И вот мы наконец-то дождались, знаем ныне, как это выглядит почти «вживую»: Министерство обороны РФ вывесило на своем сайте «зрительный образ» искомого документа. Это рукопись на 15 листах, первый из которых заделан на бланке наркома обороны СССР и датирован маем 1941 года — без обозначения конкретного дня этого месяца. Адресат обозначен четко: «Председателю Совета народных комиссаров СССР тов. Сталину». Документ снабжен грифом «Совершенно секретно. Особой важности» и пометкой: «Только лично. Экземпляр единств.». Вот только тип документа на сайте Минобороны с точки зрения документоведения (или, если хотите, военной канцеляристики) обозначен предельно безграмотно: там сказано, что это «проект документа». Да вот только никакой это не проект или черновик, не план и не записка. Тип документа предельно четко зафиксирован первой же его фразой: «Докладываю на Ваше рассмотрение соображения по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».
Так что это доклад наркома обороны и начальника Генштаба (а вовсе не одного лишь Жукова, как это утверждалось ранее!) строго по инстанции — главе правительства. Многочисленные утверждения, что инициатива разработки данного документа якобы могла исходить снизу, сразу отметаем как дилетантский бред. В этой плоскости вопрос не может не только стоять, но даже элегантно висеть: соображения по плану стратегического развертывания военачальники высказывают лишь тогда, когда их об этом спрашивают. Ни о какой самодеятельности в этой сфере не может быть и речи: подобные документы создаются лишь согласно директиве, дать которую мог исключительно Сталин. Тимошенко и Жуков — хотя и высшее звено военной иерархической пирамиды, но звено лишь промежуточное и передаточное — между высшим руководством страны и военной машиной. Не в их компетенции принимать решения, с кем именно воевать и в какие сроки, нападать сразу или повременив.
Вспомним, какие события предшествовали созданию этого документа: в апреле 1941 год германская армия, разгромив Югославию и взяв Афины, закрепилась на Балканах, продолжив сосредоточение своих войск на границах с СССР. Обстановка накалялась ощутимо, а тут еще 10 мая 1941 года заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс, второе лицо Рейха, тайно перелетел в Великобританию. Последнее было воспринято Сталиным как попытка Гитлера договориться с англичанами — например, о совместном выступлении против Советского Союза, отчего нет? Собственно, Гесс за этим и полетел. Как свидетельствуют записи в журнале приемов у Сталина, Тимошенко с Жуковым вызывались к Сталину 10 мая, 12 мая и 14 мая. Судя по всему, именно тогда они и получили его директиву: подготовить соображения по плану стратегического развертывания на случай войны с Германией. Судя по меткам на картах, доклад был готов к 15 мая, но доложен Сталину явно не ранее вечера 19 мая 1941 года — именно этот единственный и рукописный материал. Пометки же, сделанные, видимо, рукой Жукова, как раз и продиктованы Сталиным. Правда, после прилета 15 мая 1941 года из Берлина в Москву «Юнкерса-52» с неким высокопоставленным пассажиром на борту ситуация изменилась, и сей документ развития не получил.
Исполнен он в единственном экземпляре рукой генерал-майора Александра Василевского, первого заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба РККА. Ничего необычного тут тоже нет: это вполне себе традиционная советская форма подачи документов особой важности. Более того, в строгом соответствии с принятыми тогда нормами секретного делопроизводства документы такой степени важности и такого содержания как раз и должны были оформляться строго в одном экземпляре, автором-исполнителем и собственноручно. Точно так же — от руки, тем же Василевским, в единственном экземпляре, с грифами «особой важности» и «совершенно секретно», «только лично», теми же типовыми формулировками исполнены и предшествующие доклады с соображениями «Об основах стратегического развертывания Вооруженных сил СССР»: от 16 августа, 18 сентября и 5 октября 1940 года, а также от 11 марта 1941 года — везде рукописный текст на бланке наркома обороны, почерк Василевского, единственный экземпляр, «только лично», грифы «особо важно» и «совершенно секретно»… (И везде утверждающие подписи отсутствуют!) Сомневающиеся, что имели место быть рукописные документы особой важности, могут быть свободны.
В этом ряду доклад от мая 1941 года вовсе не выглядит чем-то экстраординарным: отражая эволюцию настроений и намерений высшего руководства страны, он как бы завершает серию аналогичных документов с соображениями о стратегическом развертывании, направленных наркомом обороны на имя Сталина. Причем вся цепочка обусловлена конкретными изменениями международной обстановки вообще, на границах СССР — в частности. Назвать этот доклад документом, специально нацеленным на развязывание превентивной войны, очень сложно. Пусть нас не соблазняют такие термины, как «упредить», «атаковать», «нанесение внезапного удара»: все эти фразы полностью проистекают из боевых уставов Красной армии! Достаточно открыть «Полевой устав РККА» (ПУ-39): «Наступательный бой есть основной вид действий РККА», «Противник должен быть смело и стремительно атакован всюду, где он будет обнаружен», «Внезапность действует ошеломляюще» — и т. д., и т. п. В общем, ничего экстраординарного, азы боевых действий, оформленные языком военно-штабной работы.
Но главное, кто даст себе труд прочесть документ от и до, увидит: в нем нет абсолютно никаких отсылок к системе военных сообщений. Равным образом нет ни слова об инженерном обеспечении предстоящей операции. Но документ, в котором нет ничего о военных коммуникациях и инженерной составляющей, уж точно не может быть никаким планом нападения в принципе — сравните хотя бы с детально проработанными в этом смысле материалами плана «Барбаросса»! И уж совсем камня на камне от идеи «превентивной войны» не оставил пункт VIII доклада. Первый этап операции рассчитан на 30 дней, но, как докладывают военачальники, боеприпасами войска обеспечены, мягко скажем, не очень: снарядами одних калибров — на три недели, других — на месяц, третьих — на 11 дней, четвертых — на 5 дней, а минами для минометов всего на полмесяца. Авиабомбами — тоже на 10–30 дней. Столь же плоха ситуация с горюче-смазочными материалами: в среднем их должно хватить на 10 дней — месяц. Все расчеты убивает заключительная фраза пункта: «запасы горючего, предназначенные для западных округов, эшелонированы в значительном количестве (из-за недостатка емкости на их территории) во внутренних округах». Мало того, что горючего недостаточно, так оно еще все в глубоком тылу, да «потребителю» его и хранить-то негде. О какой превентивной войне можно говорить, если через 30 дней боев будут израсходованы все боеприпасы и кончится горючее?! Причем авторы доклада прекрасно понимали, что в реальности все кончится много раньше. Лишь один этот скромный пункт уже полностью обрушивал планов громадье: «мы, товарищ Сталин, выполним любой Ваш приказ, вот только патроны-снаряды-бомбы и горючее у нас закончатся через 30 дней…»
Глава 12. Парашютная паника 1941-го
За немецких парашютистов принимали сбитых летчиков
Уже в первые часы после нападения Германии в штабы Красной армии пошли тревожные сводки о выброске многочисленных немецких десантов. 23 июня 1941 года в 2 часа 50 минут штаб 6-й армии направил за подписью Веялко
[30] донесение штабу Юго-Западного фронта: возле городов Ходоров, Жидачув (ныне Жидачов) и Гнездычув (ныне Гнездычев) — это важные железнодорожные узлы в 50 км южнее Львова — противник высадил большой десант. При этом штаб армии отчего-то ссылался не на свой разведотдел, а на донесения «гражданских органов».
