– С кем ты говоришь?
Лицо девочки вытянулось:
– С Тирни.
Ах, вот оно что. По словам МакКенны, Тирни была самой популярной девочкой в их школе, той, на месте которой мечтали оказаться все остальные девочки и в кого были влюблены все мальчишки. С тех пор, как их семья переехала в Болингброк, МакКенна страстно желала оказаться в числе тех немногих избранных, кого Тирни включала в круг своих друзей.
Рене показала на свои часы:
– Закругляйся и ложись спать.
МакКенна кивнула и перевернулась на другой бок. Рене закрыла дверь.
– Ничего важного, – донесся до нее голос ее дочери. – Это была всего лишь моя мама.
Киран и Уэндел сидели на диване и с выключенным светом смотрели телевизор. В голубом свете телевизионного экрана их лица казались лишенными красок, и на них лежали причудливые тени, делавшие их похожими на упырей. Рене включила свет.
– Смотреть телевизор в темноте вредно для глаз, – сказала она.
– Мама, – запротестовал Киран, – мы выключили свет, чтобы все было как в кинотеатре.
– Что ж, мне очень жаль, но тебе пора идти спать.
Киран сложил руки на груди и отчаянно заморгал.
– А дедушка сказал, что я могу посмотреть телевизор.
Рене взглянула на своего отца.
– Это же канал «Нэшнл джиогрэфик», – сказал он таким тоном, будто это отменяло необходимость идти в постель. – Это образовательная передача.
– Ага, – сказал Киран. – Там был аллигатор, он выскочил из воды и как схватит того тюленя! Вот так!
Он вскочил на ноги, демонстрируя маневр хищника.
– Дедушка сказал, что он, наверное, перекусил этого детеныша пополам.
Рене подняла одну бровь.
– Он так и сказал?
Уэндел взял пульт и выключил телевизор.
– Твоя мама права. Тебе пора идти спать.
– Ну-у, дедушка, – сказал мальчик, хватаясь за руку деда. – Можно я посмотрю еще чуть-чуть? Мы ведь даже не досмотрели эту передачу до самой интересной части.
– Мы посмотрим ее в следующий раз, – ответил Уэндел, похлопав внука по спине. – Иди спать. Слушайся маму.
Киран слез с дивана, медленно прошел по комнате и начал подниматься по лестнице на четвереньках. Когда он добрался до лестничной площадки верхнего этажа, Рене повернулась и опять посмотрела на своего отца.
– Могу ли я спросить, о какой такой самой интересной части он говорил?
Уэндел пожал плечами.
– О брачном периоде. Он хотел узнать, откуда берутся детеныши тюленей.
Рене удивилась. Она полагала, что Кирану еще рано интересоваться такими вещами, но, видимо, это было не так. Все трое ее детей так быстро росли. В следующем году Дилан уже поступит в колледж, а МакКенна с каждым днем становилась все больше похожей на женщину. Наверное, она, Рене, просто хотела надеяться, что хотя бы Киран еще на какое-то время останется ее малышом.
– Спасибо за ужин, папа. Лазанья была просто замечательной.
– Тебе повезло, что от нее хоть что-то осталось. По-моему, Дилан умял добрую ее половину. – Он встал с дивана, потер ноющую спину и обнял дочь. – Как прошел день?
Она покачала головой.
– Я все расскажу тебе позже. Дай мне сначала уложить детей.
* * *
Час спустя Рене спустилась к отцу и увидела, что он стоит у плиты в своей маленькой кухне. Они превратили цокольный этаж в его апартаменты и пока что такой расклад всех устраивал, но иногда ей все равно начинало казаться, что покупка дома в складчину, чтобы жить там всем вместе, была неудачной идеей. Уэндел уже вырастил двоих детей, и, если не считать его немногочисленных болей в суставах и спине, он был еще бодр и в здравом рассудке. Сейчас ему следовало бы жить в свое удовольствие, думала она. А вместо этого он заботится о ней.
– Киран хочет завести собаку, – сказала она, садясь за стол. – Насколько я поняла, какая-то доктор Джоан сказала, что ему нужна собака.
Уэндел кивнул:
– Это их школьный социальный педагог. Он мне рассказал.
– И что ты ему ответил?
– Я сказал, что он может попросить тебя разрешить ему завести собаку, но ты, наверное, не согласишься.
Он взял с полки две кружки, налил в каждую по столовой ложке шоколадного сиропа и разбавил его горячим молоком. Затем добавил немного ликера «Бейлис» и поставил обе кружки на стол.
– Пей. Это хорошее средство от того, что тебя гложет.
– Ты меня балуешь, – сказала Рене. – И знаешь это сам.
Она отхлебнула горячего напитка и почувствовала, как по ее телу разливается тепло.
– Жаль, что я не могла выпить чего-нибудь в этом роде, прежде чем отправиться домой. На улице мороз. – Рене обхватила кружку руками, пытаясь согреть их. – Спасибо, папа. Это как раз то, что мне сейчас нужно.
Уэндел сделал глоток и причмокнул губами.
– По-моему, тебе следовало бы все-таки сказать «да».
– Насчет собаки? Папа, я тебя умоляю.
– Социальный педагог права. Это пошло бы Кирану на пользу.
– Знаешь, не доктор Джоан оплачивает наши счета. Так что я говорю «нет».
В кухне воцарилось недолгое молчание, во время которого они оба смаковали свои напитки. Рене знала, что ее отцу есть что еще сказать по поводу приобретения собаки, но пока что он согласен оставить эту тему.
– О чем с тобой говорила миссис Дэлтон? – спросил он. – О чем-то серьезном?
Рене сглотнула.
– В школе запускают программу помощи детям с нарушениями обучаемости. И учительница Кирана считает, что его надо в нее включить.
– Какие такие нарушения обучаемости?
Рене покачала головой. Говорить об этом с миссис Дэлтон было тяжело, но рассказывать об этом отцу было еще тяжелее. Уэндел и Киран были близки, как отец и сын, нет, еще ближе, если вспомнить, как отчужденно к своему сыну относился Грег. Она не знала, как сказать отцу, что его внук, возможно… неполноценен.
– Социальный педагог говорила, что у него, возможно, невроз навязчивых состояний.
– А, это. – Уэндел пожал плечами и выпил еще горячего шоколада.
Рене уставилась на него:
– Погоди. Ты что, хочешь сказать, что это тебя не удивляет?
– А чему тут удивляться? Парнишка гримасничает, издает странные звуки и считает каждый свой чертов шаг. Если это не навязчивое состояние, то что тогда обозначает этот термин?
Рене не находила слов. Неужели она была единственной, кто не понимал, в чем дело?
– Почему же ты ничего мне не говорил?
