Это тоже не встревожило сразу. Многие камеристки прожили с принцессой не один Круг и знали, как часто непокорное дитя сбегает: на рыночную площадь, в розарий или заезжий театр, к неугодным отцу друзьям из простого люда. Принцессу стали ждать, хотя несколько женщин все же отправились поискать ее в саду, в королевском зверинце, у воды и в других флигелях.
Но она не появилась. Только когда Лува украла тени, тревога, похожая на мелкие и все усиливающиеся волны, стала захлестывать Альра-Ган. А вскоре — когда обнаружилось, что все, включая обувь принцессы, осталось на месте, — здесь уже бушевал шторм.
* * *
— Что ты о ней знаешь? Что?!
Арро был бледен, как самая дорогая, чистая соль. Он не предпринял и попытки вырваться, когда Дуан схватил его за горло, а за стражей захлопнулась дверь покоев. Только губы у принца побелели, а глаза начали странно, лихорадочно блестеть.
— Ничего, — с расстановкой произнес он. — Не больше других.
Дуан бессильно зарычал. Он знал, что уже скоро до всех почтовых станций, постоялых дворов, а потом и до границ дойдет королевский приказ — обыскивать каждую выезжающую карету. Что корабли уже теперь (хорошо, что «Ласарра» ушла раньше) не выпускают из столичных портов без специального разрешения, а вскоре перестанут выпускать и из других. Что в двери простолюдинов, которых дамы вспомнили как друзей сестры, уже стучит стража. И… откуда-то он знал, что все это, скорее всего, не принесет плодов. Что-то случилось. Что-то неизбежное.
Фаарроддан о’Конооарр попытался разжать его пальцы, и Дуан опять уставился в белое лицо.
— Я видел, — с расстановкой произнес он и сам оттолкнул принца от себя. — Видел вас на охоте. Видел вас и вчера у огня. Она звала тебя о’хики. Ты должен знать больше.
Краска прилила к впалым щекам; левой рукой принц все тер и тер свое горло. Дуан сделал к нему новый шаг, в то время как ладонь легла на рукоять меча. Случайно глянув в зеркало, молодой король увидел там своего отца — с пылающим взглядом, оскаленным ртом, сжатыми кулаками. Будто одержимый разом всеми Темными. Но в ту швэ Дуану было наплевать.
— Не сделал ли ты чего-нибудь, что ей не понравилось? Там, у огня? Не уединялись ли вы потом? Ты прикасался к ней?
Впервые глаза Арро тоже сверкнули бешенством, и он сам подошел к Дуану вплотную. Он продолжал краснеть, неровными пятнами по лицу и шее — неизбежная метка жителей холодных земель, сбитый бег крови по сосудам. Но голос звучал твердо и ровно, без единого колебания.
— Я не смел бы. И предполагать такое может разве что грязный скот без чести.
Дуан, криво усмехнувшись, еще сильнее оскалил зубы.
— Что ж, легко приму подобное оскорбление. Поверь, достаточно я знаю благородных вроде тебя, которым честь знакома еще меньше. — Видя, что нирец молчит, Дуан продолжил: — И как ты смеешь удивляться моим вопросам, когда ты солгал мне?! Не сказал, что она благосклонна? Что ты уже целовал ее? Почему бы мне поверить, что за поцелуем не было…
Принц Арро отвел глаза. Руки его тоже были сжаты в кулаки, но более он явно не собирался показывать гнева. Он наконец снова поднял голову, посмотрел Дуану в лицо и откликнулся:
— Потому что так пожелала она сама.
Дуан опешил. Стало так тихо, что отчетливо послышалось взвизгивание запертого в соседней комнате Плинга. Очень медленно Дуан выпустил меч, шагнул к софе и опустился на нее. Прижав одну ладонь к виску, он жестом предложил принцу тоже сесть. Тот выбрал низкое криволапое кресло, неуклюже вытянул длинные, как у журавля, ноги и, сложив руки на подлокотниках, стал ждать. Поняв, что ждут всего лишь вопросов, Дуан попросил:
— Объясни.
