– Эй, бедолаги, туда не ходи. Там вашу мала-мала кушаньки будут! – донеслось из-за снежной толщи. – Сюда ходи, здеся тепло.
Твою мать, он что, слабоумный?!
«Такое разное прошлое: хозяйка счастья»
Счастье – очень простая штука. Настоящее счастье заключается не в лазурном покрывале океана да белом песке и коктейлях в стаканах муранского стекла с трубочками. Совсем не в кофе в постель после страстной ночи и пяти оргазмов. Абсолютно не в новеньком внедорожнике без кредита и в деньгах. Совершенно нет. Это лишь надстройка, и у каждой отдельной личности она своя.
Обычное счастье банально. Встать утром из сухой постели в теплой комнате и сунуть ноги в тапочки. Умыться горячей водой сразу из крана. Открыть холодильник и достать оттуда пакет с молоком, масленку, любимую колбасу или сыр. И, куда важнее, сделать все это в здоровом состоянии и без боли. Любой, от суставов с зубами до реакции на погоду за окном.
Ноющая, впивающаяся дрелью и стучащая дятлом в висок, разрывающая голову килограммом тротила. Твою мать… И счастье тут заключается только в маленьком кругляше таблетки. И в томительных минутах ожидания. О, да у вас нет ничего? Ай-ай-ай, так нельзя.
Хозяек счастья, совершенно не пахнущего лекарствами и аптекой, рядом с моим домом несколько. Но Айсылу стоит отдельно. Единственная, кому хочется улыбнуться и с кем хочется поздороваться не из вежливости.
Луноликая – это, типа, почти насмешка. Мол, лицо плоское, и все такое. Кому как. Айсылу это определение подходит прямо как нельзя лучше. Не нужно смотреть на бейдж, чтобы понять, чем занимались ее предки. Они кочевали. Айсылу работает провизором. Остро-кареглазая, с черными выгнутыми бровями-луками, всегда улыбающимися губами и крохотными ямочками на щеках.
Ей жутко идет белый форменный халат. Белизна оттеняет туго заплетенные или густо спадающие черные волосы. А крохотные веснушки делает заметнее, и оттого их хозяйка становится милее и уютнее. У нее очень аккуратные маленькие руки. Они спокойно и не торопясь делают свое дело и так же спокойно показывают ханыгам на дверь, если те не понимают спокойных слов. Ее беспредельное спокойствие утихомиривает даже парочку совершенно настоящих психов со справками, регулярно чего-то добивающихся в аптеке.
Точно так же, плавно и без суеты, Айсылу двигается по своему маломерному дворцу счастья для страждущих и больных. Невысокая, широкобедрая, чуть полная и очень гибкая, она, само олицетворение азиатских богинь плодородия, мягко скользит по плитке за пустышками, бутылочками, памперсами для взрослых и, в нашей аптеке почему-то редко, презервативами и смазкой. Наверное, в соседних домах смущаются показывать наличие личной жизни.
Глава 3
Белая смерть черной ночи
Самарская обл., с. Кинель-Черкассы
(координаты: 53°27′00'' с. ш., 51°26′00'' в. д., 2033 год от РХ)
Азамат убрал руку с обреза только после скрипа тяжелого засова, прочно легшего в пазы двери. Спустя пару секунд с той стороны в нее кто-то врезался. Сильно и жадно. И что-то даже высказал с помощью рыка, куда как больше подходящего медведю, чем человеку. Пусть и не похожему на нормального.
Бах! Бах! Сталь ворот гудела от живого тарана, бившего снаружи. Бах!!
– Хреново быть такими ядерно-неудержимыми дебилами… – спаситель понюхал стволы двустволки. – Но без них порой скучно. А так… сплошное удовольствие в виде адреналина и запаха пороха. Черт, это же так возбуждающе.
– Что? – Даша хмуро смотрела на него. – Что возбуждающе, кровища и смерть?
