– Хорошо, тогда я поговорю с ним сам.
И он ушел.
Обратная дорога от дома Ирве заняла у Сергея гораздо больше времени. Он теперь не бежал. Он медленно шел, обдумывая, как ему убедить местных полицейских дать ему возможность переговорить со Смолянским. Он не знал языка. Петри, который мог бы быть в этой ситуации полезен, исчез. Подозревают, что его уже нет в живых. Думать так Устинову не хотелось. Он все еще надеялся, что крепкий старик сумел обмануть судьбу, сумел обмануть злоумышленника или злоумышленников, если их было несколько, и просто где-то прячется. Или водит всех за нос. Или намеренно сделал так, чтобы Смолянского арестовали.
А что? Он изо всех сил старался помочь своей соседке. Почему ему не провернуть такую сложную операцию по ее спасению?
Подходя к полицейскому участку, Устинов даже немного повеселел. Но радовался преждевременно. Один из местных копов, неплохо говоривший по-русски, услыхав его версию, отрицательно мотнул головой. И постучал растопыренной ладонью по тонкой папке с бумагами.
– Здесь уже есть заключение эксперта.
– И что оно гласит?
Устинов сидел перед ним на стуле по другую сторону стола, теребя в руках свое фальшивое удостоверение.
– Это кровь шерифа. И в доме, и на пирсе. У нас в базе остался ее образец. Так положено, – дозируя фразы, пояснил местный полицейский. Он тут же кивком указал в сторону узкого коридора, где располагались камеры предварительного заключения. – Этот человек был у него. Они повздорили. Он его убил.
– Он признался?
– Нет. Но это вопрос времени.
– Вы депортируете его в Россию?
– Нет. Его будут судить по местным законам, – удивленно округлил глаза говоривший. – Он убил здесь.
– Послушай, коллега. – Устинов вымученно улыбнулся. – Ты не мог бы мне позволить задать ему несколько вопросов?
Он не раскрыл всех карт. Не сказал, что Смолянский давно в розыске в России. Потом. Не сейчас.
– Что за вопросы? – Местный полицейский сразу насторожился. Склонил голову к плечу. – Ты пытаешься ему помочь?
– Нет. Мне надо найти старика. Живым. Я надеюсь, что он…
– Это вряд ли, – выкатил нижнюю губу полицейский, пригладил светлые волосы на макушке. – Его нет. Иначе он бы объявился.
– Позволь мне поговорить со Смолянским.
– С кем?! – глаза полицейского снова по-совиному округлились. Он заглянул в папку. – Серегин. Это Вадим Серегин. Ты что-то перепутал, коллега.
И он почти счастливо улыбнулся.
Если честно, этот русский с удостоверением полицейского его напрягал. Если бы не его удостоверение, его запросто можно было бы тоже отправлять в камеру к его соотечественнику.
Он, кажется, прибыл на их остров, чтобы разыскать сестру? Не нашел. И сразу начал осматривать остров, чтобы привлечь сюда туристов из своей страны. И снова не вышло у него. Он сблизился с семейством Ирве и их соседом, в результате сосед пропал, а его дом залит его собственной кровью.
К этому русскому тоже были вопросы. И один из них: почему он называет арестованного другим именем?
– Вот. Он в розыске.
Устинов со вздохом выложил перед полицейским затертый на сгибах портрет Смолянского, сделанный в профиль и анфас. И повторил:
– Он у нас в розыске.
– По делу? – задал лаконичный вопрос местный коп, вертя в руках бумагу с физиономией арестованного им лично человека.
– По делу о разбойном нападении, повлекшем за собой смерть двух и более лиц, – процитировал статью Уголовного кодекса Устинов. – Серьезное преступление. Если учесть, что он ранее был судим, то ему запросто может грозить высшая мера наказания.
– Расстрел? – ахнул полицейский.
– У нас мораторий на смертную казнь. – Устинов осторожно вытянул из его рук свою бумагу. Снова свернул ее и убрал в карман куртки. – Ему светит пожизненное заключение.
– Поэтому он оказался здесь под другим именем! – догадливо улыбнулся полицейский.
– Думаю, да, – ответил ему напряженной улыбкой Устинов.
– Он скрывается от правосудия! О-го-о-го! – издал он какой-то победоносный клич. – А шериф… Шериф как-то узнал. У него в России родственники. Они гостят здесь иногда. Тоже коллеги. О-го-о-го! Вот и мотив! Вот и мотив…
Он уставил в сторону коридора, где располагались камеры предварительного заключения, задумчивый взгляд. На его бледном лице застыло странное выражение. Смесь радости и неуверенности. Он будто боялся поверить в удачу. Будто боялся проиграть, хотя ставки, казалось, были высоки и беспроигрышны.
– Ты приехал за ним?
Полицейский глянул на Устинова, почти нежно поглаживая папку с начатым делом, в которой и было-то всего восемь листов. Это были протоколы осмотра места происшествия, допроса подозреваемого и краткий отчет лаборатории.
– Ты приехал, чтобы арестовать его и отправить в Россию, – уже не спрашивал, просто говорил он, будто сам с собой. – Чтобы судить там. Но он снова сотворил зло. Может, намеренно. Сидеть в нашей тюрьме гораздо удобнее, чем в вашей.
В последних словах было много пафоса, но Устинов не стал протестовать.
– Ты хотел допросить его. О чем? Что за вопросы? Это касается старого преступления?
Устинов нехотя кивнул.
Полицейский, чин которого ему не удавалось распознать, поскольку он не разбирался в их погонах, снова погрузился в размышления. Думал гораздо дольше, чем Устинов ожидал.
– Хорошо, – наконец кивнул он. – Я разрешу тебе с ним поговорить. Но чтобы в рамках. Международный скандал мне не нужен.
Ого! Вот он, оказывается, до чего успел додуматься.
Он вытащил из ящика стола огромную связку ключей, издали напоминающую металлический шар. Прицепил к поясу дубинку. Встал и кивком позвал Устинова за собой. Они друг за другом пошли узким коридором к самой последней, четвертой двери по левой стороне. Ловко перебирая в руке громадную связку ключей, полицейский выбрал нужный, вставил в замочную скважину и несколько раз повернул. Тяжелая толстая дверь распахнулась бесшумно.
Узкая комната с единственной кроватью и зарешеченным маленьким окошком под потолком. Откидной столик, табурет, привинченный к полу. На нем, опираясь о стену, сидел сейчас Смолянский с крепко закрытыми глазами.
– Встать! – приказал ему полицейский, входя в камеру.
Смолянский открыл глаза, медленно поднялся. Улыбнулся Устинову почти как другу.
– Руки за спину!
Смолянский послушно сцепил руки за спиной.
– Отвечать на вопросы! – излишне громко и свирепо приказал местный коп.
Смолянский едва заметно кивнул, не сводя взгляда с Устинова.
