 миллиметров. Убойной силы это не лишало. На коротких дистанциях, само собой. «Боло» – значит «большевистский». СССР, сволота – это знак качества. Даже если качество немецкое и ему сто лет в обед. Главное в оружии, как с бабой, – ласка и смазка. И тогда все его миллиметры в латунной рубашке – твои. Самое оно то.
Безумие останавливает только безумие. Мир становится красным и дарит тебе свою силу. Бери ее, раз против тебя вдруг оказался монстр.
Страх и кровь, смерть и чудовище? Клыч стрелял, не переставая криво усмехаться и отступать назад. Проводник, остановленный первой пулей, умирать не спешил. Шел, шел, шел вперед. Скр… нож скрежетнул по полу. Хр… ланцет задел распахнувшуюся дверь.
Он остановился, лишь загнав Клыча в угол. Темнели глаза в прорехах мешка, булькало что-то внутри, пшикал чертов горб с газом… Проводник, удивленно ойкнув, поднял ручищу, всю сплошь в крови. Не ожидал, не думал, что кто-то сможет вот так? Не ожидал… Рухнул, ударившись грузной корягой об сталь. И замер.
Седьмая, вытирающая сопли напополам со слезами, блевала в углу. Широко раскрытые в агонии глаза ее сестры по оружию смотрели осуждающе. А изо рта все еще брызгала кровь.
И единственная мысль, возникшая в голове Антона Анатольевича, совершенно не соответствовала окружающей обстановке. И вертелась-то она вокруг чертового башкира с его блохозавром, и звучала несколько глупо, учитывая творящиеся вокруг сумбур, безумие и кровопролитие…
«А как, интересно, протек этот день у моего ненаглядного Пули, а?!»
И ему очень сильно казалось, что ответ ждет его в сраном Бугуруслане.
Глава 6
Рыжая милашка и алый красавчик
Оренбургская область, г. Бугуруслан
(координаты: 53°37′00'' с. ш., 52°25′00'' в. д., 2033 год от РХ)
Лавка глянулась сразу. Кирпич, стальные ставни, крепкая дверь… двери. Металлическая наружная, только прямой наводкой пробивать, дубовая внутренняя, хрен подожжешь просто так. В общем, солидно, уверенно, респектабельно.
Костыля Азамат с собой не взял. Ну его к лешему, чертова подонка. Вступит чего в голову, схлестнется с хозяином, заспорит, не заметишь, как за ножи схватятся. А учитывая профиль лавки, ссоры не хотелось вообще. Когда у тебя за поясом почти пустой обрез двустволки, а хозяин может вооружить взвод, цапаться не стоит.
Внутри оказалось тепло. Достаток измерялся не только сталью и крепким кирпичом стен. Достаток пах свежим древесным срезом и золотился, подсыхая только-только колотыми поленьями у двух буржуек. Да не просто тяп-ляп скроенных из чего попало, шиш.
Печки оказались, если присмотреться, садовыми, старыми, заводскими. По две конфорки, на одной сейчас начинал петь чайник.
Кормил металлических, важных и уже заметно малиновых барышень мальчишка, лет двенадцати, угрюмый и крепкий. На Азамата посмотрел как на говно, выгреб золу и скрылся где-то в глубине лавки.
– Тебе чего, любезный? – поинтересовались сверху.
Угу… Второй этаж все же был. И понятно теперь, почему за дверями не оказалось еще решеток, закрытого узенького прилавка и прочего, привычного и не вызывающего вопросов.
Лавку сторожили два серьезных облома, упакованных просто и удобно, без выпендрежа. Азамат углядел спрятанную кобуру и ремень от чего-то типа «Бизона», но не более. А мужичкам сверху куда как лучше и удобнее смотреть, бдеть и… И стрелять когда надо.
– Патронов. К ружью.
– Понятно, что не к ПК.
Все как обычно. Встречают по одежке, проводить готовы пинком под зад. Виноват Азамат в своем текущем виде? Да. Плохо ли выглядеть оборванной и отмывшейся в луже свиньей, воняющей бойней и коптильней? Еще раз да. Но такое с ним случалось часто. Когда гоняешься за ублюдками и упырями, чистеньким, выбритым, пахнущим баней и чудом найденным туалетным мылом оказаться не выйдет, как ни крути. А вот как быть? Черт знает, хозяина бы увидеть. Вернее, как объяснили, хозяйку. Со странным, явно не русским и не татарским именем Грета.
Двое наверху чего-то сопели и явно собирались выбить неплатежеспособного бродягу пинком под зад. Все как обычно, ничего нового. Один даже начал спускаться.
– Тише, мальчики.
Азамат повернулся на голос. Приятный бархатный женский голос. С еле уловимой хрипотцой, что так нравилось в женщинах.
