Это одна матрешка. А в ней еще — смотрите, какая у нас славная разведка! Потому как именно тогда Лубянку сотрясла грандиозная череда провалов и скандалов именно на шпионской ниве. Вот лишь то, что стало известно. 1961 год: 7 января британская контрразведка арестовала нелегала КГБ Конона Молодого (работал под легендой бизнесмена Гордона Лонсдейла), 10 марта — британцы взяли агента КГБ Джорджа Блейка, в марте же состоялся громкий судебный процесс над Лонсдейлом-Молодым, май — осужден уже Блейк. 12 августа — бежал в Западный Берлин и сдался полиции агент-ликвидатор КГБ Богдан Сташинский. 6 ноября — в ФРГ взяли агента КГБ Хайнца Фельфе, работавшего в Федеральной разведывательной службе (БНД). В ноябре же в ФРГ развертывается шумный скандал вокруг дела Сташинского, давшего показания, как по приказу КГБ он убивал лидеров ОУН Льва Ребета и Степана Бандеру и как ему за это орден Красного Знамени вручал лично председатель КГБ Шелепин (кстати, Шелепина убрали из КГБ как раз в ноябре 1961-го). Декабрь — новый провал, к американцам перебежал майор КГБ Анатолий Голицын. 1962 год оказался для разведки КГБ не менее скандальным: в феврале мировая пресса получила еще один повод посклонять Лубянку в связи с обменом провалившегося разведчика Абеля на американского пилота Пауэрса, март — в США с поличным взяли сотрудника КГБ Игоря Иванова, работавшего под крышей «Амторга». Чекисты попытались было выменять провалившегося сотрудника на американца, которому подсунули «секретные бумаги». Но провокация провалилась с таким треском, что, как вспоминал Владимир Семичастный, Хрущев «был в гневе». Октябрь — в ФРГ прошел суд над убийцей Льва Ребета и Степана Бандеры — Сташинским, что вызвало очередной всплеск публикаций в прессе (западной, разумеется) о происках КГБ. 1963 год — в январе в СССР сбежал провалившийся агент КГБ Ким Филби, в июне осужден Хайнц Фельфе, а в сентябре на Запад бежал еще один офицер КГБ, Юрий Кротков. Октябрь — при попытке передать секретные документы посольству США был арестован офицер КГБ Александр Черепанов. И, наконец, в феврале 1964 года к американцам перебежал офицер КГБ Юрий Носенко… Разумеется, в советской прессе об этих провалах не сообщалось, но в номенклатурных-то кругах такие вещи не скрыть. И, по неписанным нормам советской бюрократии, «опущенным» чекистам позарез необходимо было поправить свой имидж — хотя бы и на фронтах агитпропа. И тут как нельзя кстати пришелся Зорге, тем паче что на его совершенно иной ведомственной принадлежности внимание тогда не акцентировали вполне сознательно. Да и понятия не имела тогда широкая публика, что существует еще и военная разведка: для советских людей слово «разведчик» еще с 1930-х годов было лишь синонимом слова «чекист». Потому вышло, что именно Лубянка и огребла тогда основные дивиденды грандиозной спецоперации «Доктор Зорге». Такой вот своеобразный прощальный реверанс Хрущева «органам».
Были и другие матрешки. Скажем, к осени 1964 года настал час бросить кость и военным, с которыми Никита Сергеевич к тому времени начисто испортил отношения: армию и флот трясло от массовых сокращений и нескончаемой кадровой чехарды. Да и от международных авантюр Хрущева маршалы и генералы, оказываясь крайними, были не в восторге. Своеобразным Рубиконом в отношениях с военной кастой стало инициированное Лубянкой дело полковника военной разведки Олега Пеньковского, обвиненного в шпионаже в пользу англичан и американцев. Это дело привело к зачистке руководства ГРУ: Ивана Серова заменили на Петра Ивашутина, тогдашнего первого заместителя председателя КГБ. Попутно из ГРУ вычистили десятки (а то и сотни) тех, кого знал или мог знать «агент всех разведок». Армейская номенклатура восприняла эпизод однозначно: чекисты вновь подминают под себя военную разведку. К тому же погромом в одном лишь ГРУ не ограничилось: под предлогом связи со «шпионом» разжаловали и уволили командующего ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск — главного маршала артиллерии Сергея Варенцова, проведя масштабную чистку и в его ведомстве.
