по прот. № 85, всего 210 чел., выполн. 210 чел. невыполн…
Общее количест. 1116 ч: выполн. 1111 чел. невыполн. 5 чел».
Установлено, что соловецкие заключенные были этапированы на баржах партиями по 200–250 человек с Соловецких островов по морю: сначала в Кемь, а уже оттуда по железной дороге в Медвежьегорск, где их размещали в деревянном здании следственного изолятора Белбалтлага. В день расстрела приговоренных раздевали до нижнего белья, связывали веревками руки и ноги, затыкали рты кляпом и складывали штабелями в кузова грузовиков, отвозивших их к месту казни. Там смертников ставили на колени на краю ямы и стреляли из револьвера — в одних случаях в затылок, в других — в лоб, дабы приговоренный, опережая выстрел, не попытался прыгнуть в яму. Практически всех из этих 1111 человек из своего табельного нагана лично расстрелял капитан госбезопасности Михаил Родионович Матвеев. Иногда ему помогал младший лейтенант госбезопасности Георгий Леонгардович Алафер, помощник коменданта Ленинградского УНКВД. За один день Матвеев умудрялся «исполнить» от 180 до 265 человек. К месту казни конвоировали заключенных Гинцов, Лариошин, Васильев, Деревянко, Кузнецов и Твердохлеб, шофер Воскресенский, как записано в документах, «работал на грузовой машине по доставке арестованных, шофер Федотов работал на легковой машине, а Ершов занимался хозяйственными вопросами…». Расстрел этапа длился с 27 октября по 4 ноября 1937 года, хотя после первого пришлось сделать трехдневный перерыв, чтобы изменить процедуру транспортировки приговоренных: во время перевозки из СИЗО к расстрельной площадке несколько заключенных, сумев развязать руки, попытались бежать, выпрыгнув из грузовика. К сожалению, эта попытка оказалась неудачной…
Непосредственное начальство высоко оценило труды своего киллера: в «день чекиста», 20 декабря 1937 года приказом УНКВД СССР по Ленинградской области № 308 «капитан государственной безопасности тов. Матвеев Михаил Родионович за успешную борьбу с контрреволюцией награжден ценным подарком». Впрочем, партия и правительство отметило этого матерого и опытного расстрельщика-рекордсмена много раньше: еще 28 ноября 1936 года постановлением ЦИК СССР «за особые заслуги в борьбе за упрочение социалистического строя» тов. Матвеев Михаил Родионович был награжден орденом Красной Звезды. В том же списке награжденных имена таких признанных кровавых палачей, как Василий Блохин, Петр Магго, Василий и Иван Шигалевы, и тот же Алафер, помогавший Матвееву в Сандармохе. Наградили Матвеева в 1936 году вовсе не авансом: на ниве исполнения смертных приговоров он «трудился» в органах ЧК-ОГПУ-НКВД аж с 1918 года. Правда, когда в 1938 году Берия стал зачищать Лубянку от ежовцев, попал в опалу и Матвеев: ему влепили 10 лет ИТЛ «за превышение служебных полномочий». Когда на суде его спросили, принимал ли он «участие в операциях по приведению приговоров в исполнение над осужденными к ВМН», последовал ответ: «Да, в таких операциях я участие принимал неоднократно, начиная с 1918 года…». Впрочем, с того 1918 года Матвеев вообще ничем, кроме расстрелов, уже не занимался, хотя на пике своей карьеры формально числился заместителем начальника Административно-хозяйственного управления Ленинградского УНКВД. Получив довольно мягкий по тому времени приговор «за превышение», стахановец от расстрельных ям уже в 1941 году очутился на свободе — как «ценный кадр», успешно продолжив работу по своей основной специальности в качестве чекистского палача-расстрельщика, поскольку единственное, что он умел делать, — лишь убивать беззащитных и безоружных людей выстрелом в затылок. В таких кадрах отечественная госбезопасность всегда нуждалась, так что к ордену Красной Звезды прибавился еще и орден Ленина. Да ведь и помогавший ему расстреливать соловецкий этап Георгий Алафер тоже оказался востребован в том же качестве — служил комендантом особого отдела НКВД Лужской армейской группы войск Ленинградского фронта и даже был представлен к ордену Красного Знамени — за то, что «выполняя особые оперативные задания… беспощадно уничтожал фашистских лазутчиков, шпионов и диверсантов». Если кто не знает, комендант особого отдела — это именно тот, кто и расстреливал, только не шпионов, а своих же бойцов… А «наш» же палач-стахановец Матвеев, благополучно дожив до 79 лет, скончался в Ленинграде в 1971 году, окруженный почетом и уважением — как же, ветеран Великой Отечественной войны…
Глава 6. «Израсходовано револьверных патронов в количестве…»
Казалось бы, перед нами обычный хозяйственный акт о списании расходных материалов Ульяновского горотдела НКВД, датированный 15 мая 1938 года. Составили документ те, кому и было положено печься о казенном имуществе, — секретарь и комендант горотдела, Филатов и Романов, а утвердил его исполняющий должность начальника горотдела НКВД, лейтенант государственной безопасности Андронов. Вот только имущество списывалось не совсем обычное — пистолетные патроны: «По проведении операции с августа м-ца 1937 года по февраль м-ц 1938 года израсходовано револьверных патронов в количестве:
а) патроны револьвера „наган“ — 1401 штук;
б) патрон пистолета калиб. 7,65 — 127 —’’—;
в) патрон пистолета кал. 6,35 — 185 —’’—.
А всего тысяча семьсот тринадцать».
Операция, о которой шла речь, началась согласно оперативному приказу наркома внутренних дел Николая Ежова № 00447 от 30 июля 1937 года. Приказ предписывал органам госбезопасности начать во всех республиках, краях и областях 5 августа 1937 года «операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников» и в четырехмесячный срок «самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства». Каждой республике, области, краю были выделены так называемые лимиты — квоты на количество репрессируемых по двум категориям: отнесенные к первой категории, цитирую пресловутый приказ № 0047, «подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — расстрелу». Прочие же «враждебные элементы», отнесенные ко второй категории, «подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет». Ориентировочно предполагалось произвести арест почти 260 тысяч человек, 66 тысяч из которых надлежало пустить «по первой категории» — немедленно расстрелять, еще 10 тысяч человек согласно этому же приказу должны были быть расстреляны в лагерях НКВД: всего на первом этапе операции было запланировано 76 тысяч расстрелов. Но затем операцию предписали завершить уже не за четыре месяца, а к марту 1938 года, также к этой акции присоединились и «национальные» операции, были резко увеличены и квоты на подлежащих аресту и расстрелу. В общей сложности в 1937-м и 1938 году НКВД арестовало 1 575 000 человек, 681 692 человека из них были расстреляны. Приказ предписывал производить расстрелы «с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение». Ульяновск тогда входил в состав Куйбышевской области, и Ульяновский горотдел НКВД подчинялся непосредственно областному Управлению НКВД, которому была выделена квота на арест 5000 человек, из которых 1000 подлежала расстрелу. Как уже сказано выше, затем лимиты были во много крат повышены…
