Трэвис смотрел на нее, и вид у него был задумчивый.
– Я очень уважаю своих друзей-художников. Зарабатывать на жизнь с помощью искусства нелегко, и у большинства это не получается. Но если тебе дано творить, то, по-моему, ты просто обязан это делать.
Рене кивнула и отвела взгляд, проглотив комок в горле.
– А когда вы переквалифицировались в парикмахера? – спросил мужчина.
– Что? После того, как развелась с мужем. Это было частью соглашения о разделе нашего имущества – мой бывший муж согласился оплатить год моей учебы на курсах переквалификации, чтобы я смогла найти работу. И я решила, что смогу быстро обучиться профессии парикмахера, и это даст мне возможность зарабатывать неплохие деньги.
– Наверное, ваше высшее образование в области изобразительного искусства помогло вам освоить эту профессию.
– Да, оно мне помогает, – согласилась Рене. – Но можно было бы обойтись и без него. Большинство девушек, с которыми я работаю в салоне, с трудом закончили среднюю школу.
Трэвис кивнул.
– А почему вы решили переехать сюда?
К чему столько вопросов, подумала она. Однако его интерес к ней казался Рене искренним, и ей по-настоящему нравилось его общество.
– В основном потому, что здесь более низкая стоимость жизни. К тому же в прошлом году умерла моя мать, и отец не знал, чем себя занять. После того, как я развелась, он предложил, чтобы мы все пятеро переехали ближе к моему брату и купили в складчину дом.
– Значит, вы живете здесь с отцом?
Она скорчила гримасу.
– Ужасно, правда?
– Вовсе нет. На самом деле, я считаю, что это здорово. – Трэвис улыбнулся. – И как у вас получается жить вместе?
– Неплохо. Дом, который мы купили, стоит на склоне холма, и на нижнем этаже в задней его части есть отдельный вход, так что папа может входить и выходить через эту дверь, когда ему хочется, а у меня может быть какая-та личная жизнь, если представляется такая возможность. – Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки. – Но это случается нечасто.
Рене стряхнула с юбки еще несколько волосков, пытаясь придумать какой-нибудь способ сменить тему и перестать говорить с Трэвисом о своей семье. По правде сказать, несмотря на то что они явно принадлежали к разным социальным кругам, ей нравилось беседовать с Трэвисом Дилом. После ужасного свидания с Батчем ей совсем не хотелось отпугнуть этого мужчину разговорами о своих детях. Точнее, о Киране.
Она услышала, как дверь класса Кирана за ее спиной открылась. Оттуда вышли мужчина и женщина и, отводя глаза, заторопились прочь. Рене подняла взгляд и увидела учительницу Кирана – та стояла в дверях и улыбалась.
– Миссис Ричардсон? Вы с мужем можете войти.
– О нет. Он не мой…
Рене повернулась и виновато посмотрела на Трэвиса.
– Простите.
Он покачал головой.
– Перестаньте, все в порядке, – сказал мужчина, махнув рукой в сторону двери. – Идите, Рене. Я и так вас задержал.
Рене встала и вошла в класс.
– Извините, что заставила вас ждать, – сказала миссис Дэлтон, закрывая дверь.
– Что вы, все в порядке, – ответила Рене, садясь на стул.
Было бы лучше, если бы я просидела там еще дольше.
Миссис Дэлтон села напротив нее и достала свою тетрадь для записи баллов успеваемости и поведения учеников.
– Спасибо, что пришли так быстро. Я знаю, мы сейчас все очень заняты из-за приближения каникул, но у нас тут произошло кое-что интересное, об этом я и хочу с вами поговорить.
– Это имеет отношение к Кирану?
– Да.
– У него что, неприятности?
Учительница улыбнулась:
– Нет, вовсе нет. По правде говоря, Киран один из моих самых любимых учеников. Он явно очень способный и ведет себя в классе так хорошо, как только может.
Рене нахмурилась.
– Что вы хотите сказать этим вашим «так хорошо, как только может»?
Миссис Дэлтон покраснела.
– О, я просто хотела сказать… ну, сами понимаете… счет вслух и лицевые тики могут отвлекать от урока других детей. И иногда… в общем… те звуки, которые он издает, хотя они, как правило, и не мешают нашей работе в классе.
– А как насчет его отношений с остальными детьми? Он завел себе каких-нибудь друзей? – спросила Рене.
– О друзьях говорить еще рано. Новому ученику всегда нужно какое-то время, чтобы влиться в коллектив. – Она откашлялась. – Сотрудники школы, следящие за детьми на игровой площадке, сообщают мне, что на перемене Кирана слегка дразнят, но я мало что могу с этим поделать.
Рене сжала руки вместе, вспомнив, как жестоко над Кираном глумились в его прежней школе, вспомнила тех забияк, с родителями которых она схлестнулась, когда ситуация совсем вышла из-под контроля. Ну, почему они не могут просто оставить ее сына в покое?
– Дети бывают так жестоки.
Миссис Дэлтон уклончиво махнула рукой.
– Думаю, у большинства из них просто нет коммуникативных навыков. Они видят, что кто-то ведет себя не так, как они, и поэтому указывают на него пальцем.
Рене глубоко вздохнула и кивнула. Нет смысла спорить с учительницей по поводу детской жестокости. Миссис Дэлтон надо присматривать сразу за многими детьми, так что ей, наверное, легче думать о них хорошо.
– Но если Киран не доставляет вам проблем, то зачем вы попросили меня прийти сюда?
Лицо учительницы прояснилось, и она положила руки на письменный стол.
– Наша школа получила в дар сто тысяч долларов, которые мы должны использовать, чтобы помогать таким ученикам, как Киран, ученикам, имеющим нарушения эмоционального плана и обучаемости.
Рене нахмурилась.
– Кто сказал, что у Кирана какие-то нарушения?
– Ну, я думала… Я хочу сказать, что все то, что я вам говорила… – Миссис Дэлтон явно смутилась. – Мне очень жаль, но вам никто никогда не говорил, что у вашего сына может быть невроз навязчивых состояний? Наш социальный педагог сказала мне, что у него налицо все его классические симптомы.
– Что за вздор! – со злостью вскричала Рене. – Он же просто ребенок. Да, он корчит рожи и издает странные звуки и иногда считает вслух, но это еще не значит, что он ненормальный.
Учительница примирительно подняла руку.
– Подождите. Никто не говорит, что Киран ненормальный, – сказала она. – Но если у него все-таки есть нарушение, думаю, вам надо хотя бы рассмотреть возможности, которые предоставляет нам полученное школой пожертвование. Эти деньги позволят нам нанять штатного врача-психиатра, чтобы помогать всем детям, нуждающимся в помощи, до того, как их симптомы достигнут критического состояния.