Но невозможно же все время против шерсти, иногда нужно и подсластить пилюлю. Вот этой задаче, помимо прочего, и послужила канонизация Зорге: ведь герой — именно военный разведчик! А то, что в самом ГРУ Зорге вовсе не считали выдающимся разведчиком (на что у военных были свои основания), заслуживающим такого посмертного паблисити, Никиту Сергеевича совершенно не заботило: получите конфетку и распишитесь. Именно тогда вдруг вынули из чулана забвения и пару других военных разведчиков — Яна Берзина и Льва Маневича. Особую пикантность всему придавало то, что пиарить Зорге поручили именно чекистам — главным конкурентам и гонителям армейцев: вы, мол, ребята, их погромили и обгадили, теперь извольте вылизать…
Были в этой многоходовке и другие «матрешки». Так, в октябре 1964 года с невиданной помпой отметили 15 лет существования ГДР — как было обойтись без «хорошего немца». Вот из загашника тогда и выудили целую пачку таковых, в том числе Зорге. Так или иначе, но Рихарда Зорге вытащили на свет слишком расчетливо, чтобы поверить в экспромт, только вот плоды этой кампании пожинал уже не Хрущев. А публика и по сей день твердо уверена, что именно Зорге предупреждал Сталина, а тот его не послушал…
Глава 29. Тройка: трагическая история трех чехословацких Героев Советского Союза
21 декабря 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР звания Героев Советского Союза присвоены трем иностранцам, трем гражданам оккупированной на тот момент немцами Чехословакии: командиру роты средних танков подпоручику Иосифу Буршику, командиру роты автоматчиков танкового батальона поручику Антонину Сохору и командиру роты легких танков Т-70 подпоручику Рихарду Тесаржику.
Все трое — офицеры 1-й отдельной чехословацкой пехотной бригады, воевавшей в составе 1-го Украинского фронта. Все трое отличились в боях за Киев в ноябре 1943 года. Все трое доживут до Победы и продолжат службу в чехословацкой армии: в 1945 году на всю Чехословакию было шесть Героев Советского Союза, но лишь трое из них — живые, троим звание присвоили посмертно. Все трое станут генералами. Но одному из них это звание присвоят посмертно. Другому — уже как почетное, после безуспешных попыток вычеркнуть его имя и подвиг из истории. Третий выслужит свое генеральство честно, но затем его вышвырнут из армии, и он закончит свои дни диспетчером автобусной станции.
Даже когда читаешь только лишь лаконичные строки представлений к наградам, делая при этом поправку на неизбежное на любой войне преувеличение и специфику политического момента, видишь: эти парни свои звезды заработали сполна и честно, кровью — вражеской и своей.
В наградном листе подпоручика Буршика значится: в боях за освобождение Киева 5 ноября 1943 года «он стремительно вел собственным личным примером свою роту в атаку, несмотря на сильный артиллерийский огонь и потери собственных танков», прорвал своей ротой три рубежа обороны противника, «лично огнем из танка уничтожил 1 „Фердинанд“, 3 орудия, 2 дзота, 2 пулеметные гнезда и 1 транспортер с взрывчатыми веществами и командой, которая готовилась взорвать мост на Житомирском шоссе, чему он воспрепятствовал». Сюда же добавлено, что 11 ноября 1943 года в бою уже за хутор Петривка Буршик «прорвал с тремя танками рубеж обороны противника, ворвался в село и подавил огневые точки противника». Потеряв один танк, с оставшимися двумя выбил противника, несмотря на его двойное превосходство. Сам Буршик в своих мемуарах этот день описал довольно скромно, сухо поведав, как его рота, вместе с приданными автоматчиками Антонина Сохора, ввязалась в жестокий бой в районе завода «Большевик». Про себя он почти ничего не сказал, больше поведав про своих товарищей, Антонина Сохора, Рихарда Тесаржика, подпоручиков Люмира Писарского и Олдржиха Квапила. Хотя известно, что Буршик на своем командирском Т-34 с выведенным на борту именем «Жижка» всегда шел первым. Опять же, именно он подбил действовавшее из засады самоходное штурмовое орудие «Фердинанд» и, проломив ворота, ворвался в заводской двор, где был сильный узел обороны немцев. Именно танкисты Буршика первыми пробились к Крещатику, а утром следующего дня — к вокзалу, а затем и к Днепру — южнее Лавры.
