Поэтому у нее и нога была больше, чем у всех остальных Барби.
Те же просто сидели или лежали, а Барби Маша работала!
У теперешней Барби Кэт ножка была маленькая и бесполезная.
Короче, мастер заподозрил, что эта Барби не его.
Он поднес куколку к свету своей лампы и увидел, что у нее в ушах дырочки, возможно, для сережек.
У его Маши такого не было!
Он также подметил, что глаза у этой Барби совсем другие — пустые и равнодушные.
— Так! — сказал он себе, вернул куколку на место и начал изучать обстановку.
Тут только он увидел открытое окно, комочки сухой грязи на подоконнике, а также воронье перо на полу (Валька была известной неряхой).
— Так! — повторил он.
Еще в детстве дед Иван — тогда он был Иванушкой — слышал рассказы о птицах-воровках, которые врывались в окна и форточки в отсутствие хозяев и утаскивали у бедных людей единственное богатство — скажем, колечки, лежащие в вазочке, или серебряную ложку из детской чашки.
Бедные люди плакали, вспоминали, кто их посещал вчера — знакомые, соседи, или родственники, или дети, и много ужасных ошибок совершалось, много горьких мыслей бродило в голове обокраденных, и сколько горя причинял этот птичий разбой — начинались подозрения и ссоры на всю жизнь, кого-то больше не приглашали в дом, с кем-то переставали здороваться.
Дед Иван вспомнил, что творилось в доме, когда ему самому было восемь лет.
Соседская мамаша недосчиталась брошки с камушком, которая лежала на блюдечке в буфете, — и это произошло сразу же после того, как маленький Иванушка играл у них вместе с другими детьми в лото, а потом за ним пришла мама и увела его.
И только когда хозяин дома нашел на подоконнике воронье перо и послал ребят слазить на дерево и в вороньем гнезде обнаружилась брошка плюс еще две ложки, щипчики для сахара и чья-то вставная челюсть из белого металла — только тогда выяснилось, кто воришка.
На этом дедовы воспоминания прервал настойчивый звонок в дверь: видимо, пришли очередные посетители.
Дело в том, что после передачи по телевизору к Ивану ходили целые экскурсии смотреть кукольный домик.
Дед Иван уныло пошел открывать.
К нему на этот раз заявилась довольно странная пара — худая красноносая гражданка с маленьким пронырливым сыном.
— Пришли к вам поговорить, — хрипло сказала посетительница. — Мы из поселка Восточный. Меня зовут Шура Шашкина.
— Вот домик, — сказал дед Иван, — я работаю, смотрите сами.
И он уселся за стол.
— Домик ничего, — прокашлявшись, произнесла Шура. — Смотри, сынок.
И они ушли, гремя резиновыми сапогами, почему-то в кухню.
Там они походили, заглянули еще кое-куда, а затем вернулись, и Шура сказала:
— Мужчина, домик у вас неплохой. Я могу у вас прибирать, продукты закупать и другое. Лекарства за ваш счет.
— Спасибо, мне не нужно, — ответил рассеянно дедушка Иван.
— Так что оформляйте квартиру на меня, — продолжала Шура, не слушая. — Я за вами буду ходить. А квартира будет на меня, не беспокойтесь. А что, жилплощадь хорошая. В случае чего не пропадет.
— Нет, спасибо, я не нуждаюсь, — сказал дед Иван, тупо сидя за столом и размышляя, куда же делась его Барби Маша.
— Так что нам подходит ваша квартира, — сказала Шура в заключение и вытерла рот.
— А зачем она вам подходит? — спросил дед Иван.
— Так объявление в газете. Одинокий пенсионер отдает свою квартиру добрым людям.
— Как это? — Дед Иван даже подскочил на стуле.
— В завтрашней газете. У меня сынок торгует газетами, ему дали пачку… Мы первые пришли. Так что отдавайте нам.
— Это ошибка! — вскричал дед Иван. — Мне ничего не надо ни от кого!
— Вы что, не давали объявления? — спросила Шура Шашкина.
Онемевший дед помотал головой.
— Шутка, — сказал маленький сын Шуры Игорек по прозвищу Чума.
Раздался звонок у дверей, длинный и требовательный.
— Во, идут остальные. Мы уже сколько здеся сидим первые! — закричала Шура в сторону двери. — Не отчиняйте дверь!
Но дед все-таки открыл.
Его смял бурный поток посетителей.
Отталкивая друг друга, они ворвались в квартиру.
Крик и драку прервал мощный голос Шуры:
— Дедуля не отдает квартиру! Ктой-то вас наколол!
— Пошутили! — завизжал Игорек. — Прикол!
Народ, однако, не хотел верить в такое несчастье, а шестеро вообще ничего не желали знать, поскольку пришли первыми. (Они действительно ломились в дверь все вместе, но сразу это им не удалось, потому что дедова дверь могла пропустить одновременно только четверых, если боком, и эти шестеро упали, а по их головам прошли победители, остальные двадцать пять.)
Так что те, первые шестеро, требовали квартиру сразу же с выселением деда в дом для престарелых.
Однако Шура по прозвищу Шашка недаром слыла самой скандальной женщиной поселка Восточный (который вообще был широко известен своими драками).
Короче, через час народ схлынул, унеся с собой, как выяснилось, пару табуреток с кухни, полотенце и мыло из ванной и Барби Кэт из домика.
Рояль Маши и кукольную мебель не тронули, они, видимо, не понравились посетителям — дед это обнаружил и обрадовался.
Домик только поставили немного криво и на другой бок.
— Завтра вам будет еще хужее, — сказала Шура, — мы уж у вас останемся. Завтра газета выходит с объявлением. Не открывайте людям дверь-то. Я все для вас сделаю. Пол подмою. Я все могу, все умею.
— Скажите, Шура, — произнес Иван медленно, — вы умеете лазить по деревьям?
— Это влегкую, — сказала она. — Это Чума умеет. Чума его зовут, вообще Игорек. А меня все кличут Шашка, я Александра.
И она полезла в резиновый сапог, достала оттуда паспорт, слегка выпрямила его и предъявила деду.
После такого знакомства они спустились во двор, и Чума ловко полез вверх по липе.
Там, наверху, Чума задержался, в результате чего десятки ворон с дикими криками полетели спасаться на соседнее дерево.
Пока они орали, Чума лазил по гнездам, а затем спустился с победой вниз.
У него оказались битком набитые карманы, а в зубах он держал Барби Машу.
Спрыгнув, Чума отдал Барби Машу дедушке и сказал:
— Я там еще чего-то нашел.
— Что нашел — все твое, — сказал дед Иван, пряча Машу за пазуху.
— Ну, — ласково сказала тетя Шура сыну и аккуратно плюнула на землю, после чего деликатно вытерла рот рукавом.
