Сила Грязнов сидел в кресле, выпрямившись, как струнка, и маленькие глаза его сверкали неподдельной злобой.
Валентина Ивановна несколько раз говорила, что именно Грязнову должны подчиняться все, кто сидит за главным пультом. Именно он должен будет переключать действие в нужный момент на кастрюлю с кипящим супом.
Но когда В. И. произнесла в очередной раз: «И все, что он скажет, все выполнять как из пушки, понял — нет?» — она посмотрела на Силу и как-то засомневалась.
Что-то в нем было не то.
И вдруг Валька потянула носом воздух.
Тут же она завопила:
— Сила! Эдик!
— Ну, — лениво откликнулся Эдик.
— Ты че воще, чудик? — спросила Валька. — Совсем, что ли, уже?
— Ниче, — ответил Сила Грязнов.
— Ты че, в натуре, надушился, нет?
— Нет, — сказал Сила Грязнов и как-то странно заколебался, заструился в воздухе.
— Бандиты, измена! — завопила Валькирия. — Это не ты! Не он! Он ничем не воняет!
Сила Грязнов как-то вяло сказал:
— Не врубаюсь в юмор.
Валька просто вся кипела:
— Вчера чеснок жрал? Пива три бутылки выпил? Бутылку водки? Кислую капусту бочку на себя опрокинул? Когда искал рассол в подвале в магазине? — Она еще раз потянула носом. — А от него несет фиг знает чем!
Силу Грязнова в ответ перекосило и поволокло к открытой форточке.
Секунда — и он исчез.
В воздухе действительно стоял запах ландышей и молодого березового листа.
— Это мы еще выясним, кто тут шпионит, — злобно сказала Валентина, — и где мой Эдик.
Она сунула в рот сухую корку и принялась сосать, причмокивая.
— Так, — сказала Валентина Ивановна. — Где телефон?
И она заорала в трубку:
— Это мой сотрудник, вы что? Верните его! Куда? Это где это? А сколько время назад?
(Валька впопыхах забыла уроки доброго волшебника Амати, который каждый раз поправлял ее: «не сколько время», а «сколько ВРЕМЕНИ».)
— Да? Ну ладно, я сама вылетаю.
Тут сотрудники стали свидетелями того, что вместо Валентины Ивановны на столе оказалась лохматая ворона, которая крякнула, присела и вылетела в форточку, как снаряд.
Сотрудники, довольные и свободные, пошли в буфет, где мы их и оставим, а ворона Валька помчалась как сумасшедшая вслед за какой-то «Скорой помощью», обогнала ее и уронила из лапы моток колючей проволоки прямо под колеса.
«Скорая» остановилась, шофер выскочил и присел перед дырявым колесом, вышел поразмяться фельдшер, а Валька стукнулась оземь, обратилась в Володю-слесаря и открыла дверцу «Скорой» пассатижами.
Эдик, выскочив из машины, кинулся на слесаря Володю под лозунгом «ща убью всех», желая отомстить за свой подбитый глаз, но Валькирия быстро сменила промасленный ватник и черные штаны слесаря на мини-юбку и белую пушистую кофточку.
Сила, увидев родное лицо, слегка успокоился.
Валькирия подула на Эдиков глаз, похожий на лопнувший баклажан, и через мгновение Сила Грязнов смотрел двумя одинаковыми маленькими злыми глазенками.
— Поехали, сыночка, — сказала внезапно Валентина Ивановна.
И они поехали на такси обратно на телевидение.
— Я гений, ты никто! — воскликнул Сила Грязнов.
— Никто, — согласилась волшебница.
— Я властелин мира, — заявил Сила. — А они меня обижают.
— Я всех придушу за твою слезинку ребенка! — воскликнула Валентина Ивановна. — Ты у меня будешь царь мира.
— Когда? — с мукой в голосе спросил ЭдикСила.
— Когда-когда, завтра вот.
И в доказательство она вытащила из сумки куклу Барби Кэт, которую с утра таскала с собой, и потрясла ею в воздухе.
Сила Грязнов хотел было разорвать куклу на запчасти, но Валентина Ивановна не дала.
— А то ты всю казнь мне испортишь. Терпи до завтра.
И она добавила:
— Терпеть, вертеть, видеть, ненавидеть, обидеть! Ты эти глаголы проходил в школе?
— Не понял, — ответил на это Сила.
— Ну вот, вот это все завтра и будет!
И с этими словами Валькирия сунула Кэт обратно в сумку, где пахло табаком, высохшим квасом (от старой хлебной корки), пудрой и почему-то керосином.
Потом Валькирия подумала, открыла свою сумку, полюбовалась на Кэт и сказала:
— Что-то она мне не нравится. Маша это или не Маша? Так. Хорошо. Ладно.
— Глаз болит, — пожаловался Сила.
— Мы отомстим, не мешай. Пусть все зрители принесут по Барби, — пробормотала Валентина Ивановна. — Авось я ее узнаю.
— Чего? — переспросил сонный Сила Грязнов.
Валькирия яростно сосала и грызла сухую корку, но, видимо, напрасно: ни в одном из пятнадцати томов книги «Несколько секретов для добрых волшебников» не содержалось совета о правильном проведении казни.
А Барби Маша сидела у деда Ивана в кукольном домике на окне и говорила в телефон:
— Кэт, Кэт, ты слышишь меня? Прием.
И Кэт, как бывалая радистка, отвечала полузадушенным голосом из сумки Вальки:
— Слышу тебя, прием. Какая-то казнь назначена на завтра. Остальное не знаю. Она подозревает, что я не Маша.
— Постарайся понять, как слышишь, прием.
— Слышу тебя, конец связи.
И тут вошел дед Иван и страшно обрадовался, увидев Машу в домике на окне, и в честь этого тут же пошел на кухню и принялся за макароны с томатным соусом.
Суперприз
Чума — Игорек Шашкин только с утра сбегал за пачкой газет для продажи и уже было собрался идти к матери в больницу, нести ей продукты, как Шура Шашкина явилась домой сама, забинтованная, в воинственном состоянии.
— И все! — сказала она с порога. — Пусть сами теперь разбираются! Если я помру! Сами все под суд пойдут!
Игорек Шашкин был человек малоразговорчивый, и он только вопросительно уставился на мать.
— Выписали меня. Бинтов, говорят, больше нету, лекарств для самих врачей не хватает… И ладно! И то, я в больнице спала плохо… Еще вчера одну женщину положили, тоже по голове стукнутая, у ней сумку прохожий отобрал… А в сумке бутылка постного масла и три кило картошки… Он ей этой сумкой по голове и саданул. Наркоманы проклятые… А мы с этой больной вдвоем лежали, да… Ее ко мне положили… Коек не хватает, мы с ней валетом… А у меня бессонница… Она-то спит-ночует, а я не могу… И не повернуться… Я утром на обходе говорю, что же это такое творится, доктор, а она меня не поддержала, лежит на моей же кровати ногами мне в лицо и молчит, боится и такое место потерять, а доктор мне улыбается, «вы у нас выписная».