Бах! Бах! Не живые и не мертвые живчики явно решили действовать количеством, атакуя вход.
– Разве нет? – поинтересовался человек с ружьем. – Разве после такого жизнь не ощущается ярче и полнее? И, что куда важнее, ценнее… Нет?
Глупый момент для таких рассуждений, но крыть было нечем.
– То-то… И запах пороха, спасшего ваши жизни, не может не будоражить. Не желаете нюхнуть, красавица?
Старлей, непонимающе уставившись на него, даже покрутила головой. Не обнаружила никаких других красавиц, но не ответила.
– Откуда бредете, бедолаги?
– От реки, – буркнул Азамат, – с Отрадного.
Смысла врать не видел. Так даже лучше. Если странноватый чудак – человек Клыча, может и проявиться. А такого и убивать не жалко.
Ответ тому явно понравился, во всяком случае, головой мотал очень даже одобрительно.
– Да вы, как посмотрю, отмороженные по самое не балуй… Красавцы-ы-ы!
Да уж… Но стоило и поблагодарить. Азамат кашлянул.
– Рахмат.
– Костыль.
Азамат непонимающе уставился на него. Точно, больной на голову. Потом понял…
– Спасибо, говорю, по-башкирски. Я – Азамат. Для друзей – просто Пуля.
Человек кивнул. Поднял кожаную плотную маску с вшитыми металлическими очками. Стянул вторую, шерстяную, закрывающую лицо наполовину. И повторил:
– Нэзэчт, типа, как у нас говорят. А я – Костыль. Для друзей – просто Игорь. Но мы-то с вами точно не друзья.
Худое, если не сказать – тощее, лицо. Сивые тонкие волосы вспотели, торчали гнездом. Щетина тоже казалась светлой.
– Женя, – Уколова сплюнула, потрогала нижнюю челюсть. И кивнула куда-то на левую руку сивого. – Ты так свои политические взгляды показываешь всему миру? Воля або смерть? Анархист-махновец, да? Ну, думаю, явно не пират, морей и пиратских бригов под черным флагом с такой картинкой тут нету.
Азамат покосился на черный круглый шеврон, украшенный черепом и костями. Старлей умела работать по своей профессии, вычисляла криминал и опасные элементы сразу, наплевав на усталость и безумных людоедов на улице.
– Хо, – тощий ухмыльнулся, криво и крайне паскудно, – так и есть, красотка. Весь я, как есть, насквозь пронизан верой в свободу. Всех и от всего. И помогаю, как могу, другим приобрести такую же веру.
– Да ну? – Уколова тощему не доверяла. Как и ствол ее АК, поднявшийся незаметно и споро. – Хорошо еще, про мировую революцию и черное знамя не завернул.
– Анархия – мать порядка, милаха… – ухмылка стала еще жестче, – хаос – порядка отец.
Даша вздрогнула, глядя на него. Уколова сглотнула, заметно побелев и положив палец на спусковую скобу. Азамат сплюнул. Это ж, мать его, просто это… ну, как его… дежавю. Точно, именно так. Анархист, бандюга, наемник. И где такой недавно встретился каждому из их тройки?
Пусть и внешне не похож. Длинный, тощий, сивый. Глаза блестят серым наглым полубезумием, зубы все целые, видно, мастак по щам раздавать. С таким-то языком, наверное, постоянно приходится с кем-то цепляться.
Старая, залатанная, но надежная кожанка. Теплые брюки «вудленд» с накладными карманами. Высокие ботинки на шнурках и крючках, с заправленными в них меховыми чулками. Выцветшая черная толстовка выглядывает из-под куртки капюшоном. Перчатки-самоделки, отделанные металлом и с чем-то мелко-кольчужным с внутренней стороны. На портупее, затянутой на последние и самодельные дырки, нож, пара подсумков, фляга и сумка с противогазом. Шерстяную маску Костыль спустил в самом начале разговора, блестя сахарными целыми зубами и серебристой негустой щетиной.