И Арро объяснил.
— Впервые я узнал вашу сестру десять Приливов назад. Мы были в Альра’Илле с визитом вежливости, вскоре после того, как с вами случилась… — юноша помедлил, — та беда. Я был юн, отец и брат еще даже не вводили меня в курс дел, и все то время, что они проводили с королем Таллом, да хранит нас его сиятельный взор, я в основном гулял в ваших садах. Однажды на одной из скамеек я увидел плачущую девочку и подсел к ней. Розинда тогда горевала о вас.
Дуан, вздрогнув, отнял руку от лица, поднялся и пошел разводить камин. Ему становилось отчего-то очень холодно, пальцы как онемели. Наклоняясь и сгребая угли, он ощущал на себе взгляд.
— Я немного утешил ее, мы разговорились. Следующие дни, когда она сбегала от своих дам, мы играли, потом я уехал. Чуть позже — видимо, когда ее друзья подросли и она смогла доверять некоторым тайны, — она стала мне писать и присылать гонцов. Она не хотела, чтобы об этом знали, потому что не хотела никаких… обязательств. Ни на что не рассчитывал и я, уверенный, что она переписывается со множеством мальчишек побогаче. Еще два или три раза я приезжал и виделся с ней, видя, как она растет и хорошеет…
Огонь уже пылал. Дуан выпрямился и полуобернулся с тяжелой усмешкой.
— Она хотя бы правда корчила тебе гримасы с дерева?
Принц улыбнулся примерно так же горько.
— Да, такое было.
Дуан вернулся и снова сел. Принц продолжил:
— В этот, последний мой визит все поменялось. Она выросла, я смотрел на нее совсем иначе. Она… почувствовала это, может, потому и толкнула меня в фонтан. Стала избегать. И избегала, пока я не пришел за ней в Ночь Плясок к кострам. Я… был настойчив. Она подарила мне поцелуй. Мог ли я подумать, что ей понравится именно это — твердолобость?
— Я бы мог. — Дуан выдавил нервный смешок.
— Она поставила мне условие: я не должен ничего требовать, помимо того, что она захочет сама, а вы не должны ничего знать. Она была и остается обиженной на вас. И она…
— Не совсем мне верила?
— Она не говорила прямо, но, видимо, да. И поэтому она решила вас проучить. Вы хотели отдать ее замуж — она не пойдет. И… я согласился помочь.
— Как искренний возлюбленный осел. — Дуан вложил в этот ответ весь возможный яд. — И тебя я звал другом?
— Я видел, что вы умны и справедливы, что вы любите ее и тревожитесь. Я был уверен: эта глупая игра не затянется, Розинда сама все поймет. Но сегодня…
Здесь Арро запнулся, закусил губу и помолчал, прежде чем продолжить:
— Я снова и снова смотрел на нее. Она была так прекрасна, необыкновенна… и я думал о ней уже очень давно, думал невыносимо часто, так, что удивлялся сам себе. Сегодня я…
— Ты все-таки к ней приставал!
Принц тоскливо взглянул на Дуана, откинулся в кресле и изнеможенно запрокинул голову.
— В каком-то смысле да: я сделал ей предложение. Она посмотрела на меня со страхом, но в страхе была и радость. Я сказал, что мы можем повременить, пока вы не «образумитесь» и не сдадитесь, пока не перестанете давить, и тогда она обрадует вас решением сама. Она назвала меня хитрецом, посмеялась и дала согласие, и мы снова танцевали, и все вроде бы было, как прежде. А теперь ее нет. И я не знаю, что с ней произошло. Клянусь. Я очень боюсь, что она… наложила на себя руки или что-нибудь вроде того. На нее свалилось слишком много перемен, она могла запутаться. Кто бы не запутался?
