– Если хочешь, на плите стоит омлет с колбасой.
– Нет, спасибо.
Она открыла холодильник и, достав молоко, посмотрела, сколько его осталось в бутылке.
– Как вчера прошла церемония вручения наград? – спросил Уэндел. – Ты вроде бы вернулась рано.
– Моя последняя клиентка опоздала, и я слишком устала, чтобы оставаться там весь вечер.
– М-м-м.
Она налила молоко в миску с хлопьями и съела их стоя.
– После завтрака я еду в магазин. У нас почти закончилось молоко, и нам надо купить продукты для обедов. К тому же я еще не купила индейку к рождественскому ужину, и еще у нас нет того, чем Меган обычно кормит своих дочерей.
Уэндел фыркнул:
– Когда я был ребенком и мы были в гостях, я ел то, что мне подавали хозяева.
– Да, но это когда еще было, – сказала Рене. – К тому же мне совершенно не хочется, чтобы моя невестка настроилась против меня, едва войдя в дом. Я надеюсь, что этот визит даст нам с ней возможность начать наши отношения с чистого листа. И прошу тебя, не затевай новых ссор с Джеком.
Рене бросила на отца многозначительный взгляд, говорящий о том, что ей совсем не хочется повторения той вспышки раздражения, из-за которой тринадцать месяцев назад между их семьями пробежала черная кошка, но Уэндел упорно на нее не смотрел. Она решила не заходить в своих требованиях слишком далеко – ведь ее отец независимо от того, признает он это или нет, наверняка и сам понимал, что в тот раз он был не прав. Она доела свои хлопья и поставила миску в раковину.
– Ну, все, я пойду, – сказала она. – Вернусь через пару часов.
Она надела пальто, взяла свою сумку и вышла из дома.
Уэндел смотрел на закрывшуюся за нею дверь, не зная, что и думать. Рене была вне себя от радости, когда Дил пригласил ее на этот банкет, и вот теперь она ведет себя так, будто в этом вечере не было ничего особенного. Он едва удержался от того, чтобы позвонить этому сукиному сыну и заставить его сказать, что он натворил. Собственно говоря, он бы все-таки это сделал, если бы Рене не напомнила ему о той его ссоре с Джеком. Как ни трудно ему было это признать, его сын тогда был не так уж и не прав, и Уэндел чувствовал себя достаточно пристыженным, чтобы подождать и узнать о Диле побольше, прежде чем опять впасть в ярость, как год назад.
Поэтому он и собирался поговорить с Мэгги МакРэй.
Он услышал, как наверху открылась дверь, в коридоре послышались шаги и через несколько секунд в кухню вошел заспанный Киран и сел за стол.
– Доброе утро, дедушка.
– Привет, приятель. Будешь завтракать?
– Ага, – сказал мальчик, протирая заспанные глаза.
Уэндел отложил в сторону свой кроссворд и положил на тарелку омлет с колбасой, от которого отказалась его дочь.
– Мама пошла в магазин, – сказал он, ставя тарелку на стол, – и мне тоже надо сейчас уйти. Ты переживешь, если какое-то время за тобой будет приглядывать только твоя сестра?
Киран скорчил гримасу.
– А где Дил?
– Пошел в спортзал. Ешь свой завтрак.
К тому времени, когда Уэндел собрался уходить, Киран уже оделся. Кроме того, он сложил грязную посуду в посудомоечную машину и, судя по запаху мяты, почистил зубы.
– Можно я погуляю, пока тебя не будет?
– На улице холодно.
– Не так уж и холодно, – сказал Киран. – И миссис Дэлтон говорит, что детям нужно больше двигаться.
– Ладно, – сказал Уэндел. – Скажи сестре, куда именно ты идешь, и не забудь взять перчатки. Я ухожу ненадолго.
Киран обнял его.
– Спасибо, дедушка.
– А вот этого не надо, – сказал Уэндел, высвобождая свою ногу из объятий внука. – Я ведь уже сказал тебе «да».
* * *
По воскресеньям кафе-магазин «У Клинта» было закрыто, так что для того, чтобы поговорить с Мэгги, Уэнделу пришлось добираться до ее дома. Он бы предпочел поговорить с ней в ее заведении, и от мысли о том, что в ее доме они будут только вдвоем, ему было немного не по себе. С тех пор, как умерла его жена, в обществе женщин своего возраста Уэндел чувствовал себя неловко. Иногда ему казалось, что все они с ним заигрывают – строят глазки, приглашают его к себе на чай, а одна женщина даже как-то прямо предложила ему с ней переспать! Поэтому он никогда и не принимал всерьез поддразнивания своих приятелей. Если бы Мэгги МакРэй и впрямь питала к нему интерес, он бы наверняка понял это сам.
Да и если уж на то пошло, то зачем женщине вообще нужен мужчина? Ради материального благополучия? Но у Мэгги есть собственный бизнес. Чтобы было с кем поговорить? Так она и так болтает со своими клиентами день-деньской. Ради плотских утех? Но мужчины его возраста не всегда бывают на высоте. Нет, подумал Уэндел, для всех будет лучше, если он будет думать о Мэгги просто как об одном из ребят, с которыми он встречается в кафе-магазине «У Клинта».
Ее дом был разукрашен к Рождеству: в палисаднике стоял рождественский вертеп, фронтоны были окаймлены растяжкой из разноцветных лампочек, которые сейчас не горели, а на парадной двери висел венок из сосновых веток с шишками, украшенный бантом из шотландки. Уэндел сидел в своей машине, глядя на весь этот праздничный декор, и думал о том, что же он скажет Мэгги, когда она впустит его в дом.
Как она отреагирует, когда он начнет расспрашивать ее о Трэвисе Диле? Поймет ли она, что он хочет как лучше и просто пытается выяснить, что за человек этот Дил, чтобы защитить свою девочку? Или же она обвинит его в том, что он сует нос не в свои дела, и выставит его за дверь? Болингброк был маленьким городком, источников информации в нем было немного, и он все их уже почти исчерпал. Уэндел понимал, что если он наломает дров, сказав что-то не то, другого шанса у него может уже не быть. От этой мысли у него вспотели ладони.
Должно быть, когда он позвонил в дверь, Мэгги все еще украшала дом. Она была одета в мужской рабочий комбинезон с закатанными штанинами и рукавами, а вокруг головы у нее был повязан пестрый платок. На одной ее щеке красовалось пятно смазки.
– А, это ты, – сказала она, сощурив свои зеленые глаза. – Чего тебе надо?
Уэндел сглотнул. Не везет так не везет! Надо же ему было прийти к ней именно в тот день, когда она не в духе.
– Я надеялся, что мы сможем поговорить, – сказал он.
– О чем?
– У меня есть один вопрос, который мне надо тебе задать.
– Ладно. Задай его завтра. Заведение открывается в семь часов.
Когда дверь начала закрываться, Уэндел запаниковал:
– Я не могу ждать до завтра. Это… это личный вопрос.
Мэгги изумилась.
– Личный? – переспросила она, дотронувшись до своих волос.
Он кивнул.
