Почти аналогичную речь выдал и Чуйков, заверивший для начала, что «это не значит, что мы корим свою авиацию, ни в коем случае, мы ее очень любим». Просто, мол, мы «хотим, чтобы она была лучше и не била по своим». И привел конкретные примеры: «В Берлине штабу 4-го корпуса здорово всыпала наша авиация, около 100 человек вышло из строя. Штаб 29-го корпуса тоже здорово потрепала своя авиация, в то время как на наблюдательном пункте у меня был генерал Сенаторов — заместитель командующего воздушной армией, и он ничего не мог сделать. <…> Или вот взять Рейнтвейн
[70]. Это было на одерском плацдарме, рядом с моим наблюдательным пунктом, где сидел и маршал Жуков. Летит девятка, отрегулировали и увязали все цели, ей нужно бомбить Альттухенбанд. Эта девятка, не долетая до цели, разворачивается, бьет Рейнтвейн. Связываюсь сам по телефону, кричу, что командир ваш ошибся, ударил по своим. Мне говорят: „Слушайте, он сделал ошибку, мы ему сейчас растолковали, и давайте пустим второй раз, он вторую ошибку не сделает“. И второй раз, как назло, пролетает над Рейнтвейном, разворачивается и бьет по тому же месту, по своим, второй раз. Вот это слабость нашей авиации, товарищи. Нужно над этим крепенько поработать, чтобы в будущем у нас этого не было». Генерал-лейтенант Евгений Белецкий, выступивший от имени авиаторов, не отрицал, что «несмотря на тщательную подготовку к операции <…> имели место и недостатки в действиях отдельных групп и экипажей. Это выразилось в ударах по своим войскам в трех случаях». Впрочем, Белецкому тем проще было это признать, что лично он никакого отношения к тем инцидентам не имел: во время Берлинской операции он командовал 1-м гвардейским истребительным авиакорпусом, в то время как претензии были выказаны в адрес чуть ли не исключительно бомбардировщиков. Правда, генералу Телегину все эти «политически незрелые» противовоздушные эскапады сухопутных генералов все равно не понравились: «…Безосновательно некоторые товарищи охаивали всю работу авиации. Она делала свое дело в целом хорошо, но допускала нетерпимые осечки, когда бомбила по своим».
«Сейчас, спустя много времени, размышляя о плане Берлинской операции, — написал через четверть века в „Воспоминаниях и размышлениях“ маршал Георгий Жуков, — я пришел к выводу, что разгром берлинской группировки противника и взятие самого Берлина были сделаны правильно, но можно было бы эту операцию осуществить и несколько иначе».
Глава 32. Парашютисты и Рейхстаг
Как в штабе Жукова выдумали несуществующий парашютный десант
30 апреля 1945 года за подписью командующего войсками Первого Белорусского фронта маршала Советского Союза Георгия Жукова появился приказ войскам фронта № 6, самый первый пункт которого гласил: «Район Рейхстага в городе Берлине обороняли отборные части СС. Для усиления обороны этого района противник в ночь на 28.4.45 выбросил на парашютах батальон морской пехоты…».
Десант, выброшенный на Рейхстаг, в самое сердце столицы Третьего рейха, окруженной и осажденной, где днем и ночью шли самые ожесточенные за всю войну уличные бои — за каждый квартал, дом и подвал? Так ведь еще и парашютный — целый батальон, сброшенный на пылающий ночной город, — это при полном господстве в небе над Берлином советской авиации и наличии у советских войск тогда немереного количества зенитной артиллерии?! К тому же, судя по документу, это еще и морская пехота — которую, к слову, в тогдашнем рейхе ни обращению с парашютами, ни десантированию с воздуха вовсе не обучали. Фантастика!
Отражена ли она в других источниках? В боевом донесении командующего войсками 1-го Белорусского фронта Жукову — оно датировано 16 часами 30 минутами 30 апреля 1945 года — Верховному Главнокомандующему о ходе боев в Берлине и взятии Рейхстага говорилось: «Особенно упорное сопротивление противник оказывал в районе Рейхстага. <…> Район Рейхстага обороняли отборные части СС. Для усиления обороны этого района противник в ночь на 28 апреля 1945 г. выбросил на парашютах батальон морской пехоты». В боевом донесении Сталину в 21 час 30 минут 1 мая 1945 года Жуков вновь повторил: «Район Рейхстага обороняли отборные части СС, и для усиления обороны этого района в ночь на 28.4.45 противник выбросил на парашютах батальон морской пехоты».
Штабная работа опирается на донесения нижестоящих инстанций. Значит, это должно быть отмечено в документах штаба 3-й ударной армии, в полосе наступления которой был Рейхстаг, а штаб этой армии «питался» боевыми донесениями уже штаба 79-го стрелкового корпуса, штаб корпуса — сводками штабов 150-й и 171-й стрелковых дивизий, штабы этих дивизий — от командования, по крайней мере, 756-го, 674-го и 380-го стрелковых полков, батальоны которых непосредственно и брали Рейхстаг. Но единственное упоминание о пресловутом десанте встречается лишь в боевом донесении от 30 апреля 1945 года начальника штаба 79-го стрелкового корпуса полковника Летунова командующему 3-й ударной армии генерал-полковнику Василию Кузнецову. Там говорится, что противник «продолжает оказывать упорное сопротивление наступающим частям корпуса», перебросив 28 апреля 1945 года «на самолетах в район Рейхстага сборный батальон СС, состоящий из моряков, летчиков, отборных пехотинцев, оказывает ожесточенное сопротивление». Батальон, по версии начштаба корпуса, «состоит из трех рот, общей численностью до 900 чел.». Уже и морские эсэсовцы появились, с летчиками в придачу, натурально, морская подводная дивизия СС «Мертвая клешня»! Вот только журналы боевых действий всех прочих частей и соединений фронта не содержат ни малейших данных о каком-либо «парашютном десанте».
Не говоря уже о том, что, чтобы выбросить парашютным способом целый батальон, 800–900 бойцов с вооружением, понадобилась бы настоящая армада транспортных самолетов: не меньше 40–45 Ю-52/Ю-352 — при стандартной загрузке, или 22–24 — при их перегрузке. Которые к тому же надо было прикрыть истребителями. Впрочем, а куда было сбрасывать этих парашютистов — прямо на центр пылающего города, где шли бои, да еще и ночью? Даже сейчас такое выглядит полной фантастикой…
Зато в записи журнала боевых действий Первого Белорусского фронта, датированной 28 апреля 1945 года, ставки даже еще более высокие: «Противник в ночь на 28.4.45 высадил воздушный десант в центральной части города силою до двух батальонов». Батальонов, оказывается, уже целых два — полторы тысячи парашютистов в небе над Берлином, пусть и даже и ночном, — как можно было не увидеть такое зрелище? Увы, но на сей счет больше нигде нет ни единого документа, ни малейшего следа пресловутых «парашютистов». Что же касается конкретной записи в журнале боевых действий 1-го Белорусского фронта, то реально ее сделали уже задним числом — в июне или июле 1945 года, когда работники штаба фронта подчистую переписали журнал боевых действий, фактически фальсифицировав его.
Год спустя, выступив в апреле 1946 года на военно-научной конференции по изучению Берлинской операции, бывший начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник Малинин вновь заявив, что в центре Берлина в ночь на 28 апреля 1945 года «был выброшен парашютный десант из отрядов морской пехоты и подразделений СС общей численностью до двух батальонов. Этому десанту, усиленному остатками разбитых частей, была поставлена задача на оборону Рейхстага и имперской канцелярии».
