Лысые блестящие головы качнулись вперед. Замерли.
Из-за спины пахнуло зверем. Рык шел из горла, низкий, раскатистый.
Блестящие лысые головы прятались в темноту. А нож… где он?!
Азамат бежал первым. Длинными ловкими прыжками. Шел по чутью, шел к остаткам окраины. Костыль и Уколова еле успевали за ним.
Когда впереди раздались вопли, он поднажал. Луна, вылезшая вновь, помогла. Зеленоватое серебро мягко скатилось вниз. Азамат бежал, на ходу взводя курки.
Свет бликовал на чьих-то лысых головах, прячущихся в темноте. Осветил темную фигуру, валявшуюся у крыльца завалившейся огромной хибары. Свет выхватил рычащего зверя над ней.
Азамат застыл, опустив стволы вниз. Бежать не стоило. Совсем.
– Стреляй, идиот! – налетел крик Костыля, щелкнули курки.
Уколова успела ударить. Двустволка грохнула в небо. Звезды, остро сверкающие на нем, хитро моргнули, подмигивая. Свет звезд отразился в зеленоватом глазу зверя.
Азамат сглотнул, всхлипнул, шагнул вперед. Зверь оказался быстрее.
– Охренеть не встать… – Костыль, потирая ушибленную руку, сплюнул. – И чего это за котозавр?
Уколова только улыбнулась.
Азамат молча дышал запахом друга.
А Саблезуб просто урчал и лизал соленые дорожки на его лице.
«Такое разное прошлое: Его Мурчайшее Мяучество»
Коты – древние и благородные животные. Это аксиома.
И это они – хозяева, а мы все должны преклоняться и радоваться.
Погладить кота – плюс к карме, хорошее настроение и вообще… А уж покормить…
Чертовы меховые паразиты созданы для жизни с людьми. Вся их мохнатая сущность напрямую вопит: да-да-да, так и есть. Никто не спорит, кошачезавр спокойно проживет сам по себе. Но, как ни крути, рядом с человеком усатым обладателям хвостов куда как лучше. Делов-то: спи, ешь, гадь и не дери все подряд. Дерут, сволочи. Дерут так, что мама не горюй.
Вы считаете это кресло удобным, красивым и созданным для вас? А фига. Спинка создана для лениво-охотничьего лежания в надежде увидеть пробегающий мимо кусок дикой колбасы. Да-да. А на самом кресле очень удобно отдыхать после двух первых порций дневного сна. А уж когти об него нельзя не поточить. Боковина, смотрящая на дверь в комнату – она же создана именно для этого. На фабрике, сделавшей кресло, основной целью так и ставилось: создать удобную когтеточку.
Это все неприятно, чего уж, но не главное. Главное заключается в умении мелких волосатых подлюк превращаться в создание, без которого все уже как-то не так. У кого нет воспоминаний про кота? У всех есть.
Вот ваш первый мохнатый друг. Он живет у бабушки с дедом. Или она, тут вариативно. Лучше, когда она. Ведь если кошка, то котята. Маленькие, пушистые, слепые, пахнущие молоком и пищащие. Ми-ми-ми и все такое. А если уж когтями по руке, хватающей малыша, тыкающегося носом в воздух, ища маму, – так по заслугам же. Чё ты грабли тянешь к чужому ребенку?
К правильным бабушкам с дедушками, у которых свой дом, а не квартира, порой приходят полудикие дворовые коты. Ну, или кошки. Такие, знаете, худые, хищно смотрящие, драные-передраные, с половинками ушей, выдранными боками и гордо торчащими вверх, аки у немецких ландскнехтов, усищами. Они горделиво-неприступны поначалу и очень благодарны в результате. Благодарны за избавление от мороза, дождя, собак, тяжелых ботинок по ребрам и помоек, где надо искать еду. Они спят больше обычных домашних кошек, их уши всегда настороже, а уж если вам вздумается дать поджопник… ух просто, что случится.
Они лежат с непередаваемо вальяжным видом за спиной хозяйки, готовящей что-то вкусное, и ухом не ведут ни на кого вокруг. Они четко знают – кто их кормит и что надо делать. И на «Вот скотина ленивая!» отвечают адекватно и молниеносно. Встать, потянуться, горделиво пересечь кухню по направлению к выходу, уйти в курятник и приволочь пару-другую крыс. Таких, знаете, матерых крысищ, как по заказу лезущих в изогнутые клычища-сабли. И, получив свою сметану, сожранную с совершенно независимым видом, завалиться дрыхнуть дальше. А, да.
Когда они привыкнут к вам, то лучшего муркала не отыщешь. Эти полудикие мохнатыши не мурлыкают. Они пародируют трактора. Они забираются к вам ночью так, что становится ясно: ваше одеяло, мягкое и теплое, не для вас, не. Оно специально создавалось так, чтобы кот мог устроить в нем гамак.
Потом кошки стремительно врываются в твою жизнь уже дома. Приходят сами, уходят, теряются, порой, к сожалению, жрут крысиную отраву и умирают. В детстве нет ничего хуже содроганий кота-подростка, плачущего и пускающего пену. Но всему своему время. И ваша сестра тырит в соседнем дворе усатого подростка и тащит его, пряча в кофте, домой. Все довольны, все смеются, Василий, радостно урча, пожирает сметану.
Правда, потом приезжает отец, берет в кулак ошалевшего Василия, переворачивает его к себе хвостом, хмыкает, и Василий за пару секунд возвращается к изначальной Василисе, коей был с самого рождения. А вы на всю жизнь запоминаете, как выглядят кокушки, и что их ни в коем случае нельзя отрезать. Ибо нехер.
А уж Василиса, превратившаяся в настоящую красавицу, радует всех. Особенно котятами раз в четыре месяца. Но это нормально, это как надо, главное – пристроить всех и каждого. Некоторым котятам везет. Пусть на дворе и девяностые, но зато еще есть молочные магазины. Уж там кошка всегда будет на своем месте.
Но самая главная кошка в вашей жизни появляется потом. В аккурат в начале самостоятельной жизни и задолго перед появлением ребенка. Она приходит сама, дико пища в подъезде и кидаясь именно на вашу дверь. Она – ушастая и хвостатая. Больше в ней практически ничего нет. Между ушами и хвостом находится что-то мелкое и костлявое. Вы смотрите на супругу, говорящую, что, мол, до утра, ведь послезавтра надо взять типа породистую и красивую, как раньше договаривались. Ага, точно. Ты киваешь, смотришь на пищащую ушастую мелочь и понимаешь… породистой кошки у тебя не будет. И прикидываешь: сколько денег есть в бюджете двух студентов, работающих кассиром и охранником. В смысле – на приблуды для орущего мохнатого комка.
А потом ушасто-хвостатое непотребство становится огромной серо-полосатой и умной красавицей, понимающей тебя с первого слова. И даже если ты с ней и подерешься, потом придет первая, затарахтит и полезет мириться. Да уж.
И в какой-то момент у тебя нет ни кошки, ни кота. Нет, ты спокоен и счастлив, нет шерсти, нет наполнителя в туалете, нет… много чего нет. И тут вдруг тебе приходит сообщение от Екатерины Сергевны.
«Вот, зовут Макс, три года. Хотят усыпить». И фотография большого черного обормота, сидящего на руках ветеринара. А ваш сын настойчиво просит домой живность. И твоя супруга едет, и забирает какого-то там кота, и везет домой. А он оказывается кастратом, пугливым и огромным.
